Волчье племя - Константин Викторович Еланцев
Василий потёр виски: чудится что ли? Может, просто пацаны местные!
– Ну, вы, ребятки даёте! Разве ж можно в такую даль без взрослых?! – пытался было оценить ситуацию, хотя чувствовал, как снова начинает шуметь в голове, и предательски дрожат руки.
Пацаны засмеялись.
– Нам можно! – донеслось до Василия, – Нам, дяденька, теперь всё можно!
– Мне к сопке надо! – сразу захотелось бежать куда-нибудь сломя голову от этого болота, от этой подозрительной ватаги ребятишек, накричать на свата…
– Так вон же гать! – показал рукой новоявленный знакомый, – прямо к сопке ведёт! Только осторожно! Шаг влево, шаг вправо….
Пацаны захихикали.
Ещё не дослушав, Василий ступил прямо в болото и действительно почувствовал твёрдость под ногами. Топнул для уверенности. Верно, настил!
Снова услышал детский смех, но уже не оглядывался. Чувствовал, как спину сверлил холодный, а от этого ставший жутким, взгляд. Чей это был взгляд – уже не имело значения!
Гать была добротной, достаточно широкой, выложенная опытными руками. На середине Василий, смахнув пот, оглянулся – ребятишек не было. «Убежали!» – уверенно решил он, и, уже не спеша, спокойно прошёл оставшиеся метры.
Почву почувствовал сразу. Облегчённо вздохнул. Пропала обида на свата. Даже наоборот, захотелось сказать «спасибо» за то, что в кои веки вытащил его на природу.
У подножия сопки Василий увидел поваленную колоду. « Здесь и подожду!» – подумал он. Прислонившись, почувствовал, как тёплой пеленой медленно приближалась дремота.
« Ничего, подожду… – продолжало ещё сверлить в сознании, но и это было уже неважно, – я только немного, минуту…»
Василий проснулся, когда вдали услышал тревожные крики Иннокентия. Свистнул, ещё толком не отойдя ото сна. И когда испуганный сват появился рядом, виновато сложил на груди руки:
– Потерял горбовик, забодай меня комар! Ты уж прости, сват!
– Да бог с ним, с горбовиком-то! – успокоившийся Иннокентий махнул рукой, – Новый сделаю!
– Лады!
– Ты лучше расскажи мне, как на эту сторону попал?
– Понимаешь, пацанов тут местных встретил. Вот они мне гать и показали! – Василий махнул рукой в сторону мари.
– Ты бредишь, Вась, какие пацаны?
– Я ж говорю, местные! Видимо тоже ягоду собирали! Четверо пацанов, маленьких таких!
Иннокентий странно посмотрел на Василия. Немного помолчал:
– Какую гать, сват? Какие пацаны? До Саратовки, если помнишь, километров тридцать по тропе. Да и не ходит сюда никто из местных! Говорил же тебе – много люду потонуло в этом болоте! И гати здесь никогда не было…. Куда её прокладывать, на сопку что ли?
Василий чуть не поперхнулся:
– А я кого тогда видел?
Иннокентий не ответил. А потом похлопал Василия по плечу:
– Ладно, пошли, таёжник! Только уговор – Варваре ни-ни!
Ягоду они всё-таки привезли. Сватья нахваливала их за столь удачную поездку, хоть и насобирали всего половину из запланированного. Оба молчали о том, что это ягода, собранная Иннокентием. Молчали и о странном приключении Василия. Правда, сват, сажая его в поезд, почему-то ещё раз внимательно посмотрел ему в глаза.
И уже в поезде Василий, подумав, усомнился в реальности происшедшего. Может, действительно, от страха всё перепутал, а, может, газ болотный злую шутку сыграл…. Но ведь так реально всё было: и мальчишки эти, и гать! Только тогда, в Саратовке, узнали они со сватом, что несколько лет назад исчезла в тайге ватага местных ребятишек: ушли в тайгу за ягодами и не вернулись. Всем селом искали, милиция искала, спасатели. Даже вертолёт летал! Вот и решили потом, что детишки в болоте утопли. Хотя… в тайге заблудиться большого ума не надо, а здесь дети….
