Стивен Кинг - Способный ученик

     - Еще бы, - согласился Тодд, приканчивая  второе  пирожное.  "Остатки сладки", как  любила  повторять  мама.  -  История  что  надо.  Вообще  вы рассказываете что надо, мистер Дюссандер. Вас только расшевели.

     Тодд поощрительно улыбнулся. И Дюссандер - да-да!  -  Дюссандер,  сам того не желая, улыбнулся в ответ.

     Ноябрь 1974

     Дик  Боуден,  отец  Тодда,  человек  прямой  и   недалекий,   отдавал предпочтение консервативному  стилю  одежды.  Дома  он  надевал  очки  без оправы, имевшие обыкновение съезжать ему на нос, что делало его похожим на директора школы. В настоящий момент сходство довершал табель с оценками за первую четверть, этим листком он грозно постукивал по столу.

     - Одна четверка, четыре тройки и одна двойка.  Двойка!  Это  же  черт знает что, Тодд, мама  старается  не  подавать  виду,  но  она  совершенно подавлена.

     Тодд стоял потупившись. Когда отец чертыхается, тут уже не до улыбок.

     - У тебя никогда не было таких отметок. Двойка по  алгебре!  Как  это прикажешь понимать?

     - Сам не знаю, папа. - Тодд упорно разглядывал свои кеды.

     - Мы с мамой считаем,  что  ты  проводишь  слишком  много  времени  у мистера Денкера. А учеба побоку. Придется сократить  ваши  свидания...  во всяком случае, пока не подтянешься.

     Тодд резко поднял голову, и  на  мгновение  Боуден-старший  увидел  в глазах  сына  холодную  ярость.  В  следующую  секунду  взгляд   уже   был нормальный, открытый, ну  разве  что  чуть-чуть  несчастный.  Не  иначе  - показалось. Чтобы Тодд разозлился на отца - такого  не  бывало.  Они  ведь друзья. Никаких секретов друг от друга. Что Дик  Боуден  изредка  изменяет жене со своей секретаршей - это не в счет,  не  рассказывать  же  о  таких вещах, в самом деле, подростку сыну... тем более что это ни в коей мере не отражается на семье. Да,  его  отношения  с  сыном  были,  можно  сказать, образцовыми, еще бы не образцовыми, когда окружающий мир словно с  катушек сорвался - старшеклассники балуются героином, а ровесники Тодда попадают в вендиспансер.

     - Не надо, пап. Зачем  наказывать  мистера  Денкера,  когда  во  всем виноват я. Он же без меня совсем пропадет.  А  я  подтянусь,  правда.  Эта алгебра... я просто сразу не  врубился.  А  потом  мы  с  Беном  Тримейном позанимались, и я начал соображать. Честное слово.

     Дик Боуден понемногу смягчался. На Тодда нельзя было долго сердиться. И  его  слова,  что  нельзя  наказывать  старика...  с  этим   трудно   не согласиться. Бедняга так ждет его всегда.

     - Ты, кстати, не представляешь себе, как наш математик  разбушевался. Он многим поставил пары. И даже три или четыре кола.

     Боуден в задумчивости кивал головой.

     - А к мистеру Денкеру я по средам, перед алгеброй, ходить не буду.  - Отцовский взгляд словно бы подсказывал Тодду правильный ход мыслей. - Буду заниматься как бобик, вот увидишь.

     - Тебе он так нравится, этот мистер Денкер?

     - А что, он молодчина, - ответил Тодд вполне искренне.

     - Ну хорошо. Будь по-твоему. Но чтобы к январю  все  вошло  в  колею, ясно? Я думаю о твоем будущем, а о нём,  между  прочим,  надо  думать  уже сейчас. Уж я-то знаю.

     Так же часто, как мать повторяла: "Остатки сладки", отец говорил: "Уж я-то знаю".

     - Я понял, - серьезно, по-мужски произнес Тодд.

