Владимир Алеников - Ублюдки

Он, конечно, боится всех этих разводов-женитьб, невооруженным глазом видно, но податься ему некуда, держит она его крепко. Вот скоро родит от него, и никуда он тогда не денется, разведется как миленький.

Тем более жена почти его ровесница. Рита ее, правда, никогда не видела, но вполне себе представляет. Знает она этих жен. Ничего хорошего там быть не может. Женщине уже пятый десяток, взрослый сын от первого брака, да еще двое от Игоря. Груди наверняка отвисшие, на бедрах и заднице целлюлит, на ногах небось вены вылезают. Нет, эта дама ей не конкурентка, никоим образом.

Рита вышла из лифта и, прежде чем зайти в квартиру, окна которой выходили во двор, посмотрела через окошко на лестничном пролете вниз, на улицу.

Высокая Женина фигура одиноко вышагивала по Остоженке.

Рита усмехнулась и проводила ее взглядом. Бедный мальчик, наверное, возбудился до предела. Ничего, придется ему еще поонанировать некоторое время.

Дверь за Ритой наконец захлопнулась. Женя постоял еще немного, бессмысленно глядя на эту закрытую дверь, а затем, убедившись, что любимая ушла окончательно, повернулся и, посвистывая, пошел по пустой улице, оглядываясь в поисках такси.

В самом конце Остоженки, около Храма, появился свет от зажженных фар. Приближалась машина. Оказалось, что не такси, а частник, но это не играло никакой роли.

Женя обрадованно ступил на мостовую, поднял руку. Однако автомобиль, не останавливаясь, проехал мимо.

В этом не было ничего странного: далеко не каждый частник будет подвозить здорового незнакомого мужчину, мало ли кто ночью голосует, зачем рисковать. Тем не менее Женя пару раз озабоченно оглянулся на проехавшую машину. У него появилось подспудное ощущение, что где-то он ее уже видел.

Женя пошел дальше, по направлению к бульварам. Там, на перекрестке, гораздо больше шансов поймать такси.

Вообще можно понять этих частников, всего-то они боятся. Он же не девушка, в конце концов. Вот если бы Рита голосовала на дороге, тут вопросов нет, тут любой бы остановился, за честь бы посчитал ее подвезти.

И Женя, погрузившись в обдумывание этой новой, весьма интересной темы, тут же выкинул проехавшего частника из головы.

Василий Сергеевич спокойно вел машину, поглядывая на удалявшегося Женю в зеркальце заднего вида. Он был очень доволен, что догадка его насчет парня оказалась верной. Интересно, в какой район он собрался ехать. Хорошо бы в какой-нибудь дальний, а еще было бы лучше, если бы он жил за Кольцевой дорогой. Впрочем, вряд ли так повезет.

Василий Сергеевич отъехал примерно полкилометра и затормозил. На этой пустой, без всяких признаков жизни улице подобрать парня было совершенно некому.

Василий Сергеевич ловко развернул машину в обратном направлении и, переключив скорость, сильно нажал на газ.

Мотор отозвался радостным ревом. Движок у «копейки» был форсированный. Василий Сергеевич не зря потратил на него столько сил. Скорость «копейка» набирала мгновенно, в две секунды.

Женя, шедший вдоль тротуара по мостовой, услышал звук приближающегося автомобиля и, оглянувшись, поднял руку. С умоляющим выражением на лице он сделал пару шагов к осевой линии. Идея его заключалась в том, чтобы машина на этот раз не проехала мимо. Пусть водитель как следует разглядит его, поймет, что бояться не следует, и почувствует, как он, Женя, будет благодарен ему за оказанное милосердие.

Еще через секунду он с радостью узнал темно-вишневые «Жигули», это был тот же самый частник, очевидно, передумавший и пожалевший его. Но почти сразу Женя ощутил что-то необычное в движении «Жигулей», и тут же молниеносно понял, в чем дело: машина ехала слишком быстро.

Женя повернулся, чтобы отбежать на тротуар, но было уже поздно, расстояние между ним и темно-вишневым автомобилем сокращалось с невероятной скоростью. В последний момент Женя резко прыгнул в сторону, но машина ловко вильнула и врезалась жестким бампером прямо ему в ноги.

Женю подбросило в воздух, и он с размаху ударился головой о лобовое стекло, после чего перелетел через «Жигули» и тяжело шмякнулся на мокрый асфальт.

Василий Сергеевич затормозил, дал заднюю скорость и, подъехав к неподвижно лежащему парню, вышел из машины. Нагнулся над ним, вытащил из внутреннего кармана куртки бумажник и паспорт.

Бумажник он бросил на сиденье «Жигулей», а паспорт, прежде чем спрятать, перелистнул. Парень, судя по прописке, жил в Бирюлево. Это было хорошо, из Бирюлево до центра расстояние приличное, пройдет несколько дней, пока его здесь опознают.

Потом Василий Сергеевич быстрым оценивающим взглядом осмотрел верную «копейку». Радиатор и капот почти не пострадали, вмятина на капоте выправлялась легко, но вот на лобовом стекле опять появилась свежая трещина. Еще пара таких трещин, и придется менять стекло.

Василий Сергеевич сел на свое водительское место и в последний раз взглянул на неподвижного парня. Судя по луже крови, которая уже натекла вокруг него, было непохоже, чтобы он когда-нибудь пришел в себя. Удар нанесен точно, и скорость, и разгон — все выбрано правильно.

Хлопнула дверца, и темно-вишневые «Жигули» неспешно покатили прочь.

Василий Сергеевич уверенно, почти не вдумываясь, вел машину по ночной Москве. Размышлял он при этом совсем о другом.

Жизнь, конечно, штука непростая, поди разбери, почему одних, как его, например, она делает импотентами, в то время как другие наслаждаются в полной мере.

Чем они лучше?

Это несправедливо. И то, что на одного похотливого самца в этом мире станет меньше, просто чуть-чуть, самую малость исправит эту несправедливость.

На перекрестке, около храма Христа Спасителя, зажегся красный светофор.

Василий Сергеевич нажал на тормоз и удовлетворенно вздохнул. На сердце у него было легко. Трещина на стекле, конечно, вещь неприятная, но в принципе все прошло хорошо.

Последнее время ему вообще очень везло. Это уже третья удачная охота за месяц.

Мышка-норушка

В выходной день Борис Зозулин отправился в зоопарк. Он и сам толком не знал, чего ради вдруг туда поперся. Получалось, что так просто, от нечего делать.

Ничего ведь заранее не планировал, утром проснулся, поглядел в окно, увидел внизу какую-то драную кошку, чуть не попавшую под машину, и тут же решил, что поедет в зоопарк.

Теперь он бесцельно бродил между вольеров, иногда подходил к клеткам, безучастно рассматривал находившихся в них животных. Животные большей частью лежали неподвижно, то ли спали, то ли отдыхали, на прохожих поглядывали редко и равнодушно. Чем дольше Зозулин на них смотрел, тем большая тоска его охватывала.