Кай Мейер - Богиня пустыни

— Нет, — возразила она, не решаясь посмотреть на Элиаса. — Ни о чем таком я не знаю. Но, согласитесь, все это чрезвычайно интересно. Как подумаю — сначала экспедиция в самое сердце Калахари, обнаружившая прадревний корабль, затем эти камни повсюду в доме Каскаденов. Не смейтесь над тем, что у дамы от восторга даже мурашки пошли по телу.

Она знала, что выбрала самый верный тон, и Пинтер тотчас попался на удочку.

— Я мог бы, конечно, порассказывать вам истории… проклятье, если бы у меня был сивый мерин, так он точно подтвердил бы мои слова! — Он засмеялся, Элиас и Сендрин из вежливости поддержали его.

— Вы знаете то место, где Селкирк производил свои раскопки? — повторила она свой вопрос, надеясь, что ее прямота не возбудит вновь его подозрений.

— Подождите, — произнес Пинтер и встал. Он подошел к шкафу, дверца которого держалась на одной петле, и порылся в нем. Элиас под столом стукнул Сендрин по коленке и сделал знак глазами. Она улыбнулась ему, пожав плечами.

Через некоторое время Пинтер вытащил из шкафа стопку бумаг — это были карты, над которыми, по-видимому, поработала непогода. Он бесцельно перелистывал их, затем обрадовано поднял брови и выдернул одну из карт. Улыбаясь, он повернулся к своим гостям.

— Если этого требуют ваши уважаемые мурашки, пожалуйста, держите вот это. Места раскопок Селкирка обозначены вот на этой карте.

Пальцы Сендрин начали дрожать, когда она взяла карту в руки.

— Вам она больше не нужна?

— Если она может поспособствовать достижению такой достойной уважения цели — доставить вам удовольствие, — почему тогда она должна покрываться плесенью у меня в шкафу? Я слишком стар, чтобы принять на себя еще и груз загадок прошедшего столетия. То, что вы видели снаружи — эти раскопки, — это мое последнее дело. Однажды я замертво упаду в одну из этих ям, и все, что останется сделать другим, — это насыпать в нее достаточное количество песка, чтобы гиены не подавились моей жесткой кожей.

Сендрин робко приподняла уголки рта. Нерешительность должна была больше понравиться ему, чем преувеличенное веселье.

— Карта принадлежала самому Селкирку, — сказал Пинтер. — Я нашел ее в его документах через несколько лет после его смерти. Посмотрите внимательно. Вы найдете там его пометки, — и после короткой паузы он добавил: — И если старому Каскадену стукнет в голову идея отправиться к могилам сокровищ, тогда, черт его побери, отдайте ему эту вещь! Он наверняка удвоит вашу зарплату. Выпейте бокал вина за мое здоровье, где бы я к тому времени ни находился.

— Вы очень любезны, профессор Пинтер.

— Расскажите об этом моим рабочим в лагере. Возможно, они придерживаются иного мнения.

Элиас протянул руку к карте, но Сендрин сделала вид, что не заметила этот жест, и оставила карту у себя. Она спросила профессора:

— Как обстояли дела у Селкирка после его возвращения из Калахари? Он сразу после этого начал строительство дома в районе Ауасберге?

— Нет, — покачал головой Пинтер. — Работы над домом начались раньше, за два или три года до его возвращения.

Сендрин обдумала услышанное и с удивлением пришла к выводу, что это противоречило записям в дневнике Селкирка. Но Пинтер мог и не знать всех подробностей.

На всякий случай она переспросила:

— Вы знаете об этом совершенно точно? Согласно тем документам, что я нашла в библиотеке, дом начал строиться после того, как Селкирк завершил раскопки в Калахари.

Профессор продолжал настаивать.

— Нет-нет, я в этом полностью уверен. Я знал еще некоторых из старших рабочих и одного из архитекторов, принимавших участие в строительстве. И я знаю, что они начали свои работы задолго до того, как Селкирк свернул свою экспедицию.

Если все действительно было именно так, тогда что-то не сходилось. Она еще не могла разобраться, что именно, — слишком много появилось новой информации, — но что-то подсказывало ей, что она вот-вот должна наткнуться на нечто действительно важное.

— Я правильно вас поняла? — она цеплялась за последнюю надежду. — Селкирк оставался еще несколько лет в пустыне, а дом тем временем уже строился?

— Так оно и было. — Могло ли это означать, что была и вторая экспедиция в Калахари, проводившаяся настолько тайно, что Селкирк не доверил информацию о ней даже собственному дневнику?

— А вы разве не знали, что Селкирк приказал встроить в дома найденные древние предметы много позднее? — спросил Пинтер.

— Нет, — ошеломленно произнесла Сендрин, — это для меня новость.

— Должно быть, на то, чтобы впоследствии подогнать все эти камни, вделывая их в стены, потребовался большой объем работ и много средств.

Не в этом ли заключался ключ к тайне? Она снова попыталась воспроизвести хронологию событий: сначала Селкирк отправился в Калахари и обнаружил руины Еноха; затем он вернулся и распорядился о строительстве поместья; однако позже, когда работы уже начались, он, возможно, отправился в пустыню во второй раз и, если сведения Пинтера были верными, только спустя два или три года привез с собой загадочные камни и приказал встроить их в почти готовый дом.

Но куда же привела его эта последняя экспедиция? Снова в Енох? Но в своих заметках он утверждал, что завершил там все работы. Или существовало другое место раскопок в Калахари, о котором до сих пор никто не знал? От этой мысли у нее разболелся желудок, она чувствовала, как дрожат ее руки. Сендрин быстро положила руки на подол платья под стол, чтобы другие не заметили их дрожания.

Другое место раскопок в пустыне! Вероятно, это означало также и новые находки. Если предположить, что камни были вовсе не из Еноха, а из другого места?

И что это было за открытие, заставившее Селкирка попытаться превзойти даже открытие. Еноха, которое, как он сам утверждал, было вершиной его карьеры? Что могло быть значительнее, нежели открытие первого города человечества? Сендрин внезапно захотелось уехать отсюда как можно скорее обратно в Виндхук или, еще лучше, дальше на восток, в глубь пустыни.

«Девичьи фантазии, — посмеялась она над собой. Твоя любовь к романтике умрет вместе с тобой».

— Вам нехорошо? — внезапно поинтересовался Пинтер. — Вы вдруг так побледнели.

— У меня… просто немного закружилась голова. Я думаю, что нам уже пора домой.

— Не раньше, чем я улажу некоторые дела в лагере, — возразил Элиас несколько резко. — Для этого я сюда и приехал, ты забыла?

Сендрин испугалась, что окончательно злоупотребила его терпением.

— Я распоряжусь установить для вас тахту, — предложил Пинтер. — Здесь, в палатке, если вам угодно, или снаружи, в тени. Отдохните немного. — Он глубоко вздохнул. — Я всегда это говорил, и сегодня повторяю еще раз: Африка — неподходящая страна для женщин. — Несколько тише он добавил: — Собственно говоря, это вообще неподходящая страна для таких людей, как мы.