Евгения Грановская - Клиника в роще

– Человек – не жизнь тела, а жизнь души, – назидательно проговорил Осадчий. – Душа же бессмертна.

«Ну, конечно, – отчетливо осознала вдруг Вера, – в его анамнезе упоминается религиозная секта. Договор с силами зла, жертвоприношения и так далее. Очевидно, все, что происходит вокруг, имеет прямое отношение к его навязчивым идеям. И в даре убеждения ему не откажешь. Он сумел уверить пациентов в том, что является – их Спасителем. Сумел каким-то образом подавить волю остальных больных людей и подчинить их себе».

Евгений тем временем достал из кармана джинсов белую таблетку и протянул ее Вере со словами:

– Прими, и узнаешь все о своем собственном проклятии.

Вера отшатнулась и сказала, нет – почти крикнула:

– Обойдусь!

Некоторое время Осадчий выжидал, по-прежнему протягивая ей таблетку, потом вздохнул и опустил руку.

– Зря. Кстати, я забыл тебе сказать. Перед тем как твое тело станет алтарем, участники жертвоприношения должны будут осквернить его. Догадываешься, о чем я говорю?

Вера не поверила своим ушам.

– Ты позволишь им изнасиловать меня?

– Не совсем так. Я велю им это сделать! Каждый из них должен будет оросить твои чресла своим семенем. Три десятка убийц и насильников будут мять и терзать твое тело. Думаю, процедура продлится часа два. Но ничего не поделаешь, такова традиция. Поэтому лучше тебе все-таки проглотить таблетку. Она поможет справиться с болью.

Вера смотрела на Евгения, не зная, что делать, и решила потянуть время.

– У меня действительно нет выхода?

Осадчий покачал головой:

– Нет.

Девушка взяла таблетку и сжала ее в кулаке.

– Хорошо… Я проглочу этот чертов холотропин. Но сначала ответь мне на один вопрос.

– Слушаю.

Вера прищурила глаза и тихо спросила:

– А как насчет тебя самого? Ты все еще Евгений?

Осадчий медленно помотал головой:

– Не совсем.

– Кто же ты?

– Я нечто очень древнее… Очень древнее и очень большое, чья малая часть сумела приспособиться к человеческой жизни и дожила до нынешних времен. В вашем убогом языке не существует слова, которое могло бы обозначить мою сущность. Можешь называть меня ангелом или демоном.

За окном вспыхнула молния. В ее неверном, призрачном свете Осадчий и впрямь вдруг показался Вере похожим на падшего ангела.

– Ты заблокировал двери и окна, – сказала она.

– Конечно. – Неожиданно Евгений чуть-чуть наклонился вперед, поднес ко рту ладонь, заслоняя губы от взглядов своей «паствы». – Эти ребята помогли мне, но неужели ты думала, что я выпущу их наружу?

– Чего же ты хочешь?

Глаза Осадчего замерцали странным светом.

– Я голоден, – спокойно ответил он. – Ты не представляешь, что значит голодать тысячи лет. Считай все происходящее чем-то вроде веселого пикника. Я должен хорошенько наесться, прежде чем отправлюсь в большой мир.

Вера удивилась:

– Ты решил сожрать их? Ты каннибал?

– Не совсем. Точнее будет назвать меня «пожирателем душ».

«Опять мистика», – с досадой подумала Вера. Взглянула на толпу молчаливых психопатов и задала следующий вопрос:

– Почему они слушаются тебя?

– О, все очень просто, – усмехнулся Осадчий. – Что-то среднее между гипнозом и передачей мыслей на расстоянии. Я…

В толпе пациентов раздался крик. Евгений быстро повернул голову. На лице его отразилось изумление.

Шевердук уже не стоял в стороне от всех. Он шел сквозь скопление людей, размахивая молотком и круша головы, скулы, плечи, руки, угрюмо глядя на Осадчего и Веру, стоящих у окна.

Осадчий нервно усмехнулся.

– Похоже, твой приятель решил развлечься. Взять его! – рявкнул он, обращаясь к своей «пастве».

Психопаты бросились на доктора, но тут же с завываниями и криками отскочили назад. Шевердук орудовал молотком с поразительным мастерством, словно всю жизнь занимался лишь тем, что крошил врагов, и упорно продвигался вперед. Вера перевела взгляд на Осадчего, и на какое-то мгновение ей показалось, что в глазах у того промелькнул испуг.

– Что ж, – мрачно выговорил Осадчий, – ты сам этого захотел…

Он вдруг вскинул руки и что-то зашептал. Шевердук остановился. Лицо его исказила болезненная гримаса.

Один из пациентов, крепкий коренастый парень, бросился на Шевердука, но тот снова махнул молотком, и нападавший повалился на пол, захлебываясь собственной кровью.

Осадчий продолжал что-то бормотать. Прислушавшись, Вера уловила несколько слов:

– Подчинись мне… Служи мне…

Молоток выпал из разжавшихся пальцев Шевердука. Толпа сомкнулась вокруг обезумевшего врача, но тут же опять отшатнулась от него.

Шевердук стоял, тяжело дыша и обводя угрюмым взглядом своих врагов. Он напоминал раненого волка, окруженного псами. В руке он снова сжимал окровавленный молоток.

На мгновение взгляды Шевердука и Веры встретились.

«Беги! – прочла девушка в его широко распахнутых глазах. – Чего же ты ждешь?»

И она опомнилась. Сбросив оцепенение, осторожно двинулась с места. Взгляд Осадчего по-прежнему был прикован к Шевердуку.

Вера развернулась и побежала. Она слышала, как громыхнул упавший на пол молоток. Слышала, как Шевердук закричал от невыносимой боли. Слышала торжествующие вопли психопатов…

17

Открыв дверь, Вера скользнула на лестницу и помчалась наверх. А топот преследователей уже раздавался снизу, прокатывался гулким эхом по лестничным пролетам, заставляя ее сердце биться все быстрее и быстрее.

Вот и третий этаж…

Вера неслась по коридору, сердце рвалось из груди, и ей казалось, что ноги вязнут в паркете, как в трясине. Ей хотелось бежать быстрее – бежать, бежать, бежать, пока не лопнет грудь…

Миновав холл и свернув за угол, она увидела перед собой дверь ординаторской. Недолго думая, открыла ее, бесшумной тенью скользнула внутрь, так же бесшумно прикрыла дверь и мягко повернула ручку замка.

Если ей повезет, преследователи пробегут мимо. Если нет… Что ж, тогда судьба накажет ее за все дурное, что она сделала. Вера прижалась спиной к стене и прикрыла глаза.

Девушка не просто боялась. Ее обуревали куда более сложные эмоции. Вера чувствовала себя человеком, отворившим дверь в преисподнюю и попавшим в общество демонов. Она, именно она, виновница случившегося. Она – часть всего, что происходит, – часть этого ада. И даже если ей удастся выбраться отсюда, частичку ада она унесет в своей душе. Впрочем, выбраться из клиники невозможно…

Внезапно Веру захлестнуло странное чувство. Страх, отчаяние и злость слились в одно и всколыхнули в ней невероятную жажду жизни. Она ощутила неодолимое желание бороться. Безумцы хотят надругаться над ней и убить? Но кто сказал, что у них получится? Ведь этих мужчин, которые оказались исчадиями ада, еще недавно психиатр считала несчастными больными. Так разве они – сильнее ее?