Дуглас Престон - Реликт
Одно из стекол покраснело. Кавакита улыбнулся. Все очень просто.
После того как Фрок и Марго, столкнувшись с ним на открытии выставки, принялись сбивчиво излагать аргументы за то, чтобы немедленно закрыть мероприятие, его первоначальный скептицизм быстро сменился глубоким интересом. Прежде он почти не уделял внимания этой проблеме. Но буквально едва оказавшись на Риверсайд-драйв — вынесенный истеричной толпой, — молодой ученый начал размышлять. Затем — задавать вопросы. И когда потом Фрок объявил, что тайна раскрыта, любопытство его лишь возросло.
Если быть честным, то, пожалуй. Кавакита сохранял несколько большую объективность, чем те, кто оказался в музее той ночью и сражался в темноте со зверем. Но так или иначе, в решении были мелкие погрешности: небольшие неясности, незначительные противоречия, которых не заметил никто.
Никто, кроме Грегори Кавакиты.
Он всегда был очень скрупулезным исследователем, педантичным до мелочей и вместе с тем исполненным ненасытного любопытства. Это помогало ему и в Оксфорде, и по приходе в музей. И вот помогло снова. Стремление к точности и осторожность побудили его вмонтирвать в экстраполятор подпрограмму сбора информации. Из соображений безопасности, разумеется, и чтобы знать, для чего используют его программу другие.
Поэтому, вполне естественно, Кавакита посмотрел, чем занимались Фрок и Марго.
Потребовалось лишь нажать несколько клавиш, и компьютер выдал все вопросы, которые они задавали, все введенные данные и все полученные результаты.
Эта информация дала ему ключ к подлинному раскрытию тайны Мбвуна. Решение было под носом, но они не знали, какие вопросы задавать. Кавакита умел задавать нужные вопросы. И вместе с ответом пришло ошеломляющее открытие.
В дверь склада постучали. Кавакита беззвучно, уверенно спустился по темной лестнице.
— Кто там? — хрипло прошептал он.
— Тони.
Кавакита легким движением отодвинул засов и потянул дверь на себя. Вошел человек. Невысокий, жилистый, сутулый.
— Темно здесь, — сказал гость, нервозно оглядевшись.
— Света не включай, — предупредил Кавакита. — Иди за мной.
Они прошли в дальний конец склада. Там под инфракрасными лампами на длинном столе сохли волокна. На краю стола стояли весы. Кавакита взял небольшую горсть волокон, взвесил. Затем высыпал их в пластиковый пакет.
И выжидательно посмотрел на гостя. Тот полез в карман брюк, достал несколько измятых банкнот. Кавакита пересчитал: пять двадцаток. Кивнул и подал гостю сумку. Тот нетерпеливо схватил ее и хотел раскрыть.
— Не здесь! — одернул его Кавакита.
— Извините. — И гость быстро, насколько позволял тусклый свет, направился к двери.
— Попробуй опустить их в кипяток, это повышает концентрацию, — посоветовал Кавакита. — Думаю, результат тебе понравится.
Гость кивнул.
— Понравится, — медленно произнес он, словно смакуя это слово.
— Во вторник дам тебе побольше, — пообещал Кавакита.
— Спасибо, — прошептал гость, уходя. Кавакита запер за ним дверь. День выдался напряженный, он очень устал, однако с нетерпением дожидался ночи, когда городской шум станет потише и на землю опустится темнота. Ночь быстро стала его любимым временем суток.
Как только он выяснил, для чего Марго и Фрок использовали его программу, все встало на свои места. Требовалось раздобыть одно из волокон. Это оказалось сложной задачей. Сохранную зону тщательно прибрали, ящики сожгли вместе с упаковочным материалом. Лаборатория, где Марго проводила начальные исследования, теперь блистала чистотой, пресс для растений уничтожили. Однако хозяйка не потрудилась опорожнить сумку, известную на весь отдел антропологии тем, что там могло заваляться что угодно. Лишь через несколько дней после катастрофы Марго сама на всякий случай швырнула ее в мусоросжигательную печь. Но прежде Кавакита успел отыскать в сумке нужное ему волокно.
Да, трудностей было много, однако труднее всего оказалось вырастить растение из единственного волокна. Это потребовало всех его способностей, всех познаний в ботанике и генетике. Но он направил всю свою кипучую энергию на одну цель.
Мечты о продвижении по службе, научной карьере были оставлены, в музее Кавакита взял отпуск. Через пять недель ученый добился своего. Кавакита помнил, какое его охватило ликование при виде зеленого росточка в чашке Петри с агаром. А теперь в аквариумах у него рос большой урожай, полностью инокулированный реовирусом. Заносным реовирусом, возраст которого насчитывал шестьдесят пять миллионов лет.
