Алексей Атеев - Карты Люцифера

– Что же собираешься предпринять?

– Увидишь. Ты на чем приехал?

– На машине.

– Отлично! Вечером отправимся к Трофиму. Последняя, так сказать, схватка.

– Но я не представляю, где он живет.

– Ничего, я знаю.

Артем с интересом взглянул на хозяйку:

– Бывала, что ли, у него? Чем же вы занимались?

– Не тем, про что ты думаешь! – отрезала Ладейникова. – Разувайся, снимай куртку, а собака пускай остается здесь.

Сенбернар, казалось, понял слова хозяйки дома. Он послушно лег на пол, положив голову на передние лапы.

– Умница, – похвалила Ладейникова. – Иди за мной, – позвала она Артема.

Наш герой прошел по знакомому коридору, но не в гостиную, на стенах которой висели полотна старых мастеров, и не в будуар хозяйки, а куда-то еще дальше, в глубь квартиры. «Сколько же здесь комнат? – размышлял он. – Просто дворец, да и только». Она открыла перед ним дверь:

– Входи.

Когда Артему случалось бывать в профессорской квартире, он постоянно поражался запахам, присутствовавшим в ней. Нигде больше не приходилось обонять столь необычные ароматы: смесь пряных восточных курений и одновременно странных, гнилостных, отвратительных, но если принюхаться, весьма притягательных, возбуждающих запахов. Правда, нужно отметить, что присутствие их было ненавязчиво, словно слабый ветерок доносил издалека тяжелый дух цветущей черемухи. Но как только Артем переступил порог комнаты, в нос ему ударила такая вонь, что он чуть не пошатнулся. В комнате оказалось почти темно, лишь поодаль, видно, у стены, теплилась пара синих огоньков.

– Откуда такое жуткое амбре? – спросил наш герой у хозяйки чуть ли не с испугом. – Вы тут трупы храните?

– Ты о запахе? А я почти и не чувствую.

– Как это не чувствуешь? Да в свинарнике дух легче!

– Чепуху несешь, – сердито заявила Ладейникова. – Манефа была очень чистоплотной.

– Так это ее обиталище?

Вместо ответа профессорша щелкнула выключателем. Небольшая комнатка, узенькая кровать, комод, заставленный какими-то предметами, назначение которых на первый взгляд было совершенно непонятно. Большой шкаф типа книжного, за его стеклянными дверцами, кроме пары десятков объемистых томов древнего обличья, громоздились банки и бутыли, глиняные горшки и даже небольшой перегонный куб из меди. На стенах висели пучки засушенных трав, какие-то непонятные цветные схемы… Имелись здесь еще более странные вещи: прибитые к стене громадные распростертые крылья, вроде совиных, висящая тут же маска, изображающая некое чудище. Артем приблизился к комоду. Прямо над ним висела большая, сделанная из черного дерева рогатая голова с двумя лицами, смотрящими в разные стороны. Работа была весьма искусной и, видимо, очень старинной. Оба лица были вырезаны с величайшим тщанием, причем одно из них было наполнено какой-то зловещей скорбью, а другое, напротив, являло сатанинскую усмешку.

– Кто это? – спросил Артем, указывая на голову.

– Леонард, – ответила Ладейникова. Но кто такой этот Леонард, чем он известен и почему у него два лица – не объяснила.

Прямо перед головой на комоде возвышалась огромная стеклянная чаша, даже скорее ваза на ножке, наполненная какой-то темной жидкостью. Тут же имелся большой железный котел, вроде чугуна… На комоде, помимо перечисленных вещей, находились несколько черных свечей, большой кинжал, две наполненные водой плошки синего стекла, в которых плавали горящие свечи, пара искусственных человеческих глаз и прочие странные штуковины, например большой хрустальный шар, внутри которого мерцал огонек, и два корня какого-то растения, удивительно похожие на фигурки мужчины и женщины.

Артем сунул руку в котел и извлек предмет, который он тоже сначала принял за черный узловатый корень, однако, присмотревшись, в ужасе разжал ладонь, и предмет упал бы на пол, не подхвати его Ладейникова. Это была высушенная кисть руки, скорее всего человеческая, хотя, возможно, и обезьянья.

– Осторожно, – укоризненно произнесла профессорша. – Здесь все очень хрупкое.

– Ничего себе! Это что же, настоящая рука? Кому, интересно, она принадлежала и для каких целей присутствует здесь?

– Все эти вещи – колдовские амулеты Манефы, – пояснила Ладейникова.

– Понятно, почему здесь так воняет, – заметил Артем, указав на отрубленную руку. – Послушай, а твоя Манефа не опасалась, что прежний ее хозяин когда-нибудь явится за своей частью тела?

– А он и являлся, – совершенно спокойно отозвалась профессорша. – И не только он…

Артему уже надоел этот зловещий музей, да и стоявшая в комнате вонь вызывала тошноту. Он оглянулся на дверь:

– Пошли отсюда, нам нужно потолковать.

– А чем тебя не устраивает это место?

– Присесть негде.

– Да вот же стул!

– Душно мне.

– Придется потерпеть. Именно здесь нам с тобой предстоит немного поработать, прежде чем отправляться на встречу с Трофимом.

– Колдовать будем?

– Вроде того.

– У меня, знаешь ли, новые неприятности, – сообщил Артем, опускаясь на стул. Он понял, что придется остаться.

– А что случилось?

– Пропали деньги, которые я получил от Трофима Петровича, вернее, от его подручного за работу… да и наследство, оставленное мне Колычевым, исчезло. Все было надежно спрятано. Пачки купюр, драгоценности… И вот что странно. Хранившиеся в тайнике ценности, положенные туда до начала всей этой кутерьмы, так и остались лежать на месте. Если действовали грабители, то почему не унесли все?

– Ничего удивительного.

– То есть?! Как это понимать: «ничего удивительного»?!

– Да очень просто – никаких денег тебе никто не давал. Это отвод глаз.

– Ты чего такое городишь?! Какой еще отвод глаз?! «Куклу»,[45] что ли, мне подсунули? Так я проверил. Каждая купюрка одна к одной.

– А ты эти деньги тратил?

– Кажется… Хотя нет. Когда я отправился в Плутаев, то вроде взял с собой пару пачек на непредвиденные расходы… В куртку, помнится, сунул… Или в суму? Совсем забыл! Так и их нет. На дорогу я тратил свои.

– Вот видишь!

– Что видишь?! Что?!

– Да не ори ты, а лучше послушай… Это не деньги вовсе… Ты стал жертвой наведенной иллюзии. Своего рода гипноза.

– Хорошо, допустим, это был гипноз! А у старца?.. Там-то я сам достал сокровища из тайника… И карты эти проклятые, как их там… в нем находились, между прочим. Карты-то не улетучились…

– Да и у твоего Колычева работала та же самая схема.

– То есть ты хочешь сказать: это все подстроено Трофимом Петровичем?

– Вроде того. Может, им, может, кем другим…