Фенрир. Рожденный волком - Лахлан Марк Даниэль
Неужели он и тогда сидел бы в монастыре, сжимая руку покойника?
Ему придется вернуться к Олегу, подумал Леший, но только не потому, что он ожидает награды. Он слишком хорошо знал князей, чтобы рассчитывать на что-то. Его, наверное, высекут, и это еще если повезет. И прием, которого Леший ожидал от Олега, точно отразится на его репутации самым пагубным образом. Однако ему все равно придется вернуться, потому что человеку необходимо место, к которому он привязан, пусть его положение там будет самым низшим – это все равно лучше, чем скитаться по диким полям, словно зверь.
Леший выпустил руку Чахлика. Теперь он раскаивался, что забрал у волкодлака амулет. Он вынул его из потайного кармана на поясе и еще раз рассмотрел. Любопытная вещица: грубый треугольник, однако с закругленными краями. На камне была нацарапана волчья голова, вписанная в треугольник, – такая, какой ее рисуют варяги.
– Хочешь, отдам его обратно, Чахлик? – спросил Леший.
Нет, решил он, не отдаст, будет носить его, чтобы почтить память человека-волка. Он размотал шелковый платок на шее и надел амулет, который затем снова замотал платком. Да, он хочет оставить что-нибудь на память, но он человек суеверный и вовсе не желает, чтобы северный бог поглядел на него сверху и послал ту же судьбу, что и Чахлику. Камешек каким-то образом связывал его с волкодлаком, отчего Леший ощущал себя чуть менее одиноким, хотя и был связан через него с человеком, которого едва знал. Он поднял шкуру и встряхнул.
– Прощай, Чахлик, – сказал он. – Мне жаль, что с тобой случилось такое несчастье. Рассказ о тебе обеспечит мне теплый ночлег и вино, и я благодарю тебя за это.
Ему удалось взгромоздиться на мула и тронуться в путь, направляясь на восток через леса, которые отделяли его от дома подобно океану. Мул легко воспринял то, что Леший едет на нем верхом, а Леший начал разговаривать с животным, подбадривая каждый раз, когда на самом деле хотел подбодрить себя. В этих лесах обитали шайки разбойников, которые не уважали никого, кроме больших караванов с многочисленной охраной.
– Разбойников сейчас не будет, милый, сейчас не сезон. А трава сочная, правда? Еще немного пройдем, и ты поешь.
Леший трясся от холода, пробираясь через лес. Среди деревьев было не так холодно, как на морском берегу, но все равно не тепло. Он набросил на себя волчью шкуру, накинул волчью голову на свою, чтобы согреться.
Дорога на восток хорошая, слишком хорошая. Это может привлечь разбойников. Но он все равно поехал по этой дороге, потому что был слишком стар, чтобы прорубать себе путь через дикие заросли. Этой дорогой часто пользовались, она была натоптанная, но сырая и грязная, человек с трудом тащился бы по такой грязи, однако мул шел легко. Леший понимал, что движется довольно быстро. Через день-другой он будет уже далеко от монастыря и селений на побережье.
Просто чудо, что он так далеко зашел без волкодлака. Из Ладоги они двигались в основном по воде, а когда пришлось идти через леса, уши волкодлака и его охотничьи навыки помогали им избегать неприятностей. Дважды на Лешего нападали – лесные разбойники, грязные и оборванные, преграждали ему путь. Они не удосуживались устраивать засаду одинокому торговцу, идущему через лес. Они просто подходили к его мулам и принимались разгружать товары. И вот тут появлялся Чахлик. В первый раз трое сразу остались лежать на земле от одного его движения, еще двое, подвывая, убежали в лес, придерживая сломанные руки. Несколько мгновений – и разбойников как ветром сдувало. Это были лесные жители, преступники, которые прятались от обычных людей, и их традиции и образ мыслей казались Лешему очень странными. Для них появление Чахлика было равносильно появлению сказочного чудовища, они удирали от него так же, как христиане удирали бы, повстречав дьявола.
Однако сейчас Чахлика не было рядом, только страшные заросли, лесная тьма и неровный мерцающий свет. Все это навевало ужас – то, что мерещится, гораздо страшнее всех ужасов ночи и того, чего не видно в темноте. Пришла весна, и деревья стояли с набухшими почками, только Лешему было не до красот природы.
