Александр Годов - Дьявольская радуга

Цвет волос…

Черные или светлые? Как можно было вообще не заметить?!

Проводник полез в дыру на животе гиганта. Даже стоя в полный рост, старик не касался головой мясной поверхности. Пятый думал, что Ублюдок завязнет в сизых кишках, но плоть колосса была плотной. Коля без раздумий полез вслед за проводником. В ноздри ударил запах гнилой рыбы. Но Николаю он даже понравился! Лишь бы не воняло абрикосовыми духами.

— Скоро ты увидишь Кивира, — сказал старик. — Осталось чуть-чуть.

«Архаровцы» продолжали стоять на берегу. Неожиданно появившийся ветер затрепетал полы их плащей. Только сейчас до Пятого дошло, насколько жалко выглядели твари. Мало того: он узнавал в них человеческие черты. В их взглядах читались боль и страдание. Они такие же как он! «Архаровцы» и рады бы сдохнуть, да не могут. Бог давно бросил их души на растерзание. Живите как хотите, дети мои.

Архаровцы и жили как могли. Ведь все, что им оставалось, это покрепче сжимать граммофоны и ждать ночи, чтобы найти несчастную жертву и снять с неё кожу.

Темная ночь… Над Городом навсегда повиснет темная ночь. Пусть солнце и выглянет над мертвыми многоэтажками, но Зло — с большой буквы! — никуда не уйдет. Зло будет пакостно нашептывать гадости: тебе не скрыться, не уйти. Ты можешь прятаться в кладовке, можешь зарыться в куче мусора. Однако тебя все равно настигнет моя кара.

И на самом-то деле и живые мертвяки, и «архаровцы» — жертвы. Жертвы той силы, что управляет Городом, что не дает даже сдохнуть. Смерть — это освобождение. А её надо сначала заслужить.

Пятому было жалко «архаровцев». Но ведь он сам находился не в лучшем положении. Но в отличие от тварей у него есть шанс вернуть прежнюю жизнь. Возможно, еще удастся обнять дочь, еще получится вдохнуть запах волос Алёны.

Есть шанс…

Прощайте, «архаровцы»!

Пятый вскинул руку.

Прощайте! Дай бог никогда не увидимся.

Великан поднялся с земли.

Первый

Сергей стоял на холме и смотрел на элитный поселок. Внутренний голос говорил, что больше он никогда не вернется сюда. Поэтому Тропов попытался запомнить каждый дом, каждую пристройку, каждый забор. В поселке он пробыл совсем недолго — неделю, может чуть больше. Однако за эти чертовы семь дней жизнь повернулась на сто восемьдесят градусов. Подумать только: когда-то у него были друзья.

Друзья. На вкус это слово напоминало фруктовый щербет.

Уходил он один. Мертвую Анжелу можно было не брать в расчет. Она стала лишь куклой, за ниточки которой дергал Кивир или Человек-мотылек. Таня мертва. Девчонка сама виновата. Впрочем, виновата и Анжела.

Дуры. Идиотки. Кретинки.

Ведь как могла сложиться их жизнь, если бы они не скрысятничали! Тропову их было не жаль. Собакам — собачья смерть.

Вглядываясь в дома, он искал ответ на давно мучивший вопрос — что ждет его в будущем? Смерть от пули или от голода? А может, хуже? Не превратится ли он в мертвяка?

Солнце противно светило в глаза. В скором времени голова Тропова чуть ли не разрывалась от дикой боли в затылке. Но он продолжал смотреть. Он глазами отыскал на восточной окраине поселка покосившийся домик. Сергей нахмурился. В нем он нашел свое спасенье на ночь. Вот блестел окнами двухэтажный особняк, в котором поселились он, Анжела и Таня. Возле ворот можно было разглядеть мертвяков.

Прощайте, домики.

Тропов почувствовал, как на плечо легла холодная рука Анжелы. Он молча кивнул и двинулся за мертвячкой.

Предстояло вновь углубиться в лес. А дальше-то куда? Возможно, Анжела вела его к шоссе или к другому поселку. А может, к людям. Неизвестность мешала расслабиться даже на мгновение. Казалось, что мертвячка сейчас уведет его в лес, а потом растерзает. Анжеле было за что мстить ему.

Тропов отгонял гнусные мысли, но они с упорством голодного питбуля набрасывались снова и снова.

Под ногами хрустели ветки, в кронах деревьев вздыхал ветер. Удивительно, но в лесу было куда теплее, чем в поселке. Идиллию природы портила вонь. Пахло от Анжелы отнюдь не свежестью — нестиранной синтетикой и протухшим мясом. Сергей старался дышать ртом, однако вонь все равно чувствовалась.

«Считай, это платой за вылеченную ногу, — дал о себе знать внутренний голос. — Могло быть и хуже. Намно-ого хуже».

Тропову нечему было возразить. Он почесал подбородок. Зашуршала трехдневная щетина. Сергей поправил рюкзак. Не мало ли еды взял с собой? Хотя выбора-то большого и не было: в домике, где Таня пряталась, хранилась лишь пара пакетиков с супом быстрого приготовления да банка с просроченной томатной пастой.

Тропов остановился.

— Стой! — приказал он Анжеле.

Мертвячка обернулась.

— Куда мы идем?

Молчание.

— Ты меня вообще понимаешь? — спросил Сергей.

Анжела лишь шире улыбнулась, обнажив гнилые зубы, и двинулась дальше. Тропов хотел было схватить мертвячку за руку, но не сделал этого из-за того, что побоялся почувствовать могильный холод её кожи. Подумать только: когда-то Анжела нравилась ему. Несмотря на скверный характер, она была порой милой. Тропов знал, что за личиной грубиянки пряталась добрая и ранимая женщина.

Хватит забивать голову ерундой, решил он. Проблем хватало. Он до сих пор удивлялся тому, как легко удалось выбраться из поселка. Да зомби кишмя кишели на улицах и подъездных дорогах! Однако обошлось. И слава богу. Сергей нахмурился. Сейчас он беззащитен как котенок. Последний — как выяснилось уже в лесу, — патрон он потратил на Таню. Ножей в доме не было. Оставалось надеяться, что ему по пути попадется хотя бы какая-нибудь крепкая палка.

Похоже, предстоял долгий путь.

Время — странная штука. Бывает, минуты растягиваются в часы, а часы — в месяца. А порой наоборот: года пролетают как дни.

Сергей плелся за Анжелой и проклинал весь белый свет. Казалось, в лесу они провели вечность. Однако положение солнца, застывшего в зените, говорило об обратном.

Прорываясь через кусты, Тропов прикидывал сколько времени шатался в этом чертовом лесу. Час? Два? Проклятые комары не давали покоя: жужжали возле ушей и словно специально норовили сесть на лицо. Сергей отмахивался, фыркал, но насекомых не становилось меньше. Анжеле доставалось сильнее: вокруг неё летало целое облако мух. Хотя откуда им взяться-то в лесу?

Матерясь, Сергей остановился. Чем глубже он пробивался в лес, тем сильнее нарастало беспокойство. И дело не в комарах и мухах.

Что-то было не так. Что-то с лесом.

Не покидало ощущение, что сквозь еловые ветви за ним и Анжелой наблюдали. Казалось, что порой в свете, проникавшем сквозь полог листвы, мерцали влажные, голодные глаза. Тропов останавливался, чтобы лучше их рассмотреть, но они пропадали.