Так закончилась история Василия Павловича. Хотел я ему свою рассказать, подобную этой, да передумал. Раз решил человек, что всё привиделось ему, так тому и быть! И думается меньше, и спится лучше!
Кондрашкино озеро
Велико Патомское нагорье! Непролазной дремучей тайгой отгородила Сибирь эти места от людских глаз. Валежником и густым кустарником скрыла когда-то проложенные тропы. То сойка крикнет, то кедровка поднимет шум где-то у горизонта! И тишина…
Аркадий вздрогнул от шума открываемой двери. В купе почти бесшумно втиснулся маленький сухонький старичок. С облегчением положил на свободную нижнюю полку свою небольшую сумку и устало вздохнул.
– Гостей принимаете, люди добрые?– проворковал он, хитро посматривая на Аркадия.
– Отчего ж не принять? Присаживайся, дед!
Аркадий в купе был один. Прежние пассажиры вышли на предыдущей станции, поэтому «люди добрые» был он, Аркадий Вольский, писатель и журналист, который ехал в неизвестные ему края, повинуясь неистребимой жажде новых сенсаций и открытий.
Старик долго пыхтел, открывая свою видавшие виды сумку, но современную, пошитую из добротного и, наверное, дорогого материала. Достав, наконец, начатую палку копчёной колбасы, нож и пару кусков хлеба, обернулся к закрытой двери купе, а потом к Аркадию:
– А если мы с тобой, мил человек…
– Доставай, дед! – понял Вольский, улыбаясь обоснованным опасениям старика, – Мы ж тихо.
– Ну-ну, – старичок достал солдатскую фляжку, бултыхнул в руке и гордо прошептал,– Спирт!
– Пойдёт! – опять улыбнулся Аркадий.
Они сразу нашли общий язык. Голос у старика тихий, певучий. Настолько, что сразу располагал к откровениям. Вот и Вольский не смог удержать себя, и стал рассказывать в общем-то незнакомому человеку о себе, о профессии, которую выбрал ещё в юности, о мечте, которой не суждено сбыться, но к которой идёт всю свою сознательную жизнь.
Старичок, Кондратий Феофанович Сучков, ехал от родственников, у которых гостил где-то под Самарой. То ли гостил, то ли ещё что… Аркадий трудно запоминал незнакомые названия, старался их записывать, но в данной ситуации они, эти названия, не имели никакого значения.
– Так едешь-то куда, Аркаша? – ещё раз переспросил старик.
– Ой, далеко, дед, очень далеко! – попытался отмахнуться Вольский, не желая впутывать Сучкова в свои планы.
– А всё-таки? Чего юлишь?
– В Сибирь, Кондратий Феофанович!
– О, Аркаша! Сибирь большая, нет конца ей, матушке, ни на севере, ни на юге! Ты уж поверь, старому человеку!
– Сам-то бывал там? – вроде бы невзначай задал вопрос Вольский.
– Всю жизнь там живу. Много лет живу…– старик вздрогнул, словно сказал что-то лишнее, потом оправился и уставился на Аркадия своими бесцветными, поблёкшими от возраста, глазами.
– Слыхал что-нибудь про Кондрашкино озеро? – не надеясь на ответ, спросил Аркадий.
– Это на Патоме? – удивился Сучков.
– Да! – обрадовался Вольский, – Вот туда и надо попасть!
– Ну, это ведь нетрудно, Аркаша! А зачем тебе?
– Ладно,– Аркадий махнул рукой,– расскажу! Слышал про сокровища?
Старик усмехнулся. Только как-то неприятно, зло:
– И что там?
– Слушай! – Вольский достаточно опьянел, но уже не мог остановиться и выплеснул в стакан оставшийся во фляжке спирт, – Слушай! Лет этак сто пятьдесят назад была в этих местах золотая лихорадка. Десятки, а то и сотни фартовых людей потянулись в тайгу, чтобы поймать наконец эту свою птицу счастья, вырваться из одолевшей нищеты. Кому-то везло, кому-то нет, кто-то безвестно сгинул в таёжной глуши. А те, кто возвращались, рассказывали о неизвестном никому Кондрашкином озере, в котором дно, якобы, усеяно золотыми слитками да человеческими скелетами. Потому что