Хорошо хоть для мула оказалось вдоволь травы.
Леший нашел в монастыре мех для воды и мог бы наполнять его в ручьях, но то и дело лил дождь, превращая лес в блестящее зеленое полотнище, и он ощущал себя несчастным, старым и слабым. Развести огонь он никак не мог, поэтому по вечерам ехал, пока хватало сил, стараясь найти укрытие, хотя укрытий почти не попадалось, и надеясь, что усталость победит холод и он сможет заснуть. В большинстве случаев побеждал холод. От голода и усталости Леший начал грезить наяву, превратившись всего лишь в поклажу на спине мула, позволив животному самостоятельно выбирать путь. Мул, кажется, знал, куда идти, на развилках он уверенно сворачивал на нужную дорогу, прекрасно чувствуя себя в мокром лесу. Мул был счастлив. Листья были свежие, только что распустившиеся, сладкие, идти было легко, а старик на спине был всего лишь очередным грузом.
Через неделю пути на восток через лес Лешему стало безразлично, выживет он или погибнет, поэтому, увидев Смерть, он с готовностью поехал ей навстречу. Смерть восседала на бледном коне, завернутая в черный плащ. Леший заметил эту фигуру издалека, поскольку дорога шла под уклон, ограниченная с обеих сторон рядами деревьев. Он слишком устал, чтобы спасаться бегством.
Смерть закричала ему:
– Я принял тебя за него!
Слова были сказаны на скверном романском наречии, отрывистые, они падали, словно кинжалы.
Леший не мог отвечать. Он только смотрел на фигуру, преградившую ему путь, и кивал. Он сам не знал, почему кивает.
Плащ на Смерти был каким-то странным. Он был чем-то утыкан, какие-то штуковины топорщились из него во все стороны. Что же это такое? «Да перья же», – понял купец. Это же Хравн. Может, если Ворон ведет себя как нормальный человек, то с ним можно обращаться как с нормальным человеком?
Купец обрел дар речи:
– Я могу продать тебе отменного мула, брат, великолепное животное франков. Мне необходимо это сделать, но мои компаньоны не позволят продать его меньше чем за сто денариев. Я считаю, что хорошему человеку можно отдать и за восемьдесят. Думай быстрее, они уже возвращаются, и их много. Если купишь сейчас, даже самый сильный воин не сможет объявить сделку недействительной.
Смерть снова заговорила:
– Во сне я уловил запах оборотня, пошел этим путем, чтобы найти его. Где он, там и девушка. Эта шкура, которую ты надел на себя, принадлежит ему. Он жив? А девушка с ним?
– Он умер, но не от моей руки.
Ворон кивнул.
– Он умер, защищая ее?
– Разве тебе важно, как он умер?
– Как он умер? – В голосе всадника не угадывалось никаких чувств, но Леший понимал, что тому не терпится услышать ответ.
– Он был околдован и пришел, чтобы убить ее. Но он смог разрушить чары и попытался спасти ее от варягов. Они убили его, хотя и он убил многих из них.
Кажется, это известие произвело на всадника сильное впечатление.
– Он был околдован руной, которая живет внутри моей сестры. Никакая мужская магия не в силах разрушить ее чары. Только женщина способна на это, и только женщина, владеющая рунами.
– Он умер, защищая ее.
– Он был не тем, кем считал себя сам. Мы мало узнали о нем, но это все-таки узнали.
– А кем он считал себя?
– Жертвой Волка.
Леший пожал плечами.
– Он все равно стал чьей-то жертвой. Ты пришел, чтобы убить меня? Ты ведь слуга смерти. Я знаю тебя под именем Хравн.
– Где девушка?
– Ее забрали. Везут на восток, в Ладогу.
– По дороге?
– По морю. По вашему Китовому пути.
– В таком случае у нас очень мало времени. Моя сестра поставила для нее ловушку. Если ей не удастся заманить в нее девушку, нам самим придется везти ее в Ладогу. Конец уже близок.
– Какой конец?
– Волк приближается, он идет, чтобы убить. Девушку, вашего князя Олега, меня, мою сестру, наверное, и тебя, и любого, кто встанет у него на пути. Ладога падет, и кто знает, что еще случится. Девушка должна умереть, если именно ей суждено привести его к богу.
