Елена Руденко - Холодные воды

   Собеседник хоть и понимал мое беспокойство за родственницу, но мое недоверие к призраку магистра вызвало у него некоторую обиду.

   -- Ладно, не буду гадать... Можно узнать немного о целях вашего общества?

   Магистр не стал возражать и, собравшись с мыслями, чтобы наиболее ясно изложить мне род их занятий, начал короткий рассказ.

   -- Основная цель нашего общества - познание мира. Вернее сказать, познание неведомых сил, оказывающих влияние на наш мир.

   Его четкий поставленный голос звучал твердо.

   -- Познание или воздействие? - попросил я уточнить.

   -- Разумеется, воздействие тоже, -- спокойно ответил мой собеседник. - Вам, наверняка, знакомы такие простонародные понятия как сглаз и порча... Наше общество занято изучением этого явления... Да, именно изучением, мы подходим к задаче не только с мистической, но и научной точки зрения.

   -- Можно узнать, практикуете ли вы подобные воздействия на окружающих?

   -- Нет, адепты ордена поклялись не совершать столь низких деяний, и нарушивший клятву станет жертвой своих дел, -- Герасимов воспринимал мои вопросы хладнокровно.

   -- Значит, вас интересует только само явление?

   -- Да, и возможности его предотвращения или лечение, которое в простонародье именуется снятием порчи... Если вы не материалист, то вы поймете важность наших трудов. При правильном противодействии мы можем спасти жизнь. Порча на смерть существует... Не буду вдаваться в подробности этого воздействия, но оно, действительно, поражает человека, и он начинает либо медленно угасать, либо внезапно гибнет при абсурдных обстоятельствах...

   -- Но не все подвержены воздействию, -- возразил я.

   -- Да, разумеется... Позвольте не объяснять мне почему...

   На данный момент этот вопрос меня не занимал.

   -- Не стану настаивать, -- ответил я. -- В начале беседы вы упомянули, что ваши адепты также умеют чувствовать намерения других...

   -- Эта способность развивается постепенно сама собой, когда человек начинает учиться ощущать воздействие других неведомых сил. Человеческие помыслы становятся как открытая книга.

   -- Вы читаете мысли?

   -- Не совсем... скорее, мы предугадываем грядущие поступки... Когда погружаешься в изучение нематериального воздействия на людей, понять грядущее материальное воздействие оказывается проще простого.

   Я не стал больше докучать собеседнику, и мы завершили нашу беседу. Он написал мне адрес, где остановился бывший слуга магистра Норова.

   -- Он не из общества, -- пояснил Герасимов, -- напротив, наслушался новомодных идей и считал своего господина чудаковатым. Понимаю, магистру с ним было легче, слуга не проявлял излишнего любопытства к его мистическим делам.

   Осип, слуга покойного магистра, встретил меня с радостью. Невысокий подвижный юноша с интересом смотрел на меня, приветливо улыбаясь.

   -- Неужто вы думаете, что барина убили? - с порога спросил он. - Жаль барина, добрый был, хоть и чудной. А сейчас я подыскиваю новое место... Но такого господина как покойный барин мне не видать, -- в его голосе звучало искреннее сожаление.

   В углу комнаты я заметил стопку сложенных книг. Молодой человек заметил мое внимание и с гордостью произнес.

   -- Я очень охоч до чтения. Не верьте, когда говорят, что работникам лишь бы поспать и брюхо набить... Барин меня хвалил, говорил, что если я накоплю денег, то смогу пойти учиться... Он щедро платил за труд. Через год я бы уже смог взяться за учение.

   Юноша печально вздохнул.

   -- Какому злодею барин помешал? - он сердито сжал кулаки.

   -- Ты последний, кто видел барина живым. Расскажи, как он провел свои последний вечер? - я перешел к делу.

   -- Как обычно, закрылся в кабинете со своими книгами, а потом лег спать, -- Осип, почесал затылок.

   -- Барин был взволнован, задумчив, расстроен?

   -- Нет, спокоен, как обычно...

   -- Перед отъездом в усадьбу барин с кем-то виделся?

   -- Не могу знать... Но никаких разговоров барин не вел...

   Осип вздохнул, что не может мне помочь.

   -- Был ли барин увлечен особой женского пола? - задал я деликатный вопрос.

   -- А то! - хмыкнул слуга. - Только барин скрытен был. Это у моего приятеля барин без умолку болтает о красотках. А мой барин всегда молчал. Но я часто встречал среди прочих писем надушенный конверт с бисерным аккуратным почерком. Я тогда думал, что барин скоро женится и позабудет о чудачествах... Жаль, имени на конверте не было, только адрес...

   -- Какой адрес?

   Слуга снова горько вздохнул, постучав себя кулаком по макушке.

   -- Из головы вылетело!

   У меня еще оставалась надежда, что некоторые письма сохранились в доме Норова.

   -- Постарайся вспомнить, как прошли последние дни барина, -- сказал я, -- любая мелочь может помочь следствию...

   Парень, состроив серьезную гримасу, закивал.

   Возможно, Осип вспомнит другие детали... А если новый господин поедет путешествовать? Это осложнит дело. А вдруг Осип поверенный убийцы, а мне ловко морочит голову, играя простачка?

   -- Подыскиваешь место? - переспросил я Осипа. - Могу тебе помочь...

   Я вспомнил про Ростоцкого. Уверен, в интересах следствия он согласиться взять к себе в услужение этого паренька.

   Я написал ему адрес Ростоцкого и велел явиться к полудню. Осип рассыпался в благодарностях.

   -- А это барин не чудной? Как с ним держаться? - спросил он насторожено.

   -- Не чудной, насколько я знаю. Увлечен медициной.

   При упоминании о медицине Осип оживился.

   -- У моего друга барин - любитель медицины. Они вместе жабу резали. Говорит, что жуть как интересно. У нее сердце тоже есть, как у человека...

   Желания выслушивать истории об опытах над жабою у меня не было, и я поспешил проститься с пареньком.

Глава 4 Тут -- день встает, там -- вечер наступил

      Сегодня барышня Ростоцкая вновь поделилась со мою пересказом очередного ночного кошмара. Ей снилось, будто воды реки уносят ее тело, а она не может даже шелохнуться.

   Ольга поначалу хотела прекратить эти беседы, но я упросила сестру разрешить Климентине делиться своими страхами. Мне искреннее хотелось помочь. Ольга нехотя оставила нас.

   -- Холод, меня охватывает холод, потом я начинаю тонуть, захлебываюсь и... просыпаюсь, -- всхлипывала Ростоцкая, -- мне страшно засыпать.

   Действительно, её лицо выглядело осунувшимся и бледным, взгляд был усталым и нервозным.