Мокруха - Ширли Джон
Он невесело усмехнулся, поняв, что начинает сетовать на судьбу. Он понимал, что боится. Поднял руки — ладони тряслись. Это происходит снова.
Переставляй ноги. Одну, потом вторую. Шаг за шагом. Давай-давай. Иди.
Он опустился на колени подле жёлтой ленты и прислушался — сперва телесными ушами, потом иной частью себя. Деревья скрипели, море бухало в берега, листья шелестели.
Внезапно Гарнер встал, выпрямился, повернулся и посмотрел на город.
Брагонье размышлял, как бы почище всё уладить, раз тренера выпустили под подписку.
Попозже. Ещё успеется. Он снова вдавил кнопку воспроизведения, чтобы прослушать запись в пятый раз.
Потом резко выпрямился, напрягся в кресле, что-то почувствовав... что-то...
Он развернулся и посмотрел на зачернённые окна, в сторону дендрария. Выключил проигрыватель, прислушался всем естеством. Он ощутил тот холодок. И пережил узнавание.
Тренер, подумал Гарнер. Надо мне пойти и...
И что? И подставиться вместо него. Как-нибудь.
Гарнер пошёл обратно к машине, потом остановился, раздувая ноздри и пытливо вглядываясь вдаль. Голова его склонилась набок, и он опять обратился в слух. Обернулся к соснам и снова поглядел на них. Рододендроны только расцветали...
Между стволов он различил нечто вроде полупрозрачной метёлки, которую носило от одного серовато-коричневого дерева к другому. Попав в полосу солнечного света, метёлка обрела более чёткий контур, напоминая теперь пылевой вихрь. Форма сделалась узнаваема... Гарнера немного удивило, какая она чёткая. Это не просто метемпсихоз. Не психическое граффити на воздусях, какое люди называют привидением. Очевидно, девушка претерпела подлинное перевоплощение: так случается гораздо реже, чем принято полагать.
— Данелла? — сказал он вслух мягким тоном.
Дрейфующее облачко замедлилось, и Гарнер услышал ответный жалобный стон, недоступный обычному уху — но все животные в лесу замерли, прислушиваясь.
— На тебя напали, Данелла, — пояснил Гарнер. — Тебя атаковал хищник... Но теперь всё будет в порядке. Я отправлю тебя в море, полное света, и там ты встретишься с бабушкой. Я помню, мы говорили, как ты любила свою бабушку...
Он говорил так некоторое время, произнося вслух лишь малую толику, потом опустился на колени и вознёс молитву. Одной рукой он касался земли в том месте, где погибла девушка, и спустя минуту оттуда исчезла незримая тяжесть.
Он встал, вернулся к машине и поехал домой.
Тренер Баррис вышел из офиса своего адвоката совсем без сил. Всё вокруг казалось ему нереальным. Он побрёл по Мэйн-стрит, она же — хайвей № 1, вдохнул запах моря, поглядел, как мимо едет гружёный дровами грузовик. Ему было невдомёк, как всё это связано с тем, что он пережил, но должно же быть...
Люди проходили мимо Барриса. Он пошаркал к машине, ожидая, что в него уткнутся обвиняющие взгляды. На него никто не смотрел. Вообще никто. Господи, какое счастье, что Мэрилин в городе нет. Жена бы поневоле с ним осталась, а вот невеста...
Он проголодался. Он со вчерашнего дня ничего не ел. Ему захотелось купить гамбургер, разжечь барбекю-печку, посмотреть матч по телеку, развеяться хоть как-нибудь. Но он боялся заглядывать в «Сэйфвей». Там уже наверняка прослышали.
Не поехать ли в какой-нибудь придорожный ресторанчик, где его никто не узнает? Пообедать...
Он полез за ключами от «тойоты», уронил, чертыхнулся. Подцепил с земли. Все пальцы себе оцарапал.
На самом деле, что ли, он это натворил? Он не помнил, чтоб его там не было. В девичьих раздевалке и душевой. И нельзя сказать, чтобы его ни разу не посещали эротические мечты о некоторых девчонках. Но убийство он себе не представлял. Ни разу. Это точно.
