Андрей Дашков - Бледный всадник, Черный Валет

Однако сейчас, спустя несколько минут после пробуждения, еще никто и ничто не мешало ему оценить ситуацию. Прежде всего, он обнаружил, что знает о городе Ине, о бывшем священнике, о ведьме и даже о своем отце много такого, о чем человек из леса не имел и не мог иметь ни малейшего понятия. Это были козыри, которые следовало придержать до удобного случая. Теперь он чувствовал себя достаточно здоровым, чтобы действовать в собственных интересах. И только в собственных. Произнесенные когда-то, в прошлой жизни, слова о том, что ему плевать на «общее благо», не были пустым звуком…

Ведьма спокойно сидела за столом. Телохранители торчали за спиной обер-прокурора. Было заметно, что оба отупели от избытка впечатлений. Переполнение вызвало защитную реакцию. Это был небольшой шок, но не ступор. Джокер следил за их руками.

— Подойди! — приказал обер-прокурор, глядя на него так, как смотрят на выпрыгнувшую из постели жабу.

Он подчинился. Почему бы нет? Пришло время получить должок. Он поднялся на ноги и сразу же почувствовал, как легко теперь стало двигаться. И каким эффективным и молниеносным может быть каждое движение…

— Я на них сижу! — сообщил обер-прокурор с дурацкой улыбкой, выдававшей опаску и надежду в равных пропорциях.

Джокер грубо выдернул инвалида из кресла, зная, что телохранители не смогут ему помешать. Придерживая старика одной рукой за воротник плаща, другой он взял тяжелую плоскую коробку и перевернул. Пистолеты вывалились на стол.

Еще раньше, чем он схватил их, его пронзила сладостная судорога.

Он будто попал в общество ангелов-хранителей. Теперь с ним не могло произойти ничего плохого. Больше не существовало «правил». Он отменил их все. А присутствие двойника значительно облегчало и упрощало то, что казалось раньше неразрешимой проблемой…

На этот раз оба пистолета были заряжены. Он снял их с предохранителей и навел на обер-прокурора. Лицо старика перекосилось. В то же мгновение один из «мальчиков» дернулся.

Не осознавая, что означает движение на краю поля зрения, Джокер выстрелил с обеих рук. Это было проделано чертовски быстро. Быстрее, чем он стрелял когда-либо прежде…

Обер-прокурор невольно сжался от грохота. В замкнутом пространстве бункера пушки сработали оглушительно. Звук падения двух тел показался глухим, будто раздавался сквозь ватную прокладку. Третий и четвертый выстрелы были контрольными. После этого Джокер замер, словно смертоносная игрушка, у которой кончился завод. Оставалось уладить один пустячок.

Ведьма хмыкнула и красноречиво поковыряла мизинцем в ухе.

— Неплохо, — буркнула она себе под нос, а старик начал смеяться, как полоумный.

Полина двинула подбородком в сторону трупов.

— Опять грешок взял на душу — не тяжеловато ли будет? Думаешь, я не знаю, зачем ты этих двоих с собой привел? Ну и ублюдок, прости, Господи!

— Что я говорил?! — торжествующе воскликнул обер-прокурор. — Настоящий Джокер, мать его!

— Рано радуешься, — заметила старуха. — Ты не сможешь его контролировать.

— Посмотрим, не каркай… — Старик переключился на своего подопечного. — Ну молодец, сынок! Я уж думал, у тебя духу не хватит. Спрячь пушки и двигаем отсюда. У меня в глотке пересохло…

— А ты куда собрался? — глухо произнес Джокер.

— Что-что? Шепчи громче, сынок. Папочка плохо слышит.

Джокер стоял очень близко от старика и сумел рассмотреть два своих идентичных отражения в его зрачках. Он не узнал себя. Силуэт принадлежал кому-то другому. Вокруг головы тускло сиял ореол, который создавало пламя свечи. Глазницы казались двумя пустыми угольными мешками. Клочья отросшей бороды торчали из скул. Волосы свалялись. А ведь он был уверен, что совсем недавно его обрили наголо! Рот кривился в презрительной усмешке…

Его не оставляло ощущение, что он все еще спит и видит кошмар. Кто отражался в круглых от ужаса стекляшках старого маразматика? Джокер не знал этого и подозревал, что ответ ему не понравился бы.

Слабая и трусливая часть его существа теряла контроль над телом, поддавшись панике. Двойник воспользовался этим, выскользнув из спрятанной внутри тесной «клетки», будто голодный зверь из логова. Джокер успел бросить взгляд на свои руки. Эти руки умели управляться с оружием так, как лапы самого ловкого охотника не смогут управиться никогда — даже если тот будет тренироваться тысячу лет…

— …Ты делай, что тебе говорят, и тоже станешь… — тарахтел тем временем старик.

Джокер снова «включился» и не обратил внимания на эту болтовню.

— Проще будет тебя шлепнуть, — заключил он.

— Не шути так, мальчик. Не расстраивай папочку… — Обер-прокурор заткнулся, вторично заглянув в пистолетный ствол. Нарезы показались ему спиралями, уводящими в ад.

— Патроны, — тихо напомнил Джокер.

— Что-о?.. Ах ты, тварь!.. — Старик брызнул слюной. — Да как ты смеешь, проклятый урод?..

Ведьма наблюдала за происходящим со скептической ухмылкой.

Джокер без лишних слов приставил пистолет к колену инвалида. Потом не колеблясь нажал на спуск. Жидковатый фарш расплескался на полу.

Старик дико завизжал и задергался, как издыхающая собака. Было бы крайне досадно, если бы он умер от разрыва сердца, прежде чем скажет, где спрятаны патроны.

Но он успел рассказать.

Когда он повернул голову, ведьмы уже не было.

— Два — ноль в твою пользу, старая сука, — пробормотал Джокер. Смысла этой фразы он сам не понимал — но и это его не насторожило.

Он взял патронный ящик и не спеша переоделся в тряпки убитого телохранителя, которые пришлись ему как раз впору. Затем так же неторопливо он направился к выходу. Рыдающий старик перестал для него существовать.

Обер-прокурор остался сторожить То, Что Хранилось В Бункере. Никто не мог забрать или унести ЭТО отсюда. В некотором смысле ОНО жило здесь. ЕМУ полагалось лежать в этом месте или нигде. ОНО ждало нового Джокера. У НЕГО была уйма времени.

…Минут через десять он забыл о крови, по каплям вытекающей из его тощего тела. Еще через пять он уже улыбался. А потом тихо забубнил себе под нос детскую считалочку:

— Раз, два, три, четыре, пять… Вышел зайчик погулять…

65. ЛАБИРИНТ

Итак, он выбрался из бункера. Только по ту сторону металлической двери уже не было старого дома, площади, погруженной во мрак, и самого города Ина, а был лабиринт, населенный полумеханическими созданиями или, вернее, ОДНИМ многоликим созданием. Джокер выполз из материнской «утробы», испытав сильное потрясение и растерянность, которые, наверное, поджидали бы любого новорожденного, если бы тот хоть что-нибудь соображал. Тем не менее младенец-переросток тоже получил нешуточную «родовую» травму. А незримую пуповину никто и не подумал перерезать. По ней Большая Мама продолжала перекачивать в его бедную голову свои кошмары. В результате он уже и не знал точно, кто он: то ли старик, чудом обретающий вторую молодость; то ли сопляк, отягощенный смертными грехами; то ли просто муляж, набитый всяким дерьмом и реагирующий на чужие импульсы — по причине полного отсутствия собственных…