Саймон Грин - Город, где умирают тени

Эриксон встал, и Миррен тоже неуверенно поднялся на ноги. Эриксон невыразительно посмотрел на доктора:

— Я не знаю, чем вам помочь, доктор. Разборки с мертвецами не в моей юрисдикции.

— Вы можете поместить меня под защитный арест! *[15] Организуйте мне охрану силами полиции. В городе как минимум полдюжины магов, сотрудничающих с полицией или работающих на нее. Совместными усилиями высшей лиги магов они могут, например, создать силовое кольцо защиты. Это, по крайней мере, даст мне небольшой выигрыш во времени, чтобы успеть придумать, что предпринять дальше. Мне будет что сказать вам, шериф. Я рассказал вам о приближающейся беде — и вы мне за это кое-что должны, шериф. Услуга за услугу!

— Ага, за смутные предчувствия о том, что какая-то сила, которую вы не в состоянии определить или описать, направляется в нашу сторону? Доктор, мои помощники и мои маги пашут по шестнадцать часов на дню, если не больше, на расследовании убийств, и каждый из них у меня на счету, каждый нужен мне позарез. А я нужен им. Ладно, засиделся я тут... Могу вас связать с кое-какими частными охранными агентствами, но должен предупредить, на их услуги сейчас огромный спрос. Все, до свидания.

До Эриксона вдруг дошло, что он по-прежнему держит в руке бокал, и он махом допил остатки бренди. Спиртное чуть согрело нутро, но ничего не сделало с поселившимися в душе холодом и усталостью, теперь уже никогда не покидавшими его. В былые времена, когда приходилось туго, он находил поддержку и утешение в выпивке, но нынче это не помогало. Шериф не знал, хорошо это или нет. Поставив бокал на подлокотник кресла, он холодно взглянул на Миррена.

— Что посеешь, то и пожнешь, доктор. А ведь я частенько говорил вам: ваше мерзкое хобби в один прекрасный день обернется против вас — и тогда берегитесь. Сдается мне, что выход у вас один: достигнуть взаимопонимания с церковью и просить у нее приюта. Церковники народ более великодушный и снисходительный, чем я. Может, им удастся защитить вас, ежели вы всерьез раскаиваетесь в содеянном. А если нет — тогда справляйтесь своими силами, доктор. Не утруждайтесь провожать меня. Выход я найду сам.

Эриксон вышел из кабинета и спустился в огромную прихожую, ни разу не оглянувшись. Никогда он не любил Миррена и сейчас испытывал смутное чувство вины от того, что ему нисколько не жаль этого человека. Но если половина тех сплетен, что ходили по городу о докторе, — правда, то он заслуживал каждого булыжника, о который спотыкался на своем пути. Шериф вышел за порог и захлопнул за собой тяжелую дверь. Густой сад, казалось, был полон беспрестанного скрытного движения: ветви подрагивали, отовсюду неслись шорохи. То ли ему мерещилось, то ли на самом деле, но на кромках тропинки украдкой мелькали вороватые тени и стремительно исчезали в зарослях. Эриксон невозмутимо ухмыльнулся, положил руку на ремень поближе к поясной кобуре и неторопливо, но уверенно зашагал обратно — к въездным воротам.

«Беда приближается... У меня для вас новости, док. По-моему, беда уже пришла».

Миррен же сидел один в своем кабинете подле камина; ружье, покоившееся на коленях, было забыто. Скоро, скоро чужаки подступят к городу, неся с собой смерть и разрушение, может тогда дойдет до этого тупицы шерифа, что его ждет. Его и многих других людей, считающих себя ответственными за жизнь города и его обитателей. Это пообещали Миррену крестоносцы — в обмен на его работу, выполненную по их заданию.

По правде говоря, крестоносцам следовало бы поторопиться сюда, иначе их заверения в защите превратятся в пустой звук. Шериф заслуживает всего, что должно случиться с ним и с его горячо любимым городом. Получит по заслугам. Согласись Эриксон выделить ему охрану, доктор бы все рассказал ему о своих делах с чужаками, а поскольку еще немного времени в запасе оставалось, защита полиции ему очень не помешала бы. Однако и город, и шериф бросили его на произвол судьбы, и теперь он один — впрочем, как всегда.

Неужели то, что он сделал, — настолько скверно? Ведь единственное, чего он всегда хотел, — докопаться до истины, а еще... А еще немного дружеского участия. Вот почему он пошел на сделку с крестоносцами. Они предоставили ему доступ к накопленным столетиями волшебным знаниям. Разве мог он отказаться?

Миррен содрогнулся, хотя камин дышал жаром. Он так рисковал — рисковал всем, даже своей душой, — но если крестоносцы не поторопятся сюда, все это окажется напрасным. За ним вот-вот придут мертвые призвать его к ответу, а слово «нет» им не знакомо.

Дерек и Клайв Мандервилли привыкли делать все не спеша. Работа могильщиков и разнорабочих (а если по-научному — техников по обслуживанию кладбища, как предпочитала называть профессию сыновей их матушка) была неторопливой и носила характер эпизодический. Если не было нужды дожидаться окончания церемонии похорон или прекращения хлынувшего вдруг ливня, всегда оставалось достаточно времени для обстоятельной философской дискуссии или доброго перекура. Однако ежели припечет, братья Мандервилли могли и пошевелиться: например, в настоящий момент они паковали два чемодана со скоростью, которая могла бы сильно удивить эксперта-наблюдателя «Книги рекордов Гиннеса». Одежда, туалетные принадлежности и прочие предметы первой необходимости летели в сторону раскрытых чемоданов с поражающими воображение скоростью и точностью. В двух словах: то, что и как они сейчас вытворяли, было достойно олимпийского рекорда.

Подобная суета была совсем не в их духе — в буднях ли, на досуге, — но братья Мандервилли оказались в состоянии осознать угрозу их стабильному заработку: в особенности, когда она (угроза) так швырнула их оземь, придавила метафорическим коленом их грудь и начала скалиться и рычать прямо братьям в физиономии. Так же не возникло у братьев трудностей и в принятии решения, как им встретить подобный кризис: они просто ударились в панику.

Дерек и Клайв жили с матерью в аккуратном маленьком домике, глядящем окнами с высоты холма на кладбище Всех Душ. Вид был так себе, но, по крайней мере, утешал тем, что по утрам путь к месту работы не очень их утомлял. А работа у них была хорошая, здоровье отменное и надежное — правда, не на далекое будущее. Оба были молоды, лет по двадцати с небольшим, высокие, мускулистые и достаточно симпатичные, чтобы заставить трепетать несколько девичьих сердечек и в придачу к этому уже успеть задрать несколько юбок. Нельзя сказать, чтобы деньги лились к ним рекой, однако, когда им хотелось осушить пинту-другую пива, в долг просить они бы не стали. Если взвесить все плюсы и минусы, братьям жить бы и радоваться своей судьбе. Увы. Бросив до срока рабочее место, они всю дорогу домой неслись без оглядки и в настоящий момент стремительно собирали чемоданы, чтобы успеть сорваться из дома затемно.