Елена Усачева - Большая книга ужасов. Millennium

– Ты чего?

Матвей щурился после темноты на свет лампы.

Алена обернулась, чтобы увидеть вожатого, и вдруг поняла, что промелькнуло за углом. Это были длинные светлые распущенные волосы. Такие волосы были только у одного человека!

Сердце заколотилось в горле.

– Там кто-то прошел.

– Где прошел? – прогудел Матвей и спокойно направился к выходу.

Надо было разворачиваться и идти за ним. Надо было убедиться, что никакая Канашевич, умершая три года назад, не принялась ни с того ни с сего бродить по лагерю, уничтожая детей.

– Нет здесь никого!

Матвей довольно громко дернул входную дверь – заперта.

Она была очень шумная, эта дверь. Открываясь, неизменно цепляла вторую половинку, грохоча. Бесшумно в нее войти было невозможно. Если ты, конечно, не Курицын.

Вожатый еще раз громыхнул, потом снова. Но сквозь этот грохот уже стал пробиваться другой звук. Какой-то шум, словно ветер гудит в соснах, осина дрожит от сквозняка, вода льется.

– Там дождь пошел?

Окна в палате девчонок были открыты, и вроде бы никакого дождя Алена не заметила. Надрывался зяблик. Смеялись ребята. Успели набежать тучи?

– Нет дождя.

Матвей пошел обратно. Казалось, от его спокойствия вокруг становится светлее, даже блеклая лампочка в середине коридора прибавляет себе с десяток ватт.

Вода продолжала литься уже внутри корпуса. Кто-то принимал душ. Это могли быть вожатые – дети давно лежали по своим кроватям. Конечно вожатые! Алка или Каринка. А может, и Коля пошел освежиться – вода льется в мужском душе. Или Макс.

– А кто пошел в душ? – как можно более невинно спросила Алена.

Матвей тоже услышал.

– Пацаны воду не выключили. – У Матвея всегда все было просто и понятно.

Алена выдохнула. Чего она испугалась? Сама себе напридумывала страстей. Конечно, это просто не выключили воду. Мальчишки – балбесы.

Матвей распахнул дверь душа.

Не закрыта! Все правильно! Надо вставить этим оболтусам. Первый отряд в душ шел последним…

– Ну здравствуй! – глухо произнес Матвей, и вода литься перестала.

Алена поперхнулась воздухом и, чтобы не упасть, привалилась плечом к стене.

Глава третья

Ничего не произошло

Ветер свирепо рвал листву. Стонали сосны. Пыль с дорожек взлетала, как после работы старательного дворника, и носилась по воздуху. Колючие песчинки попадали в глаза. Хотелось чихнуть.

– Дождь будет, – раздалось из темноты.

Кабанов выпрямился, сплевывая с губ травинку.

– Дождь – это хорошо, – нехотя отозвался он.

Новый порыв ветра толкнул его в грудь, заставив покачнуться. Он уцепился за куст магнолии. Захрустели ветки.

– Чего звал? – Сашка изучал добычу – ветку с цветком. Не подарить ли ее Зайцевой?

– Хочу отправить тебя обратно в изолятор, – выступил из сумеречного подлеска Кривой.

Юрка Кривонос терпеть не мог ни свою фамилию, ни кличек, которыми его постоянно награждали. С обидчиками он дрался, нападая без предупреждения, до того, как любитель коверкать имя догадывался, что поступил опрометчиво.

– Был честный спор. Завтра дискотека. – Сашка безжалостно смахнул с отломанной ветки и цветок, и листья, похлопал получившимся хлыстиком по ноге, проверяя.

– Вот завтра ты и ляжешь в изолятор. Выбирай, что тебе лучше сломать – ногу или руку?

Кабанов еще шире растянул губы в ухмылке.

Кривой весь вечер цеплялся к нему, подсылал своих гвардейцев, и Сашка сам назначил ему встречу – около въездных ворот, подальше от корпусов и полуночничающих взрослых. Он знал, на что шел. Только драка могла разрешить их спор. Ирка привлекала внимание многих, выбрала – его. Но это надо было еще доказать.

За спиной у Кривого зашепталась гвардия. Чиркнула зажигалка.

– Покурим? – добродушно предложил Кривой, делая шаг вперед и выплевывая листик, который он до этого жевал.

– Курить – здоровью вредить. – Сашка не шевельнулся. Кривой сокращал между ними расстояние, собираясь напасть.

– О здоровье беспокоишься?

Юрке очень шла его фамилия. Он был сплошным нарушением законов гармонии и симметрии – улыбался криво, обнажая невероятно кривые зубы.

– О твоем!

Кабанов сделал выпад, хлестнул противника прутиком по лицу. Юрка прикрылся руками, и Сашка пнул в его открытый живот, махнул ногой, целясь в колено. Но Юрка уже отскочил в сторону, встряхиваясь, как собака. Гвардейцы за его спиной стояли немым строем. Это была не их драка.

– Вот какой у нас разговор пошел, да? – заводил сам себя Юрка. – Значит, поговорим! – Он шагнул вперед, заставив Кабанова отступать. – Чтобы завтра к Ирке близко не подходил!

– А ты у нее спросил, чего она хочет?

– Обойдусь без ее мнения! Я сказал! Да ты и не подойдешь! Только если на инвалидной тележке подъедешь.

Они врезались друг в друга, сопя, наседая, наваливаясь. Замелькали белые руки. Свистел прутик. Но Кривой не сдавался – попадало больше по куртке и штанам.

– А вы все курите?

Сашка резво отступил, заставив Кривого дернуться, в попытке удержать равновесие.

– Больше не будем, – тяжело выдохнул Кабанов, поворачиваясь к вышедшей из темноты Ирке.

– Не будем, – кивнул Кривой, с размаху насаживая Сашку под дых на кулак. Когда Кабанов согнулся, другой рукой Юрка съездил ему по лицу. Сашка охнул, опрокидываясь на землю. – Ты сюда зачем пришла?

Зайцева равнодушно проследила за перемещением Сашки в пространстве.

– Там Королев объявился.

– Ходо́к, – Кабанов вытер окровавленные губы.

– И чего? – Кривой лениво погладил кулак.

Ирка выдержала приличную паузу, словно оценивая – достойны ли ответа находящиеся рядом с ней.

– Ничего. – Слова она отвешивала скупо. – Никого не узнает. Как вышел из изолятора, не помнит. Где был – тоже.

– Во заливает, – восхитился кто-то из гвардейцев.

– Врет небось, – лениво приговорил Лешку Кривой. – А ты чего одна? Твоя подруга где?

– В палате плачет. Лешка и ее не узнает. Говорит, первый раз видит.

– Во дает, – снова подали голос гвардейцы.

– И где он сейчас?

– Его вожатые чаем отпаивают. За старпером отправили, начальником. Вот я и пришла на вас посмотреть.

– Ну и как? Посмотрела?

Кривой все наступал. Он хотел оттеснить Зайцеву от Кабанова, заставить смотреть только на него. Но Ирка на все его ухищрения только презрительно хмыкнула, отворачиваясь.

– Насмотрелась уже! – Она склонилась над Сашкой. – Отдохнул? Вставай. Пошли!

– Куда?

– На кудыкину гору. – Ирка вдруг перестала улыбаться, словно что-то услышала. – Начальника звать.

Сашка сплюнул красную слюну и легко поднялся с земли. Зайцева демонстративно подхватила его под локоть, смахнула с плеча прилипшие хвоинки. Бросила застывшему Кривому: