Алексей Атеев - Код розенкрейцеров

Может, отправиться в милицию и все честно рассказать? А потом? Кто поверит в эту галиматью? А может, в КГБ?

«Ты ли это?! – одернул он себя. – Неужели человек, всю жизнь старавшийся следовать затверженному с детства кодексу чести, который четко и ясно трактовал – ни при каких обстоятельствах не обращаться в карательно-сыскные органы, изменил своим же принципам? Малодушие следует за малодушием, компромисс за компромиссом. Тут уж один шаг до доносительства. – Взгляд его невольно остановился на крючке от люстры вместе с куском штукатурки, валявшимся на полу. – Ведь был же выход!»

В момент столь тягостных раздумий в дверь Коломенцева осторожно постучали.

В первую минуту мукомол не обратил внимания на посторонний звук, но стук прозвучал вновь, уже более настойчиво.

«Это, наверное, с работы, – предположил Коломенцев. – Может, и не стоит открывать: придется объяснять свое отсутствие. Но как не откроешь? Соседи наверняка доложили, что я дома. Новый позор на мою голову».

Однако вместо предполагаемого кадровика на пороге стоял совершенно незнакомый рыжеватый молодец.

– Гражданин Коломенцев здесь проживает? – спросил он, оглядывая через плечо Игоря Степановича разгромленную комнату.

– Это я, – холодно сообщил мукомол.

– Ну наконец-то! – удовлетворенно сказал молодец и, вежливо, но решительно оттеснив Коломенцева, прошел в комнату.

– Однако! – сказал он. – Вы что же, проводите реконструкцию жилища или, может быть, имеет место попытка ограбления?

– А вы, собственно, кто? – все так же холодно поинтересовался мукомол.

– Прошу прощения. Не представился. Моя фамилия Жданко. Я из органов. – Валера извлек из кармана красную книжицу и помахал ею перед носом мукомола. – Третий день вас разыскиваю. Так что здесь произошло?

– Извините, но это не ваше дело, – с некоторой растерянностью ответил Коломенцев, лихорадочно размышляя: «Что делать, что говорить? Почему вдруг сюда пожаловали органы? Кто навел? Старец? Кажется, его фамилия Чекмазов? А может, Олегов? Что нужно этому рыжему? – Он взглянул повнимательнее на визитера. – Молодой, нахальный, самоуверенный. Типичный опричник. На вид глуповат, и повадки хамские. Ладно, посмотрим».

Тут нужно сказать и несколько слов касательно Валерия Яковлевича. Проведя ночь у своей новой знакомой, он вдруг наутро вспомнил, зачем, собственно, приехал в Тихореченск. Начальство требовало результатов, а что он может доложить? Как провел ночь с гражданкой Донской, кстати, подозреваемой? Как общался с ее полусумасшедшим братцем? От него требовали добыть дневники Пеликана. А он… Разомлел, видите ли, на мягких подушках. Отношения с Донской – его личное дело, а служба…

И он решил во что бы то ни стало добиться хоть каких-нибудь результатов. Кровь из носу, а дело должно быть сделано! Поэтому вновь отправился к неуловимому Коломенцеву и на этот раз застал его дома.

– Итак, что вам угодно?

Валера посмотрел на вопрошающего. Коломенцев ему не понравился. Видно, из бывших. «Что вам угодно!» Сейчас узнаешь – цветок душистых прерий! Валера вновь оглядел комнату. Кровать-то, кровать!.. Прямо из дворца. Но что тут все-таки произошло? Чем объясняется разгром? Ладно, разберемся.

– Вы, может быть, не вполне ясно уяснили, с кем имеете дело? – начал он довольно строго.

– Отчего же. Уяснил. Очень даже. Вы – кагэбэшник. Или из милиции? – Коломенцеву вдруг пришло в голову, что об убийстве Валька Десантова уже стало известно. И именно этим вызван приход рыжего молодца. «Тем лучше», – подумал он.

– Вы угадали, я работник Комитета государственной безопасности, – с некоторой важностью подтвердил Жданко, видимо, чуть-чуть задетый, что его заподозрили в принадлежности к милиции. – Вернее, одного из подразделений Комитета.

«Ага, – подумал Коломенцев, – рыбачок успел настучать, а может, Олегов? Тем не менее весьма оперативно. Скорее всего именно Олегов, поскольку Чекмазову вовсе нежелательна огласка».

– Наше подразделение, – сообщил Валера, – занимается определенными явлениями, так сказать, аномального порядка, вы, надеюсь, понимаете.

Коломенцев молча кивнул.

– Так вот, – продолжал Жданко, – нам стало известно, что к вам попали дневники некоего Пеликана. Ведь так?

«Ага, – понял Коломенцев, – так он пришел за дневниками».

– Вначале мне бы хотелось узнать, по какому праву врываетесь в мое жилище! – Тут он слегка повысил тон. – Вот вы рекомендуетесь представителем органов, а позвольте взглянуть повнимательнее на ваши документы.

«Он не из пугливых, – решил Валера. – Не то что этот ублюдок Олегов. Видно, что тертый».

– Пожалуйста, – и Валера сунул Коломенцеву свое удостоверение.

Игорь Степанович нарочито долго изучал красную книжицу, тем временем обдумывая, что же будет говорить молодцу. Судя по всему, паренек, несмотря на свою наглость, совсем зеленый.

– Все правильно, – сказал он, – возвращая удостоверение, – вы тот, за кого себя выдаете.

– Еще бы! – отозвался Валера.

– Но скажите, зачем вам дневники?

– Извините, не могу разглашать государственную тайну.

– Даже так! Но хочу вас разочаровать, дневники похищены.

– Как это? – воскликнул Валера.

– Вы же видите. – Коломенцев показал рукой на царящий в комнате беспорядок. – Вчера в мое отсутствие кто-то проник сюда и выкрал некоторые документы, в том числе и дневники Пеликана.

– Как же так?! – вскричал опешивший Валера. – Этого просто не может быть.

– Почему же? Если они нужны вам, то, очень может быть, нужны еще кому-то.

– Но кому?!

– Я бы и сам хотел это узнать. Собственно, это по вашей части, узнавать, выяснять, расследовать.

– Допустим, – произнес Валера, – допустим.

– А чего тут допускать? Уперли, говоря вашим языком.

– Каким это моим?

– Украли. Чего к словам цепляться? Вас, собственно, кто навел на мою квартиру, кто сказал, что дневники у меня?

Жданко в замешательстве молчал.

– А навести мог только один человек – Олегов.

Валера потупился.

– Вот-вот. По вашей реакции вижу, что угадал. Так не лучше ли искать инициатора кражи где-то в окружении поименованного гражданина?

– Но с какой ему стати сначала отдавать вам бумаги, а потом их воровать?

– Уж не знаю. Вам видней.

– Оставьте ваш язвительный тон. Ведите себя, в конце концов, поприличней! Ведь я мог вызвать вас повесткой, а вместо этого пришел поговорить как с порядочным человеком.

– Ну и вызвали бы! К чему эти реверансы. Я вам говорю, бумаг Пеликана у меня нет.

– А вот потолочный крюк? Почему он вырван? – Валера поднял с пола железяку, на которой Коломенцев пытался расстаться с жизнью. – Как вы это объясните?