Наталья Александрова - Легенда о «Ночном дозоре»

Женщина в золотистом платье, с нежно-розовым, словно фарфоровым лицом, женщина одновременно юная и бесконечно мудрая, с глазами, полными волшебства и загадки, и молодой мужчина в светлом костюме, тоже казавшемся золотистым в странном свете, льющемся от картины Рембрандта.

– Игра еще не закончена, Мем! – звонким, высоким голосом проговорила женщина.

– Кого я вижу! – дурашливо воскликнул Черный Человек и церемонно поклонился. – Мадам Императрица, мое почтение! Мистер Правосудие, рад вас видеть в добром здравии! Впрочем, это ненадолго, ненадолго! Игра не закончена, говорите вы? – Его голос набрал силу и гулко зазвучал под сводами часовни. – А я думаю, она закончена или закончится в ближайшие минуты! А самое интересное только начинается! Все честно – нас двое и вас двое. Теперь все зависит только от расклада. Третий и восьмой арканы – сильные карты, не спорю, но тринадцатый бьет их! Ваше время пришло! Простите за каламбур, но над вами сейчас свершится высшее правосудие!

Он шагнул вперед и поднял над головой худые длинные руки. В часовне потемнело, и в багровом свете дымных факелов сквозь черты Черного Человека проступила его подлинная сущность – костистые очертания черепа. И сам он сделался страшен и зловещ, как сама смерть.

Старыгин почувствовал тяжелую щемящую тоску. Он подумал вдруг, что больше никогда не увидит солнечного света, зелени деревьев, живых человеческих лиц.

В поисках поддержки он обернулся к тем двоим, что стояли за его спиной. Но они тоже выглядели не лучшим образом – нежное лицо женщины заливала смертельная бледность, ее золотистое платье погасло, сделавшись тускло-желтым. Молодой мужчина тяжело дышал и держался за грудь.

– Твой… твой ход… – прошептала женщина, с надеждой глядя на Старыгина.

– Что я могу сделать… – едва слышно отозвался Старыгин.

– Верно! – подхватил его слова Мем. – Что может сделать слабый человек, когда игру ведут самые могучие силы Вселенной?

Старыгин почувствовал, как ледяная рука сжала его сердце. На лбу выступили капли холодного пота. Он сунул руку в карман, за платком…

И нащупал картонный прямоугольник.

Карту Таро.

Он вытащил карту из кармана, удивленно взглянул на нее.

На потрепанном листе был изображен смеющийся человек в пестрых лохмотьях и в колпаке с бубенчиками.

Нулевой аркан, Безумец.

Старыгин невольно вспомнил того странного парня, с которым столкнулся при выходе из музея. Такое же смеющееся лицо, бубенчики на колпаке… Вот кто подсунул ему в карман эту карту!

Пламя факелов вспыхнуло с новой силой, и под сводами часовни прогремел низкий раскатистый голос:

– Имя его – Шин! Тайное значение его – Летящая Стрела! Число его – ноль, ибо он – Ничто, Абсолют, Первопричина, То, с чего все началось и чем все закончится! Суть его – Подлинная Реальность!

На мгновение грозный голос затих, а потом пророкотал с новой силой:

– Игра окончена!

Черный Человек зашатался, с его лицом начали происходить странные метаморфозы. Если прежде оно было похоже разом на все человеческие лица, как живое зеркало отражая того, кто смотрел на него в данную минуту, то теперь в нем не осталось ничего человеческого, оно стало блестящим и бесформенным, как лужица ртути.

Но и с глазами Старыгина что-то происходило. Очертания окружающих предметов утратили резкость, стали размытыми, стены часовни заколебались и задрожали, как дрожит мираж, перед тем как растаять.

Его подхватила под руку женщина с нежным фарфоровым лицом, она улыбнулась странной ускользающей улыбкой и проговорила:

Они сидели за столиком уличного кафе на берегу Императорского канала. Мимо них текла яркая амстердамская толпа. Бесконечное разнообразие лиц, нарядов и причесок, как будто в этом городе царил никогда не прекращающийся карнавал.

Напротив Старыгина сидела женщина с нежным и загадочным лицом, лицом то ли девочки, то ли древней колдуньи.

– Полиция нашла картину в подвале полуразрушенного дома на Португальской улице, – говорила она, маленькими глотками отпивая кофе. – Картина возвращена на свое место, в Рейксмузеум. Больше она его не покинет, и это хорошо. Всякие перемещения «Ночного дозора» приводили к ужасным последствиям. Даже тогда, когда картина не покидала Амстердам, а всего лишь была перенесена из Стрелковой корпорации в здание ратуши, в 1715 году, в Голландию пришла чума… И сейчас, когда картина надолго покинула город, это могло привести к настоящей катастрофе. Особенно если подданные темной стороны сумели бы повредить холст, нанести ей вред. Поэтому в то время, когда «Ночной дозор» находился в Праге, мы с господином Войтынским сумели заменить его искусной подделкой, а подлинник вернули в Амстердам и спрятали до подходящего момента…

– Представляю, что завтра будут писать в газетах! – воскликнул Старыгин. – Шум поднимется на всю Европу… Впрочем, меня это больше не касается.

– Меня тоже. – Его собеседница опустила глаза и положила в рот кусочек пирожного.

– А кто были все те люди, с которыми я сталкивался в Праге и во Флоренции? – задал Старыгин давно мучивший его вопрос. – И наконец – кто вы?

Женщина улыбнулась мягкой ускользающей улыбкой и приложила палец к губам:

– Я – самая обыкновенная женщина. Русская, но давно уже живу в Голландии. Меня действительно зовут Маргарита. Я замужем. И все люди, с которыми столкнула вас судьба, – самые обыкновенные люди. Да и вы сами… разве вы чем-то отличаетесь от окружающих людей? – Она обвела взглядом пеструю толпу. – А ведь вы тоже сыграли в этой истории свою роль… очень важную роль. Дело не в них. Дело не в нас. Дело в картах Таро, которые живут своей собственной жизнью и ведут свою нескончаемую игру. Это карты сделали нас на время другими. Даже тот человек в черном… он всего лишь человек, всего лишь марионетка, послушная картам. Это под влиянием карт он вообразил себя… кем-то или чем-то другим. Этим картам четыре тысячи лет… а может быть, и гораздо больше. Может быть, они старше нашего мира или так же стары, как мир. В них воплощены вечные силы Вселенной. Не нужно думать, что они на стороне добра или зла. Этих понятий для них не существует. Для них существует только равновесие. Вечное равновесие вечных сил.

– Еще одно мне непонятно… – продолжил Старыгин. – Почему вы ничего не сказали мне сразу… когда мы столкнулись в самолете?

– Потому что все должно было идти своим чередом. Так, как предопределено. Так, как легли карты.

– Но жизни! Человеческие жизни можно было спасти!