     - Тогда за дело. - Дик Боуден хлопнул сына по плечу. - Полный вперед!

     - Есть! - отозвался Тодд и изобразил на лице ослепительную улыбку.

     Дик Боуден провожал глазами сына не без чувства гордости. Что там  ни говори, а таких, как Тодд, еще поискать. И с чего это я взял,  что  он  на меня разозлился, подумал Боуден-старший. Мне ли не знать своего сына. Да я читаю его мысли, как свои собственные. У нас с ним полный контакт.

     Исполнив отцовский долг, Дик Боуден развернул чертежи и, посвистывая, погрузился в работу.

     Декабрь 1974

     Тодд держал левую руку за спиной. Когда дверь открылась, он  протянул Дюссандеру большой сверток.

     - Веселого Рождества!!!

     Дюссандер поморщился от его  крика  и  сверток  принял  без  видимого удовольствия. Он осторожно держал его на весу, точно боясь, что вот сейчас пакет взорвется. На улице шел дождь, и Тодду пришлось спрятать подарок под плащ. Зря, что  ли,  он  заворачивал  его  в  яркую  оберточную  бумагу  и перевязывал цветной лентой.

     - Что это? - без особого интереса  спросил  Дюссандер  по  дороге  на кухню.

     - Откройте и увидите.

     Тодд достал из кармана банку тоника и поставил на стол.

     - Но сначала опустите жалюзи, - добавил он заговорщицким тоном.

     Дюссандер сразу заподозрил неладное.

     - Жалюзи? Это еще зачем?

     - Мало ли... вдруг кто следит за вами, - улыбнулся Тодд. -  Разве  за столько лет это не вошло у вас в привычку?

     Дюссандер молча опустил жалюзи. Затем  налил  себе  виски.  Затем  развязал ленту. Подарок был завернут так, как может завернуть только  мальчишка,  у которого в уме вещи поважнее - посмотреть футбол  или  погонять  во  дворе шайбу. Бумага тут и там порвана, все  сикось-накось,  скотч  налеплен  где попало. Вот что выходит, когда за женское дело берутся  нетерпеливые  руки подростка. Но Дюссандер, к  собственному  своему  удивлению,  был  все  же тронут. Позже, когда прошел первый шок от увиденного, он подумал: "А  ведь я мог бы и догадаться".

     Это была форма. Черная эсэсовская форма. Вместе с сапогами.

     Дюссандер  растерянно  переводил  взгляд  с  содержимого  на  броскую наклейку: "ПИТЕР". МАГАЗИН МОДНОЙ ОДЕЖДЫ, С 1951 ГОДА К ВАШИМ УСЛУГАМ!

     - Нет, - глухо произнес он. - Не надену. Это, знаешь,  уже  чересчур. Умру, а не надену.

     - Вам напомнить, что они сделали с Эйхманом? - с  металлом  в  голосе спросил Тодд. - Старым человеком, далеким от политики.  Так,  кажется,  вы говорили? Кстати, я всю осень откладывал деньги на это  дело.  Восемьдесят долларов, между прочим, вместе с  сапогами.  Если  не  ошибаюсь,  в  сорок четвертом вы все это носили. И с удовольствием.

     -  Ну,  гаденыш!  -  Дюссандер  замахнулся  кулаком.  Тодд  стоял  не шелохнувшись, глаза блестели.

     - А ну, - сказал он, - попробуйте ударьте. Только пальцем троньте.

     Дюссандер опустил кулак. Губы у него подергивались.

     - Исчадие ада, - пробормотал он.

     - Надевайте, - сказал Тодд.

     Дюссандер взялся за пояс халата... и остановился. Он смотрел на Тодда рабски, с мольбой.

     - Ну пожалуйста. В мои годы. Мне трудно.

     Тодд покачал головой - медленно, но  твердо.  В  глазах  все  тот  же блеск. Ему нравилось, когда Дюссандер молил о пощаде. Вот так же, наверное, когда-то молили о пощаде его самого. В Патэне.