Растение оказалось разновидностью кувшинки. На нем почти без перерыва появлялись большие темно-красные цветы с алыми семенными придатками и ярко-желтыми тычинками. Вирус концентрировался в жестких, волокнистых стеблях. Кавакита уже собирал два фунта волокон в неделю и намеревался добиться большего.
Котога знали об этом растении все, подумал Кавакита. Они пытались контролировать его мощь, но потерпели неудачу. То, что казалось благословением, обернулось для них проклятием. Легенда гласила совершенно недвусмысленно: дьявол не сдержал слова, и сын его. Мбвун, вышел из повиновения.
Но Кавакита не допустит ничего подобного. Пробы с сывороткой крови кролика показали, что исследователь преуспеет.
Последняя часть головоломки встала на место, когда он вспомнил, что рассказывал этот фараон д’Агоста на проводах агента ФБР: они нашли в логове висюльку в форме сдвоенной стрелы, принадлежавшую Джону Уиттлси. Доказательство, сказали они, того, что это чудовище убило Уиттлси. Доказательство. Что за чушь.
Скорее доказательство того, что этим чудовищем и был Уиттлси.
Кавакита прекрасно помнил тот день, когда ему все стало ясно. Это было апофеозом, откровением. Это явилось объяснением всему. Существом, Музейным зверем. Тем. Кто Ходит На Четвереньках, был Уиттлси. Кавакита ввел в свою программу данные о ДНК человека и реовируса. И — задал вопрос о промежуточной форме.
Компьютер в ответе описал это существо: Тот, Кто Ходит На Четвереньках.
Реовирус оказался поразительным. Возможно, он сохранился почти неизменным с мезозойской эры. В достаточных количествах он способен вызывать поразительные морфологические изменения. Всем известно, что в наиболее труднодоступных районах тропических лесов есть неоткрытые растения, обладающие почти непредставимым значением для науки. Но Кавакита уже сделал свое открытие: поедая волокна, инфицируясь этим вирусом. Уиттлси превратился в Мбвуна.
Мбвун — этим словом котога называли чудесное, ужасающее растение и существо, в которое превращались те, кто им питался. Кавакита отчасти представлял себе тайный культ племени котога. Растения являлись главным его атрибутом, и ненавистным, и необходимым. Существа наводили страх на врагов котога — и вместе с тем представляли собой постоянную угрозу для своих хозяев. Видимо, племя постоянно держало только одно существо — увеличить их количество было бы слишком опасно. Культ, очевидно, сосредотачивался вокруг растения, его выращивания и уборки. Кульминацией обрядов, несомненно, была индукция нового существа — насильственное кормление растением противившейся жертвы. Поначалу в больших количествах, чтобы гарантировать достаточно реовирусов для телесных изменений. Когда превращение человека в монстра завершалось, требовались небольшие порции растения, с добавлением других белков, разумеется. Но эту дозу необходимо было поддерживать постоянно. В противном случае тело станет возвращаться в прежнее состояние, это вызовет острую боль, вероятно, безумие. Разумеется, смерть наступит раньше, чем совершится возвращение к человеческому облику. И дошедшее до отчаяния существо будет искать заменитель этому растению — а лучшим является человеческий гипоталамус.
В густой, успокоительной тьме, прислушиваясь к тихому гудению ламп над аквариумами, Кавакита представлял себе драму, разыгравшуюся в джунглях. Котога впервые увидели белого человека. Сначала, несомненно, они обнаружили напарника Уиттлси, Крокера. Существо, видимо, было старым или ослабевшим. Возможно, Крокер успел выстрелить из ружья, когда существо напало. Возможно, и нет. Но Кавакита понимал, что, когда котога обнаружили Уиттлси, исход был возможен только один.
Ему стало любопытно, что испытывал Уиттлси, когда его, связанного, кормили, по всей видимости ритуально, странным растением, которое он сам собирал всего несколько дней назад. Возможно, ему варили опьяняющий напиток из листьев, а может, просто заставляли жевать сухие волокна. Должно быть, они пытались сделать из белого человека то, чего не могли из соплеменников: чудовище, которое можно контролировать. Которое не допустит строителей дорог, старателей, шахтеров, намеренных вторгнуться на тепуи с юга и уничтожить их всех. Которое будет терроризировать окружающие племена, не терроризируя своих хозяев: навсегда обеспечит безопасность и уединенность племени котога.
