Ольга Панова - Призрак

– Входи, внученька, садись за стол. Я сейчас чайку с чашками принесу. Поговорим как следует. Все-таки столько лет не виделись.

Алевтина развернулась у дверей и пошла на кухню. Судя по всему, ориентировалась она не хуже зрячего.

Анна неловко села на диван. Чтобы сесть поудобнее, ей пришлось откинуть пару подушек в сторону. Разглядывая комнату, она заметила, что кругом на мебели лежали плетеные вручную салфетки. Накрахмаленные, белые и розовые, с разнообразнейшими узорами. Они лежали повсюду: на телевизоре, спинке дивана, стульях и сразу несколько – на комоде. У старушки были золотые руки. Салфетки были очень красивые.

– А вот и я.

Алевтина вошла в комнату с полным подносом. Обогнула кресло-качалку и встала в аккурат у стола. Ее движения были хорошо оточены, продуманы. У каждой вещи – свое место.

Выставляя на стол горячий чайник, пару кружек, сахарницу и вазочку с печеньем, она пригласила гостью занять стул у окна.

Анна прошла через всю комнату и села на указанное место. Внутри было невероятно тихо и спокойно. Никакой тревоги и лишних эмоций. Краем глаза она заметила Алекса. Призрак стоял у стены, заложив руки за спину, и смотрел на настенные часы с кукушкой.

– Садись, наливай чай. Не стесняйся. Мой дом – твой дом. Я ведь твоя бабушка.

Алевтина убрала со стола пустой поднос. Подошла к Анне и одной рукой погладила по голове. На лице пробежала волна эмоций. Облегчение, счастье, сострадание и боль.

– Рада, что ты, наконец, пришла. Сама-то я знать не знаю, где тебя искать. Да уж и слепая совсем. Ничего не вижу дальше своей квартиры.

Отошла на шаг назад и села на стул. Глядя бесцветными глазами на внучку, она продолжала в руках сжимать поднос.

Анна сидела, не зная, что сказать. Просто сидела и слушала старушку, которая сидела напротив.

– Раз ты здесь, то наверное, уже виделась со своей мамашей. Поди, та уже успела наговорить тебе гадостей. Судя по твоей невеселости – это так. Прошу тебя, будь помягче с ней. Аллу надо пожалеть. Она всегда была ранимой и чувствительной. Хотя и очень жестокой. Что поделать, такова моя дочь.

Старушка взяла чайник и стала разливать чай по чашкам. Ее руки заметно дрожали.

– Когда я была маленькой девочкой лет, наверное, пяти, стала замечать призраков. Поначалу думала, что их видеть могут все. Что они такие же, как мы, люди. Но постепенно я осознала, что моя способность – это дар. Редкий дар. Немногие им владеют. В нашем роду каждая женщина рождалась особенной. Все были небольшого роста, с роскошными волосами, огромными как озера глазами. Потрясающе красивы. Мужчины из-за нас дрались и умирали. Мы все особенные. Кроме Аллы.

Твоя мать не унаследовала дар ведьмовства. К сожалению. Хотя, возможно, это и к лучшему. Ведь она невероятно жестокая. Если бы была ведьмой, то очень черной.

Она прекрасно знает, что все женщины у нас в роду видят призраков. Знает это и ненавидит. Боится. Считает, что это болезнь. В твоем случае все произошло слишком быстро. Ты быстро стала ходить, понимать и говорить. Слишком быстро, чтобы сообразить, что надо молчать.

Алевтина протянула наполненную чашку девушке. Сложила локти на стол и подперла рукой подбородок.

– Она очень испугалась. Побоялась в то время людской молвы. Что люди жить не дадут. Будут судачить на каждом шагу о том, что ее дочь сумасшедшая. Алла никому ничего не сказала, взяла и отвела тебя в детдом. Всем друзьям и знакомым сказала, что ты внезапно заболела и умерла. Даже поминки организовала. Такая вот история.

Анна взяла ложку и насыпала в чашку сахар. Ничего подобного она не ожидала. Оказывается, ее бабка тоже ведьма. Вот это открытие. Но самое ужасное, это ее родная мать…

– Просто в голове не укладывается, как она могла так поступить?

– Ты не должна сожалеть об этом. Прощение – вот ключ от этой боли. Через прощение тебе станет легче. Жизнь засияет новыми красками. Алла как хочет, но ты будь мудрее.

– Я простила ее давно. Просто мне очень больно. Жаль себя.

– Но это нормально и естественно. Нет ничего постыдного. Когда повзрослеешь, станешь старше, уже не так остро будешь воспринимать случившееся.

Анна уткнулась носом в чашку. Черный чай был очень горячим и крепким. Таким, каким она любила.

– Значит, вы тоже видите призраков?

– Да. Твоя сестра тоже видит, но молчит. Арина молодец. Иначе даже страшно сказать, как бы с ней поступила Алла, если бы обнаружила сей дар.

Анна понимающе кивнула. Кончиками пальцев задумчиво провела по краю чашки.

– Я вижу призрака. Он с самого рождения со мной. Не покидает меня ни на минуту.

– Он здесь, я его чувствую, – прошептала старуха, – стоит у меня за спиной и смотрит на часы. Скажи ему, пусть станет у окна. Мне очень неуютно, что он сзади.

Алекс развернулся и медленно поплыл в сторону штор.

– Он не любит солнечный свет, – прошептала Анна.

– Задерни шторы.

Анна вскинула бровь, и шторы сами собой задернулись. Старушка настороженно вскинула голову и отодвинулась из-за стола.

– Не пугайтесь. Это я.

Анна взяла кружку в руки и сделала новый глоток.

– Потрясающе, – ошеломленный шепот Алевтины заставил девушку забыть о чае, – просто потрясающе. Ты можешь передвигать предметы одной лишь мыслью! Очень сильная ведьма. Таких в роду было немного. Та, которую я знала, звали Аксинья. Моя мать, твоя прабабка.

Старушка встала из-за стола и направилась к комоду.

– Моя мать была очень красивой женщиной. Белоснежные локоны до самой талии, огромные зеленые глаза, в которых было столько чертей, что и не снилось. Одним лишь движением бровей могла стадо диких лошадей остановить. Где же мой фотоальбом?

Алевтина на ощупь стала рыться в верхней полке комода. Передвигая шкатулки, книжки, футляры, наконец, нашла то, что искала.

– Ах, вот он где. В самом углу оказался. Я уж было потеряла его.

Обеими руками она взялась за тяжелый альбом, покрытый тонким слоем пыли, села на свой стул и, не глядя на альбом, стала переворачивать картонные страницы. Там были люди на пожелтевших от времени фотографиях, черно-белые снимки с незнакомыми лицами.

– Вот она. На своем месте.

Алевтина вынула большую фотокарточку и протянула Анне. Девушка приняла ее из рук и взглянула на снимок. На нее смотрела она же. Анна собственной персоной, только старше.

Белоснежные волосы были стянуты в тугую косу. Родные черты лица и огромные глаза. Сама она сидела полубоком, сложив руки на колени.

– Не могу поверить, – Анна прикрыла рот рукой, – она – это я.

Старушка молча закрыла альбом и откинулась на спинку стула.

– Моя мать была замужем. Они с папой очень любили друг друга. Потом родилась я. Мама стала еще более красивой. Расцвела вся. Похорошела.