Мокруха - Джон Ширли
— Не-а, — сказал Лонни. — Это не мы.
Из-под пикапа донёсся шум, мягкий, но явственный.
Дракс меж тем взялся за конец кабеля, закреплённого на бобине в кузове, и присоединил к тому кабелю, который Лонни с Прентисом протащили через ограду. Прикрепил на место колпак из каучука и чёрной изоленты.
— Надеюсь, — сказал Дракс, — Мескалито[66] его удержит.
Крутящиеся во мгле тени, казалось, переползли на его бледное лицо, когда он отпустил кабель...
Что-то сбило Дракса с ног. Прентис отскочил и нагнулся посмотреть, что это. Лиза. Господи, это Лиза... от её лица оставалось ещё достаточно, чтоб узнать... на спине у неё отпечатался след крупной шины, одна клешнеподобная рука хватается за ось пикапа, как утопающий мог бы сжимать брошенную ему верёвку. Свободной рукой она вцепилась в лодыжки Дракса, повалила его оземь. Хиппи отбивался, лицо его исказилось от ужаса.
Долгое мгновение Прентис боролся с острым приступом жалости, но тут туманная вуаль отдёрнулась, и он увидел, что её голову обмотали черви... черви продолжали управлять её телом...
Бухнул револьвер Лонни, мглу разорвало эхо. То, что осталось от головы Лизы, взорвалось. Дракс поднялся, отбежал от пикапа и кабеля, встал с дробовиком наготове.
— Назад! Рикошеты!
Выстрел дробовика оторвал трупу Лизы руку в плече. Тело продолжало волтузиться под пикапом, но черви явно затруднялись наладить его функции после столь серьёзного ущерба.
Прентис отвернулся. Дракс побежал к пикапу, влез в кабину и запустил двигатель. Прентис открыл рот, чтобы сказать Лонни: С меня хватит, я сматываюсь. Язык прилип к нёбу. Ему показалось, что онемело вообще всё тело. Ему чертовски хотелось сбежать из проклятого места, но он отнюдь не был уверен, что сумеет перелезть через две ограды.
И тогда Лонни поднял револьвер, готовый застрелить Джеффа Тейтельбаума — а это был именно Джефф; он выскочил из тумана, таща за собой бородатого грязного незнакомца.
Констанс безразлично лежала под трахавшим её Артрайтом. Каждый толчок его бёдер пододвигал девушку на несколько дюймов по террасе, к бассейну. Наконец голова Констанс оказалась над стеклянистой недвижной поверхностью. Она видела, как снуют под водой твари. Она их чувствовала. Их всех. А ещё — всех червей, что копошатся в почвенных слоях под поверхностью земли, непохожих на Акишра и в то же время родственных им; все ленточные черви, все глисты земли извивались в предвкушении; она чувствовала клубящиеся в воздухе формы, недоступные обычному глазу; она ощущала колоссальное спиритическое притяжение Магнуса, снижавшегося над бассейном. Он далеко не ушёл. Он только отлетел в сторонку — выждать.
В тумане над её головой возникали и пропадали тени различных форм, странные геометрические узоры, вроде иероглифов майя, уродливые пародии на мандалу. Появлялись и исчезали созвездия. Одно как скорпион, второе как паук, третье как висельник.
Девушка наблюдала эту картину с отвлечённым интересом. Волосы её касались глади бассейна, и её медленно засасывало туда, в вязкую глубину; Артрайт продолжал вонзаться в неё, толкал по скользкой поверхности, над водой зависли её плечи, скоро — туловище, она упадёт в воду головой вниз, и рой, снующий там, выест её глаза...
Всё было как в наркотическом дурмане, она едва ощущала в себе член Артрайта, захваченная собственным кипящим поддельным наслаждением, Наградой, которая нисходила на неё, подобно разрядам молний, лишая остатков способности сопротивляться, концентрируя на себе последние крохи чувственного восприятия.
Если бы только удалось сосредоточиться на этом сиянии Награды... но внимание отвлекали на себя галлюцинации, знаки. Тарантул со сверкающим, как лампа накаливания, волосатым телом; штопорные вспышки синего пламени, без устали пронзающие друг друга в тумане; искажённые лица Эфрама, Эльмы Штутгарт-Денвер и мальчика, погибшего на кровати, словно бы парящие в воздухе, выгравированные на тумане; вдали: тонкий плач Эвридики, которую кто-то насиловал, пихая головой в гриль-печку; Мадонна неестественно визжит на скорости 78 оборотов в секунду, как мышка Минни из мультика. В небесах разверзлась червивая вагина, и с мучительным звуком, подобным звону бьющегося стекла, внутри утробы открылось окошко в ад.
Голова Артрайта разлетелась на осколки...
Она взорвалась — его череп просто снесло с плеч, и Констанс видела это даже полузакрытыми глазами. Осколки брызнули во все стороны, кровь и мозг заляпали девушке грудь и лицо. Потом раздался знакомый голос, изрыгавший проклятия.
— О чёрт, не надо было... — и всхлип.
Голос был очень знакомый, но Констанс не помнила, чей. Труп Артрайта оттащили в сторону, а её саму потянули прочь от бассейна, какой-то мужик поднял её на ноги, но Констанс, лишившись Награды, упала на колени без сил, истощённая, в жестокой внезапной ломке...
— Нет, нет, не надо, нет, — залепетала она. Лицо бородатого мужика тоже показалось ей знакомым. Кто он? А какая разница?
— Не надо, зачем ты это сделал, оставил меня без Награды, где мне теперь её искать, нет, не надо...
Она повернулась и поползла к бассейну. Мужик схватил её за руки и снова потащил к себе. За углом главного дома появилась большая уродливая красная машина, раздавила большую часть кактусов садика и устремилась на террасу, сверкая единственной фарой, как хищным оком. Что-то огромное заревело в отчаянии. Внутри Констанс открылась пучина, и девушку унесло туда.
Гарнер подхватил падающую Констанс, бросив пистолет на террасе, рядом с корчащимся телом насильника, поднял дочурку на руки и побежал прочь, унося её с пути сумасшедшего старика в пикапе. За три секунды он охватил взглядом молниеносно менявшуюся сцену, а потом пикап поразил цель.
Он видел, как Джефф Тейтельбаум стреляет в какого-то человека, толкавшего девочку головой в огонь, прямо в гриль-печку, а Больше Чем Человек плетётся, огибая угол дома, характерной неуверенно-трясущейся походкой — это значило, что его останками управляют черви; тут из дверей дома что-то вылетело, и было уже поздно кричать Джеффу, потому что эта... эта бесформенная груда человеческих останков, утыканная головами червей и щупальцами, созданная из костяных обломков, лохмотьев плоти, мышц и тканей (Гарнер понял, что это такое — Мокруха, оживлённые, одушевлённые, управляемые нитевидными щупальцами выпроставшейся из тумана над бассейном огромной твари, вроде частично надутого горячим воздухом воздушного шара с конусообразным отростком, на конце которого виднелось искажённое ужасом и отчаянием подобие человеческого лица с разинутой червивой пастью)... прыгнула Тейтельбауму на спину и распласталась морской звездой, окутала голову и сломала шею.
Другим набором щупалец тварь потянулась к шестёрке мужчин и паре женщин,
