Клайв Баркер - Книги крови III—IV: Исповедь савана

Карни смотрел на мертвеца долго. Он отметил в левой руке Рыжий держит веревку, и на ней остался один узел. Возможно, здесь побывал Поуп и почему-то оставил шнур. Как бы узлы здесь ни оказались, их присутствие давало надежду выжить. Карни пообещал себе, подходя к мертвому телу, на этот раз уничтожить шнур раз и навсегда. Он сожжет веревку, а пепел развеет на все четыре стороны. Он наклонился, чтобы вынуть ее из руки Рыжего. Шнур почувствовал его приближение и, скользкий от крови, перебрался из ладони покойника в ладонь Карни, обвился вокруг пальцев, оставляя алый след. Сдерживая тошноту, Карни пригляделся к последнему оставшемуся узлу. Процесс распутывания, поначалу потребовавший от Карни столько напряженных усилий, уже развивался сам собой. Теперь, когда второй узел был развязан, третий ослабевал буквально на глазах. По всей видимости, без посредника-человека шнур все же не мог обойтись, иначе зачем он с такой готовностью прыгнул в руку? Но он почти подошел к разрешению собственной загадки. Необходимо уничтожить его как можно скорее, пока этот процесс не завершился.

И тут Карни понял: он в комнате не один. Кроме мертвеца поблизости находилось еще одно живое существо. Он вскинул голову, услышав обращенный к нему голос. Слова звучали бессмысленно. Это едва ли были слова — скорее последовательность странных звуков. Карни вспомнил существо, дохнувшее на него в саду, и двойственные ощущения, охватившие его тогда. Теперь снова накатила та же двойственность: вместе с подступившим страхом пришло интуитивное чувство, что существо произнесло слово «поражение», на каком бы языке оно ни говорило. В Карни всколыхнулась тень жалости.

— Покажись, — произнес он, не уверенный, поймут ли его.

Прошло несколько томительных мгновений, потом существо появилось в дверях в дальнем конце комнаты. Освещение в гостиной было хорошим, а зрение у Карни — острым, однако облик существа не поддавался осмыслению. В ободранном пульсирующем теле проявлялось что-то обезьянье, но незавершенное — будто чудовище появилось на свет прежде срока. Рот его раскрылся, чтобы издать еще один звук; глаза, спрятанные под кровоточащим горбатым лбом, оставались непроницаемы. Неуклюжей шаркающей походкой существо двинулось к человеку, и каждый его шаг стал испытанием твердости духа Карни. Поравнявшись с телом Рыжего, страшилище остановилось, подняло ободранную конечность и указало на изгиб своей шеи. Карни увидел торчащий нож. Должно быть, это дело рук Рыжего. Может быть, так тварь пыталась оправдать убийство?

— Кто ты? — спросил Карни.

Все тот же вопрос.

Существо покачало тяжелой головой. С губ его сорвался протяжный негромкий стон. Внезапно оно подняло руку и указало прямо на Карни. Свет упал на его лицо, и Карни различил под нависшим лбом глаза — две одинаковые бусинки, утопленные в ободранном шаре черепа. Такие ясные и блестящие, что Карни затошнило. А существо по-прежнему указывало на него.

— Чего ты хочешь? — спросил Карни. — Скажи мне, чего ты хочешь.

Существо опустило освежеванную конечность и медленно двинулось к нему в обход мертвого тела, но так и не успело обнаружить свои намерения. Голос, донесшийся от входной двери, пригвоздил его к полу.

— Есть кто дома? — осведомился пришелец.

На лице существа отразилась паника, совершенно человеческие глаза закатились в кровоточащие глазницы, и тварь скрылась в кухне. Гость снова подал голос; на этот раз уже ближе. Карни взглянул на труп и на свою окровавленную руку, взвешивая возможности. Потом бросился через комнату в кухню. Чудовище исчезло: задняя дверь была нараспашку. За спиной у него сдавленно охнули: гость увидел то, что осталось от Рыжего. Карни нерешительно топтался в темноте: может, он сглупил, скрывшись тайком? Может, тем самым он изобличил себя в глазах закона, вместо того чтобы остаться и выяснить правду? Узел, ерзающий у него в ладони, заставил его принять решение: главное сейчас — уничтожить шнур. В гостиной гость звонил в «скорую»; воспользовавшись его сбивчивым монологом как прикрытием, Карни прокрался к запасному выходу и бросился бежать.

— Тебе кто-то звонил, — сообщила с лестницы мать. — Два раза меня будил. Я сказала, что не знаю…

— Прости, мам. Он представился?

— Нет. Я сказала ему, чтобы не перезванивал Если позвонит снова, передай ему: я не желаю, чтобы нам названивали в такое позднее время. Кое-кому по утрам приходится вставать на работу.

— Хорошо, мам.

Мать вернулась в свою пустую постель. Дверь захлопнулась. Карни стоял, дрожа, внизу и крепко сжимал спрятанный в кармане шнур. Узел продолжал двигаться, он без устали ворочался в сжатой ладони, выискивая свободное пространство, пусть даже самое маленькое, чтобы развязаться. Но Карни не давал ему разгуляться. Он нащупал купленную вечером бутылку водки, одной рукой отвинтил пробку и сделал глоток. На втором глотке зазвонил телефон. Карни поставил бутылку и взял трубку.

— Слушаю!

Звонили из автомата. Раздался писк сигнала, в приемник бросили монету, и в трубке послышался голос:

— Карни?

— Да?

— Господи, он собирается убить меня!

— Кто это?

— Брендан. — Голос совершенно не походил на обычный голос Брендана, он звучал слишком визгливо, слишком испуганно. — Он убьет меня, если ты не придешь.

— Поуп? Ты о Поупе?

— Он чокнутый. Ты должен прийти на автомобильную свалку на холме. Отдай ему…

Голос оборвался. Карни повесил трубку. Веревка у него в руках выделывала немыслимые трюки. Он разжал ладонь; в тусклом свете лампы на лестничной площадке последний неразвязанный узел окружало мерцание. В самой его сердцевине, точно как у двух других узлов, зарождались цветные проблески. Карни снова сжал кулак, взял бутылку и вышел на улицу.

Автомобильную свалку когда-то охранял огромный и злобный доберман-пинчер. Прошлой весной у него обнаружилась опухоль и он искусал собственного хозяина. Пса пристрелили, а другого на замену так и не завели. Поэтому забор из гофрированного железа не представлял собой серьезного препятствия. Карни перелез через него и спрыгнул на смесь шлака и гравия, которой была засыпана площадка с другой стороны.

Прожектор на воротах заливал ярким светом многочисленные транспортные средства разнообразного назначения, отслужившие свой срок. По большей части здесь стояла безнадежная рухлядь: проржавевшие грузовики, автоцистерны, автобус — судя по виду, на большой скорости врезавшийся в невысокий мост. Кладбище автомобильных инвалидов, выстроенных рядами или наваленных друг на друга. Карни принялся методично обыскивать свалку, изо всех сил стараясь не производить шума, но так и не заметил никаких следов Поупа или его пленника на северо-западном конце площадки.