Виктор Точинов - Стая

И Яван Яфимович стал шпионом-двойником.

Встал под гитлеровские знамена. Но выбора особенного не было: или разведшкола, или лагерь для военнопленных. Изменой Родине он свой поступок не считал, ни тогда, ни много лет спустя… Да и какая у него была родина, если вдуматься?

Императорская Россия, единая и неделимая, в которой Ваня родился? Так он ее толком и не знал, даже мимолетными детскими воспоминаниями не помнил…

Эстония, в которой прожил всю сознательную жизнь? Так ведь не эстонские там были земли, совсем не эстонские… Просто как остановился фронт в 1920 году на Плюссе, – так и провели границу.

Национальное эстонское государство с его столицей, парламентом, партиями, политической борьбой, международными и внутренними проблемами было далеко от Явана Яфимовича, как обратная сторона Луны…

Единственная зримая и осязаемая деталь государственной машины – эстонская пограничная застава в близлежащих Печурках – тоже была явлением абсолютно чуждым и существующим изолированно от бытия местных жителей.

Ну а считать родиной Советский Союз… Тоже не получалось – не может приехать новая родина на танковой броне… Не может привезти за собой в обозе и раздать вновь обретенным гражданам жертвенный патриотизм и горячую любовь к себе, драгоценной.

Получается, что не было Родины у шпиона Вани. И у его земляков, заблудившихся между временами и государствами, тоже не было. Недаром Карл Маркс говорил, что у пролетариев нет отечества. У крестьян его тоже порой не бывает…

Глава одиннадцатая. Шпионские страсти в детской песочнице

А авторитеты пускай думают что хотят, я за них дохлой крысы не дам….

1.

На стоянке за автовокзалом поджидали седоков два такси, спустя недолгое время к ним присоединились еще три.

«К автобусу восьмичасовому собираются», – подумал Граев, и не ошибся. Автобус подкатил со стороны Петербурга с пятиминутным опозданием, и вышедшие из него пассажиры расселись по машинам. Знакомый толстяк был тут как тут: вертелся среди отъезжающих, слушал, куда и почем договариваются, записывал что-то в маленькую книжечку.

Наконец стоянка опустела, толстяк исчез за своей дверью, – словно исполнивший поручение джинн удалился в бутылку.

Граев не стал мешкать. Не стуча, распахнул дверь, вошел.

Небольшая комната: стол, три стула, – вот и вся обстановка. На столе портативный цветной телевизор и телефон – старый, дисковый. На стене календарь с обнаженной красоткой, даты – вплоть до сегодняшнего дня – помечены кружками и крестиками.

За столом сидели трое. Толстяк и двое парнишек в кожаных куртках – один вертел в руках нунчаки, у другого под рукой стояла прислоненная к стене монтировка.

Понятно… Дешевки, шестерки – на тот случай, если кто-то из таксистов заартачится, или к кормному месту вздумает примазаться какой-то левый водитель… Если Джазмен после подвигов Макса и ввел в своей конторе осадное положение (а он, надо думать, ввел), то дополнительной охраной этой точки не озаботился. Наверняка лучшие бойцы берегут сейчас его драгоценную персону.

Здороваться Граев не стал.

– Отправь их погулять, – сказал толстяку, кивнув на шестерок. – Базар есть.

– Да ты… – тот, что с нунчаками, начал было подниматься со стула.

На лице толстяка отразилось колебание.

Граев повернулся к шестерке, произнес, не меняя тона:

– За пивом. На Театральную и обратно.

Толстяк принял решение.

– Стас, Шика… Вы того, погуляйте, в самом деле… Я кликну, если что.

Сопляки, недружелюбно поглядывая на Граева, удалились.

Еще вчера, еще сегодня утром такой номер не прошел бы – толстяк чувствовал себя под крылышком Джазмена спокойно и уверенно.

Но теперь, когда офис сюзерена так вот запросто подняли на воздух, наверняка в бритом черепе роятся сомнения: а не тонет ли корабль? Не пора ли крысам поискать другое плавсредство?

Так что надо ковать железо, пока горячо. Пока никто не сообразил, что в Ямбурге происходит отнюдь не разборка криминальных авторитетов.

Граев, игнорируя вопросительный взгляд толстяка, сделал шаг к стене, всмотрелся в календарь. Ага… Похоже, толстяк работает тут не один, и смена у него через сутки… День исчезновения Ларисы Поляковой тоже отмечен крестиком – как и сегодняшний. Отлично, выбранный путь оказался даже короче, чем представлялось.

Он без приглашения уселся на стул, посмотрел на хозяина комнатушки тяжелым взглядом исподлобья.

Толстяк явно нервничал, хоть и старался того не демонстрировать. Наконец не выдержал гнетущей паузы:

– Что за базар-то?

– Простой и конкретный. Я задаю вопрос, один. Ты отвечаешь. И всё. Остаешься тут сидеть. Кто бы ни пришёл на смену Джазмену – остаешься в деле. Доступно излагаю?

Лицо толстяка отражало напряженную мыслительную работу. И в самом деле: расскажешь, что не надо, про дела Джазмена – а он возьмет да и упадет на четыре лапки, вновь на коне окажется. И – прогулка на мост рано утречком. Не расскажешь – а если Джазмен последний денек доживает? Ситуация…

– Что за вопрос-то? – наконец выдавил толстяк.

– Расскажи всё, что Крапивину рассказал. От начала до конца.

Рассуждал Граев просто: что-то капитан скрывает, что-то недоговаривает. Опасается конкуренции… Но если бы мог добраться до Ларисы – не стал бы мешкать, дома отсиживаться. Значит, ухватился лишь за самый кончик следа. А где тот след начинается? Здесь, на задах автовокзала. Не бином Ньютона…

Толстяк прямо-таки посветлел лицом. Но спешить откровенничать не стал, заюлил:

– Какой еще Крапивин? – бездарно изобразил удивление.

Граев поднялся. Оперся руками о край стола. Заговорил, тяжело роняя слова:

– Не знаешь? Жаль. Имел шанс…

И сделал вид, что направляется к двери.

– Да погодь ты, – всполошился толстяк. – Садись…

Рассказ его не затянулся. Но вместо того чтобы хоть что-то прояснить – лишь напустил дополнительного тумана…

2.

А тумана в этом деле и без того хватало…

Из рассказа Макса следовало, что в партии участвует еще один игрок – «Кайтсеполицай», Департамент охранной полиции Эстонии, чего-то не поделивший с Джазменом…

Чтобы не плодить лишние сущности, можно предположить, что именно эти две силы стояли за событиями Петербурге, с которых начался сегодняшний день…

Дело развивалось так: две недели назад псевдожурналист Райнис Туул в Питере вербует Макса на рискованную работу. Допустим, кто-то в КАПО постукивает Джазмену, сливает информацию… Интересы провинциального мафиози плотно связаны с Эстонией, до границы два десятка километров, – вполне логично иметь источник в силовых структурах на том берегу Наровы.