Он наконец сподобился отпереть дверцу, залез, закрыл её за собой, и тут на него снова накатило то странное, тошнотное ощущение. А потом он увидел, как через улицу идёт Коринн Вальдес — наверное, на пляж, судя по перекинутой через плечо красному рюкзачку. Светило солнце, и девушка, скорее всего, решила совместить приятное с полезным, делая уроки рядом с кучей вынесенного на пляж мусора, где не так дуло с моря и можно было понежиться. Он её уже видел раньше пару раз, когда она там загорала.
Он увидел, как заводит мотор, разворачивает машину и едет следом за девушкой. У него было впечатление, что сам он сидит на заднем сиденье, а управляет автомобилем кто-то другой.
Войдя в дом, Гарнер сразу понял, что там кто-то побывал. Все вещи остались на своих местах, да и особо нечего было там переставлять: имущество Гарнера составляли продавленный, напрочь выцветший диван, кухонный стол, два стула, магнитофон RCA Victor 1971 года выпуска, немного кассет, пара полок с книгами, старый радиоприёмник, несколько предметов мебели, ровно семь смен белья, одна корзина для него, чашки, тарелки, вилки, ложки, календарь из хозяйственной лавки да четыре полотенца для рук. Этим его скарб исчерпывался. Гарнер полагал, что экономит много времени и сил, довольствуясь столь малым.
Он полез в корзину для белья, не будучи вполне уверен, зачем это делает. Потом присмотрелся к содержимому внимательнее. Футболки с портретом Алана Уоттса не было. Она пропала.
Её кто-то украл. И только её, больше ничего. Грязную футболку, в которую Гарнер был одет не далее как этим утром.
Тренер Баррис плёлся по песчаному пляжу под прикрытием скал. Ручейки, посверкивая на солнце, сбегали по камню, и ветер свистел в расщелинах, понемногу заполняя песком.
Коринн лежала, греясь на солнышке. Над ней нависал наполовину засыпанный, выбеленный древесный ствол, который ободрало от коры волнами и песком. Коряга была похожа на странное глубоководное существо, готовое сомкнуть вокруг беспечной девчонки свои щупальца.
Коринн была в топике цвета хаки и шортиках. Кожа золотистая, волосы длинные, прямые, чёрные, как смоль.
Солнце светило Баррису в спину. Он остановился и посмотрел на девушку. Та перекатилась на бок и заслонила глаза рукой, пытаясь разглядеть, кто пришёл.
Что я здесь делаю? задумался он.
Вопрос показался ему абстрактным, очень далёким от того, что он говорил и делал.
— Привет, Коринн, — сказал он. — Тебе не холодно?
— Не-а. Меня эта коряга заслоняет от ветра. Я вас знаю? Я не вижу, кто вы...
Он положил руку на магнитофон, который спрятал в кармане плаща.
Гарнер стоял на крылечке, вслушиваясь. Он слушал и ощущал.
Поодаль на пляже стоял полускрытый корягой мужчина, глядя себе под ноги. Гарнер не мог отсюда различить, кто это.
Что-то пробежало поблизости, заставив Гарнера вздрогнуть. Но это был всего лишь кот, сиамский кот, крадущийся вдоль полупогребённой в песке ограды. Кот остановился. Его тельце почти сливалось с песком, так что казалось, будто чёрная кошачья морда, подобная восточной маске, висит в воздухе и загадочно взирает на Гарнера.
— Кыш! — Гарнер махнул рукой, и кот убежал. Гарнер тут же фыркнул, злясь на себя, затенил глаза и уставился вдаль, где маячила куча наваленного волнами мусора. Это место неплохо просматривалось с далёких скал, нависавших над пляжем. Там стоял автомобиль: грузовичок тускло-синего цвета. Припарковали машину совсем близко от края скалы, словно кто-то смотрел через ветровое стекло на стоящего под скалой мужчину. Гарнер, конечно, не видел, что там, за стеклом, но он был уверен: в грузовичке кто-то есть.
Он пошёл туда.
Брагонье почувствовал, как мембрана его сосредоточенности прогибается. Полусфера, которой он окружил Барриса, точно невидимым колпаком: покорил его, подчинил, поработил. Он чувствовал девчонку: видел её глазами тренера. Но по периферии психического поля катилась рябь интерференции, от которой тянуло холодком: там был ещё кто-то. Другой человек, который Достиг. Человек, который бесцельно скрёб граблями по песку. Человек, в чей дом он вломился.
