Сергей Дубянский - Живущие в нас (сборник)

– Мам, – Катя вздохнула, потому что вопрос поднимался не первый раз, – мы ж говорили на эту тему – не хочу голодранцев плодить. Самим жрать не на что; вот, разбогатеем…

– Все-все, – мать замахала руками, – это ваше дело, я в него не лезу. Только смотри, не пытайся вознестись слишком высоко, а то падать больно будет.

– Почему сразу «вознестись»? – Катя пожала плечами, подумав при этом: …А почему нет?.. «Жалованы поместьями…» Сейчас, и поместья возвращают, и дома – были б бумаги…

Телефон зазвонил так неожиданно, что обе вздрогнули.

– Алло, – мать сняла трубку, – да, у меня. Серега с Танькой пришли?.. А она забежала с морковкой помочь… хорошо-хорошо, – мать засмеялась, – сейчас идет, – и положив трубку, принялась складывать блины в пакет, – муж без тебя не наливает. А про город забудь; иначе, вот, ей-богу!.. Не посмотрю, что ты – мужняя жена; закрою в комнате, сниму штаны…

– Ладно те, мам, – Катя смущенно отвернулась; подобный казус случился только раз и очень давно (аж в четвертом классе!), но память мгновенно вернула злополучный день, когда Галка Смолина, подбила ее вместо школы, пойти за сараи – играть в больницу; а чтоб никто ничего не заподозрил, сначала решили написать записки, вроде как, «от родителей». Наигрались они вволю, только, вот, на следующее утро, перед занятиями, классная руководитель принесла их каракули настоящим родителям. С Галкой, хоть она и являлась инициатором, весьма либерально провели воспитательную беседу, а Катю мать выпорола ремнем так, что весь день пришлось ерзать за партой, ища наименее болезненное положение для своей несчастной попы и прятать зареванные глаза. Слава богу, никто из одноклассников не догадался, что случилось с всегда внимательной на уроках девочкой, зато классная, похоже, все поняла, и подойдя на перемене, ехидно сказала: – Как, Самойлова, усвоила, что врать нехорошо? Жалко тебя, конечно, но заслужила… Катя до сих пор помнила, как стояла вся пунцовая, с низко опущенной головой. Стыдно было ужасно, и с тех пор она старалась не врать.

– Сто лет Смолину не видела! – Катя вздохнула, выныривая из не слишком приятных воспоминаний, – интересно, как она?

– Вроде, учится, – мать пожала плечами, – я отца ее видела; говорит, все экзамены сдает… если не врет, как всегда. Девка-то она, конечно, не глупая, но аферистка!.. Ладно, иди, а то Вовка заждался, – она протянула пакет, – возьми. Закусывать-то, поди, нечем… и как он живет с тобой, с такой бездельницей?..

Катя не стала рассказывать о накрытом столе, чтоб не расстраивать мать бессмысленным убийством Васьки; вообще, мысли ее были далеки от гастрономии, да и понесшая заслуженное наказание маленькая девочка быстро спряталась в отведенном ей дальнем уголке памяти. …Как живет… это как я с ним живу! Я ж должна жить в поместье и иметь кучу слуг, а не с каким-то автомехаником!.. – подумала она, но вслух, конечно, ничего не сказала.

С одной стороны, желанного чуда, вроде, не произошло – тетя Нина оказалась не потомком древних князей и уж, тем более, не легендарной царевной Анастасией, но, с другой, осознание того, что твои предки существовали в 1634 году, открывало необозримые просторы для фантазии. А фантазия вновь рождала надежду на чудо, и получался замкнутый круг. …Это же так естественно! Только мы не задумываемся о том, что предки каждого человека должны были жить еще в каменном веке, иначе б откуда эти люди взялись сейчас? У моей матери была мать, у ее матери тоже мать, и так, наверное, до самой Евы… Аж дух захватывает!.. Просто пока нет конкретных имен, нет и конкретных предков. Теперь я будто познакомилась с ними. Это, как в лесу – выйдешь на поляну и видишь траву, прошлогодние листья, а стоит присесть на корточки, оказывается, там полно, и грибов, и ягод – надо только присесть на корточки…

– …Как мать-то?

Катя вздрогнула, но тут же улыбнулась, узнав бабу Лену, жившую через три дома. Осуществляя свой маленький бизнес, она, как обычно, несла кому-то банку молока.

– Нормально. Морковь сегодня выкопала.

– Ну, и слава богу.

Баба Лена пошла дальше, а Катя подумала, что в 1634 году наверняка присутствовали и ее предки, и Танькины с Серегой; она с ужасом поняла, что уже не сможет отделаться от попыток представить этих людей. …И зачем только мать все рассказала? Как жить с таким знанием и радоваться, что уродилась какая-то морковь?.. Или она это специально – не решив задачу сама, передала ее мне?.. А тогда почему она противится, чтоб я этим занималась?.. Пороть она меня будет… все, я теперь замужем, а Вовка меня любит…

Реализовав товар, баба Лена уже шла обратно.

– Ты чего тут стоишь-то? Ждешь кого?

– Не, никого. Просто задумалась, – Катя заспешила домой, пока сумбурные мысли не стали облекаться в слова, которые все равно никто не поймет – никто ведь не знает, кем являлись их предки в 1634 году…

– Ты что, через сахзавод шла? – услышав как открывается дверь, Володя вышел в коридор.

– Гуляла, – Катя протянула блины, – на, вот – теща передала.

– Не, я ж волнуюсь, – Володя взял пакет, – я ж люблю тебя.

Последнее признание Катя переводила на общепринятый язык, как – не ругайся, что мы тут выпиваем. Но она и не думала ругаться – по большому счету, ей было все равно, чем они занимаются, потому что эту жизнь она знала достаточно хорошо; знала, что произойдет сейчас, через час, через два – а, именно, ничего интересного.

В комнате висело сизое облако табачного дыма; стол давно потерял товарный вид, самогонки в баклажке сильно убавилось, и довольные гости, устав есть, сидели над полупустыми тарелками.

– Хоть бы проветрили, – Катя сразу направилась к окну.

– Ну, началось, – Серега разочарованно вздохнул, и Катя решила, что не права, ведь полученное знание вовсе не повод для мгновенного разрушения того, что у нее есть; поэтому, проходя мимо Сереги, потрепала его по голове.

– Не, правда. Вы-то принюхались, а я, так аж задохнулась.

– Садись лучше, – Серега подвинулся, но Катя осталась у окна, разглядывая компанию со стороны, – мы тут планируем, как вам лучше потратить деньги за хату. Я предлагаю купить Вовке машину, и пусть «на город» ходит, как Женька… ну, знаешь – мелкий; одноклассник твой. Смотри, – Серегины глаза азартно заблестели, – если делать две ходки в день, по три человека… Сто двадцать рублей с носа – это уже с бензином. Туда – обратно… шесть на сто двадцать, да на два… Сколько получится?

– Около полутора тысяч, – подсказала Таня, которая в школе была почти отличницей. Ее даже «вытянули» на серебряную медаль, правда, это ей никак не пригодилось, а саму медаль давно потеряла их дочка Настя.