Алексей Атеев - Мара

Далее из кучи был извлечен почти целый бронзовый подсвечник, потом настала очередь замысловатых шпор, за ними последовала статуэтка Наполеона с битым носом… Но все это, конечно, – мелочи. Самое ценное, как истинный гурман, Валера приберегал напоследок. А самым ценным, конечно же, являлись картины. Он даже старался не глядеть в их сторону, предвкушая встречу с ними, как предвкушают первое свидание… Наконец дошла очередь и до картин. Десяткин взял в руки рамку и попытался рассмотреть, что же изображено на полотне. Оно было обрамлено жалкими остатками некогда роскошной золоченой рамы. Видимо, раму не раз и не два испытывали на прочность, а может, искали внутри ее ценности, поскольку создавалось впечатление, что ее грызли зубами. Но на раму Валере было наплевать. В конце концов, рам на свете достаточно. А вот само полотно… На картине был изображен какой-то пейзаж. Валера решил смочить губку водой и самостоятельно смыть грязь, но потом передумал, опасаясь еще больше испортить полотно. Нет, здесь нужен специалист. Проще уплатить деньги за реставрацию, пусть немалые, но овчинка стоила выделки. Он еще раз присмотрелся: идиллический пейзаж в стиле Лоррена, несомненно, восемнадцатый век, если, конечно, не поздняя копия. Что ж, можно и ошибиться, в его деле всякое случается… Но если не «фальшак», то он, Десяткин, явно не прогадал, съездив в этот Чернотал. А вторая картина? Он взглянул и на нее. Овальный женский портрет, без рамы, не такой замызганный, как первое полотно, но, похоже, написанный значительно позже. Молодая дама на фоне растворенного окна… Вдали – холмистый ландшафт. По-видимому, художник пытался подражать старым мастерам. Пейзаж за окном – яркий, сверкающий, а сама дама словно находится в тени, такой густой, что даже неразличимы некоторые черты лица. А может, это просто наслоения грязи?

И тут в дверь позвонили.

– Кого там принесло? – проворчал Десяткин и направился к двери. Но тотчас же остановился, неожиданно вспомнив обо всех странностях сегодняшнего дня.

Звонок повторился.

– Нет дома меня! Нету, и все тут! – Десяткина разбирала злость. Может быть, конкурент пронюхал?.. Или кого подослал?

Незваный гость никак не хотел уходить.

Десяткин на цыпочках подкрался к двери и глянул в глазок.

У двери стояла женщина и смотрела прямо на него.

Сначала Десяткин не понял, кто перед ним. Потом до него дошло. «Попутчица!» Он похолодел. «Что же делать?» Валера не сомневался, что там, в глубине подъезда, скрывается пара-тройка здоровенных «быков». Стоит ему отворить, они ворвутся в квартиру, и тогда…

Что произошло бы дальше, он прекрасно представлял.

«Не открою!» Он замер, отпрянув от двери. «Ведь как знал, как знал… Точно, девка подослана… Эх, Боря, сука… Но что же делать?»

Звонок звякнул коротко и зло.

Не отдавая себе отчета в том, что делает, Десяткин щелкнул запором.

– Привет, – сказала женщина. – Ну вот мы снова увиделись, я же тебе говорила… – Она легонько отодвинула плечом хозяина и прошла в квартиру.

Валера выглянул за дверь. Там никого не было.

– Вы… вас… Я не понимаю… – пробормотал он.

– Я у тебя переночую, – заявила женщина. – А, Валерий Петрович?

Десяткин не знал, как себя вести. С одной стороны, чуял несомненную опасность, с другой… А почему бы, собственно, и нет? Она молода, привлекательна, Татьяна (это жена) в отъезде… Но как она узнала его адрес? Нет, явная подставка. Может, не стоит связываться? А если все-таки?.. Он посмотрел на гостью. Похоже, сейчас она одета не так, как утром. Вроде по-другому. Хотя ее тогдашний наряд он совершенно не мог вспомнить. А сейчас на ней легкое, открытое платье, подчеркивающее изящную фигуру, стройные ноги… Длинные волосы, концы которых завиты; губы улыбаются… Вот только глаза… Непонятно, смотрят ли они на тебя или в сторону. Какой-то неуловимый взгляд, никак его не поймаешь.

– Ты откуда узнала мой адрес? – спросил Десяткин.

– А разве это тайна? – На лице ее появилась насмешливая улыбка.

– Вроде я тебе его не сообщал…

– Мне – нет, а в деревне многих в гости приглашал, или не помнишь?

– Ах, в деревне… Так ты, значит, в Чернотале обитаешь. Тамошняя жительница…

Она усмехнулась.

– Считай, что там обитаю, не все ли равно. Переночевать мне негде, вот и решила к тебе завернуть. А ты вроде недоволен? Не бойся, надолго не задержусь.

– Нет, отчего же… Я, конечно… Но как ты в город попала?

– А где твоя жена? – поинтересовалась гостья.

– Жена? Ах, да… Они с дочерью отправились отдыхать. На юга, то есть.

– Вот и хорошо. Значит, никто нам не помешает. Я, с твоего позволения, немного ополоснусь. – И она направилась в ванную.

Несколько обескураженный такой бесцеремонностью, Десяткин стоял посреди комнаты, не зная, что предпринять дальше. Решив не обращать внимания на деревенские манеры гостьи, он отправился готовить ужин.

Из ванной доносился плеск воды, Валера же тем временем достал из холодильника какие-то консервы, маринованные огурцы, прочую нехитрую закуску и приготовился потчевать гостью.

О том, что последует потом, он старался не думать. Девица, конечно, симпатичная, однако стоит ли связываться? Ведь он ее совершенно не знает. А вдруг она того?.. Еще подцепишь какую-нибудь заразу… Уж больно ведет себя развязно.

В общем, Валера рассудил, что лучше ограничиться легким ужином, а затем отправить гостью «бай-бай». А завтра пусть уматывает на все четыре стороны.

Плеск воды в ванной внезапно прекратился, и Десяткин замер; сердце без всякой причины остановилось, замерло на мгновенье, а потом забухало в груди. Десяткин судорожно сглотнул: непонятное волнение мгновенно высушило гортань.

И тут в комнату впорхнула гостья. «Она вошла голой», – внезапно вспомнилось Валере название недавно читанной переводной книги. Именно такой и предстала перед ним Мара.

Десяткин присмотрелся к ней… При свете тускловатой лампочки казалось, что гостья распространяет какое-то едва заметное сияние. Как это ни банально звучит, она прекрасна. Все, с кем до сих пор приходилось общаться антиквару, и в подметки ей не годились.

Мара приблизилась к оцепеневшему Валере и легонько провела своими прохладными пальчиками по его щеке. Голова нашего героя пошла кругом.

То, что происходило дальше, было похоже на цепь ослепительных вспышек, чередовавшихся с провалами в черные глубины. Ничего подобного он до сих пор не испытывал. Сознание «выключилось», вместо него образовалось что-то нереальное, переполненное мраком и острейшим наслаждением. Порой Десяткин испытывал приступы удушья, словно очутился в безвоздушном пространстве. Он пытался вздохнуть полной грудью, но вместо воздуха ощущал лишь обжигающую пыль на губах. Ему вдруг почудилось, будто он попал в центр раскаленного смерча, бушующего посреди безводной степи. Вихрь подхватывал его, куда-то уносил, поднимая ввысь, а потом снова опускал на землю.