Брайан Стэблфорд - Лондонские оборотни

В теплом расслаблении после удовлетворения похоти, говорила она себе, Таллентайр, вероятно, вынужден будет снова заметить ее и останется доволен тем, что увидит.

Глазами Элинор Лидиард наблюдал, как сэр Эдвард садится в постели своей любовницы и принимает вино, из ее ласковых рук. Вместе с ней Дэвид наблюдал, как Таллентайр отхлебнул первые несколько глотков с большой жадностью, держа стакан рукой, которая могла бы дрогнуть, если бы он сурово не следил за ней.

— Что случилось, Эдвард? — спросила она, понимая, что между ними образовалась какая-то пустота, которую может заполнить только озабоченный вопрос. — Уж не подцепил ли ты в Египте какую-то лихорадку, а теперь ее оживила в тебе гнилая английская весна?

— Нет, — ответил он. — Я из тех немногих избранных, кто способен расцвести посреди сухой жары и яркого солнца. Бедняга Дэвид заболел, когда его укусила змея, и я думаю, что холод делает его намного несчастнее, чем он мог бы быть, но я совершенно здоров.

Бедняга Дэвид! — подумал Лидиард, и сейчас же приобщился к тем странным мыслям, которые появились у Элинор Фишер при упоминании его имени. Она думала, что ни разу не встречала Дэвида Лидиарда, но много о нем слышала, и вполне обоснованно надеялась когда-нибудь с ним познакомиться, ведь, как ей говорили, обычно наступает время, когда каждый мужчина представляет свою любовницу сыну, или же тому, кто заменяет ему сына. Лидиард невольно признал реальность такой возможности, или пустую фантазию. Наверняка когда-нибудь сэр Эдвард потребует у нее «обучить мальчика», даже не понимая, что все это время Лидиард был для нее всего лишь предметом для разговора, безликим существом, о котором сэр Эдвард говорил с безграничной любовью.

Лидиард никогда не слышал, чтобы сэр Эдвдард говорил с безграничной любовью о ком-то или о чем-то, но полагал, что любовницы и существуют для того, чтобы проявлять к мужчине снисхождение, а снисхождение легко может превратиться и в сентиментальность, и в похоть. Такие мужчины, как сэр Эдвард, никогда не бывают сентиментальными ни с друзьями, ни с сыновьями, и очень редко, со своими женами. Но с любовницами они свободны в выражении чувств.

— Я-то сама здорова. — заверила Элинор баронета, хотя он ее и не спрашивал об этом, — На Рождество простудилась, но теперь мне значительно лучше.

— Рад это слышать, — сообщил он ей, хотя с таким видом, что для нее, и для Лидиарда, стало ясно, ему совершенно наплевать, слышал он ее слова или нет. — А я болел какой-то лихорадкой, очень недолго, и мне снились враждебная тьма, живой сфинкс и громадный серый волк, но мне тоже уже лучше, хотя этот сон преследует меня каким-то безумным и искаженным образом и никак не желает меня покидать.

— Со снами так часто случается, хотя люди редко это обнаруживают. — утешила его Элинор.

Иронию, показавшуюся ей весьма умной, Таллентайр абсолютно не заметил. А она не знала, что тут есть еще один слушатель, чьи жизненные обстоятельства делали для него невозможным упустить тот смысл, который она сюда вкладывала.

— Один человек умер, и один заблудился и пропал, но на его место мы нашли другого, который в это время оказался слегка поврежден умом. — рассказывал Таллентайр, — Когда он поправился, он декламировал нам столько чепухи и так повлиял на меня, что я до сих пор слышу такой же лепет от всех, кого встречаю. Возможно, такого только и следовало ожидать, поскольку, если можно доверять слухам, так он был одним из знаменитых вервольфов Лондона. Что ты на это скажешь, милая Нора?

А вот об этом он не стал бы говорить со своей женой или дочерью, подумал Лидиард, И он не может быть честным даже со своей любовницей, раз пытается изобразить, будто бы все это всего лишь развлекает его, хотя я-то слишком хорошо знаю, что онвоспринимает это совсем иначе . И здесь Лидиард сделал маленькую паузу, чтобы поразмыслить, может ли Таллентайр тоже чуточку бояться.

— Так я говорю — меня зовут Элинор, — ответила мисс Фишер легкомысленно, — на случай, если ты это забыл и называешь меня просто Норой. Но если твоя дорога действительно пересеклась с путем одного из лондонских вервольфов, я думаю, тебе бы лучше быть осторожным, чтобы не раздражать его. Я ничего о них не слышала, кроме того, что они полны зла.

Таллентайр нахмурился, но она только радовалась тому, что он при этом смотрел на нее. Лидиард был напряжен и растерян, потому что она с гордым видом наблюдала, как Таллентайр разглядывает ее красивый халат, гладкие волосы, в живописном беспорядке рассыпавшиеся по плечам, и мягкие контуры тела.

— Ты по мне скучала? — спросил Таллентайр.

Хотя вопрос был самый простой, это совсем не звучало просто, и Лидиард никогда не ожидал услышать подобные слова от своего благодетеля.

— Скучала, — ответила она, хотя иронический настрой побуждал ее дать иной ответ. Охнет , могла бы она сказать, потому что у меня была дюжина других любовников, чьи сердца мне пришлось разбить, одно за другим, — но она не осмелилась произнести ничего подобного, так как была убеждена, что мужчины точно так же ревнуют к свободе своих любовниц, как их любовницы ревнуют к прочному положению, занимаемому женами.

— И я скучал по тебе, — уверил он ее.

Но он еще не сказал ей, что же такое встало между ними и каким-то образом сделало их вольную борьбу меньшим, чем она должна была быть, и Лидиард заметил, что тревога Элинор усилилась.

Он каким-то образом стал сомневаться в себе, совсем чуть-чуть , — подумала она, — а длятакого человека, как он, это, вероятно, совершенно новый опыт, потому что он всегда основывался на безошибочности своих убеждений…

Это, подумал Лидиард, проницательное наблюдение.

— Есть рассказ о женщине, которая влюбилась в одного из лондонских оборотней. — задумчиво припомнила Элинор. — Говорят, он тоже ее любил. Но хотя она и мечтала стать его возлюбленной, этого не могло произойти. «Я могу питаться как человек или как волк», — говорил он, — «и могу пить как человек и как волк, но любить я могу только как волк, потому что честная страсть не позволит мне оставаться в человеческом облике». Это печальная история.

— Я ее не слышал, — сказал Таллентайр со странной недоумевающей ноткой в голосе. — Но помню, что я слыхал совершенно другой рассказ, когда был совсем маленьким ребенком. Это была история о человеке, который влюбился в женщину-вервольфа, но она совсем не похожа на твою. Я уверен, что этот мужчина женился на женщине-оборотне и жил с ней много лет, пока он необдуманно не нарушил какое-то данное ей обещание, отчего она оставила его и ушла к своему племени.