На ночь глядя - Роман Шмыков
— Да, спасибо.
— Руки мыл?
Это не вопрос даже, мама точно знала ответ заранее. Я молча встал и пошёл к умывальнику. Закрылся, закатал рукава и уставился в зеркало. В последний раз здесь отражалось юношеское лицо, и даже белёсых подростковых усов ещё не виднелось под его носом. Я включил воду, слегка забрызгав брюки, и тщательно вымыл руки с мылом. Теперь в отражении совсем взрослый мужчина, виски его тронуты сединой. Он словно и не знаком с парнем, когда-то здесь жившим.
Меня ждал пышно накрытый стол. Тарелка, наполненная выше краёв мясом и картошкой. Полито всё от души грибной икрой. Рядом блюдце с хлебом, хрустящим от одного только взгляда. Чашка чая и конфетница с шоколадным печеньем. Мама чуть не под руку меня проводила и усадила за стол. Я взял ложку и постарался не торопиться, зная, что мама не любит, когда плохо пережёвывают еду. Она легко мяла мне плечи и рассматривала волосы, пока я справлялся с горячей, только приготовленной едой.
— Седеешь? — мама точно была увлечена моей головой сверх меры.
— Немного.
— Папа тоже в твоём возрасте поседел. Ничего, многие ходят совсем серебряные ближе к сорока. Не переживай.
— Я и не переживаю.
Всё равно слегка торопясь доел мясо и картошку. Пустота в животе заполнилась, и стало как-то проще. Вообще всё упростилась, я ощутил себя более спокойно, до этого готовясь постоянно от кого-то и чего-то обороняться. Психолог сказал, что я сам себе придумываю препятствия, чтоб потом с ними справляться. Мой личный способ получить хоть какой-то контроль над жизнью. Звучит правдоподобно.
Я поблагодарил маму за вкусный завтрак и прямо из-за стола прыгнул в ванную.
— Принеси мне полотенце, пожалуйста!
Я знал, что придётся так делать, но прямо всеми силами избегал малейшей беседы. Между дверью и косяком протянулась тоненькая рука, сжимающая полотенце и трусы, которые точно мне не принадлежат. Потом достану из чемодана свои, а пока придётся носить папины, раз уж он ими точно не воспользуется в ближайшее время.
Тратил время и воду, просто кружась под горячими струями. Зеркало запотело, всё вокруг погрузилось в дымку. А ноги мёрзли, как ни крути. Уже по щиколотку в воде, я стоял, держа голову под душем, наблюдая, как капли быстро стекают по длинным волосам, слипшимся в тонкие нитки. Отпарившись чуть ли не до потери сознания, вышел из ванной, укутавшись полотенцем. Папины трусы не решился надевать. За запертой дверью в свою комнату переоделся в домашнее. Старая футболка и шорты. Мама оставила тапки. Надел их, чтоб не спорить о том, что и без них неплохо. На экране смартфона ничего, и пустая строка уведомлений. Даже обновления приложений не пришли. Я вздохнул и вышел из комнаты, что далось как-то труднее, чем ожидал.
В зале играл телевизор. Я выглянул из-за косяка, там мама сидела на диване, подогнув под себя ноги. Тихо смеялась, что-то разглядывая в телефоне, пока на большом экране дрыгался мужчина в костюме пчелы, изображая само насекомое, а зрительный зал помирал со смеха. Я сел рядом, мама прижалась ко мне головой, всё так же не отрываясь от телефона. У меня даже пот на лбу выскочил, и я принялся оглядываться по сторонам. Увидеть бы хотя б её корешок. Жизненно необходимо знать, что эти сказки не только сохранились, но и лежат где-то в этой квартире. Не покидает ощущение, что я буквально обязан прочитать их вновь и забрать с собой.
Вот она!
На самой верхней полке, как и раньше. Только теперь уже могу дотянуться, да и потребность есть. Книга стоит такая вся чёрная и с теми же узорами. И глупое огромное название — «Сказки». А автора нет. Народное творчество, получается. Я дёрнулся встать и тут же забрать книгу, как мама нежно, но ловким движением схватила за руку.
— Посиди с мамой. Так редко видимся, а ты куда-то убежать собрался.
— Книжку хотел взять, — я аж слюной подавился и чуть закашлялся. — С собой заберу. Можно?
— Какую?
— Да вон те сказки.
— Забирай, да. А зачем?
— Просто так.
— Ну ладно. Как на работе?
Более спокойное русло, пусть и полностью бесполезное, бестелесное как раньше. У мамы заученный список вопросов, он не меняется очень давно, как и мои ответы, в принципе.
— Всё так же. Недавно начальник пообещал небольшое повышение.
— Молодец, а я говорила, что надо было давно просить!
Это не совсем правда с её стороны, да и я не просил. Просто надбавка за удачный квартал, не более. Скорее всего — одноразовая акция, но это узнаю только в следующем месяце.
— Ходишь в спортзал? — мама словно зачитывала с телефона, чтоб точно не забыть ничего.
— Нет, в последнее время не получается. Много забот навалилось.
— Не ленись, а то вон — уже пузо отвисло.
Я глянул вниз, а там живот небольшой, да и то образовавшийся лишь от позы сидя. Я поднял глаза и уставился в телевизор. Картинки сменяли одна другую, звуки смешались в непонятно что. В голове только одно — книга, и я всей кожей пытался нащупать момент, когда смогу оторваться от мамы и взять сборник сказок.
— Папе тяжело совсем. Бледный, тонкий как тростинка. Прямо высох на глазах. Позавчера была у него, а завтра сходим вместе. Выспись сегодня, чтоб с утра навестить. Он уже знает, что ты приехал. Написала врачу, он наш давний знакомый, так тот и сказал всё папе.
Мама отпустила меня, я рванул к шкафу. За стеклянной задвижной дверцей важно стояли «Сказки», блестя в свете зимнего солнца, очень рано опускающегося за горизонт. Я аккуратно взял старую книгу и отнёс к себе в комнату, словно пряча от остальных что-то крайне ценное. Так однажды поступил деревянный человечек. Он написал маме стих, начеркал острым камушком на куске дубовой коры. Мальчик не решился рассказать об этом матери и спрятал творчество под кустами у реки, почему-то надеясь, что мама сама его найдёт. Человечек обиделся, что этого так и не случилось, и он не писал больше стихов. А мораль в чём? Хрен его знает. Возможно,
