Сергей Дубянский - Живущие в нас (сборник)

– Тетя Нина была ведьмой? – Катя растерялась.

– Ведьма и есть. По жизни. Она ж старшая, и когда родители померли, она командовала нами, как хотела. Людка-то боялась ее – слушалась, аж в рот смотрела, а я воевать пыталась. А уж когда мы с Витюшей пожениться решили, чего она только не творила со злости: и запирала меня, и ему звонила – рассказывала, какая я дрянь, только б я за него не вышла!

– Почему? Папка ж хороший был.

– А она, вот, решила, что он мне не пара. Мы, вишь ли, «голубых кровей», а он агрономишко. И еще я за ним в деревню собралась ехать – вообще, позор! Мы ж в городе должны жить, где мужики с положением!..

– Постой! Каких «голубых кровей»? Почему я не знаю?

– А ты когда-нибудь интересовалась этим?

– Нет, но… – Катя запнулась, – но я ж и не думала, что там есть, чем интересоваться.

– Да нечем, – засмеялась мать, – это Нинкины фантазии. Похоже, больная она была на всю голову, хоть и ученая. А по поводу наследства, я тебе так скажу – вступай, конечно, но сразу продавай ту квартиру. Может, там какой дух ее еще остался.

– Мам, да что ж ты так на нее?.. Хоть расскажи, а то я ее совсем не знаю…

– И слава богу! Но если хочешь, расскажу.

– Конечно, хочу! Я, прям, сейчас зайду! – Катя почувствовала, что вокруг начинают разворачиваться какие-то события. Это было так непривычно и так интересно!

…Пусть не сериал, но с кого-то же пишут эти сценарии! Чем черт не шутит?.. Она несколько секунд слушала в трубке короткие гудки, не несшие никакой информации, и потом вернулась в комнату; взглянула на часы, в очередной раз убеждаясь, что никаких городских гостей не будет. Остановила взгляд на накрытом столе и поняла, что ее совершенно не прельщает провести вечер, слушая бестолковые споры о состоянии автопарка, еще оставшегося в заводе; кивать на Татьянины поучения по уходу за поросятами и наблюдать, как Володин язык постепенно начинает заплетаться, а движения теряют уверенность. Все это она видела, едва ли, не каждый день.

…А вдруг тетя Нина была не такой уж сумасшедшей? – подумала она с трепетной радостью, – может, и правда, в нас что-то есть… только от кого? Жаль, что я с ней никогда не общалась… Она снова вышла в коридор и уставилась на стоявшие в углу туфли. Достаточно сунуть в них ноги, набросить ветровку, перейти площадь и… но останавливал непонятный страх …а если я, действительно, из какого-нибудь княжеского рода, то как жить дальше во всем этом?.. Страх уравновешивался любопытством, и чаши весов, определяющих значимость желания, склонялись, то в одну, то в другую сторону.

…А почему я должна жить здесь? Разве у меня такое безоблачное настоящее, чтоб держаться за него? В конце концов, у меня уже почти есть квартира в городе… Одна из чаш прочно опустилась вниз. Катя быстро оделась и пока не появился Володя с компанией, выскользнула из дома.

– Мам! – Катя распахнула незапертую дверь и заглянула в дом. Никто ей не ответил, и она уверенно направилась в огород.

Всего час назад, открывшаяся картина воспринималась бы естественно, но после разговора о «голубых кровях» все выглядело настолько карикатурно, что Катя рассмеялась. Мать с растрепанными седыми волосами, в резиновых ботах и расстегнутой вязаной кофте непонятного цвета перебирала морковь, любовно очищая ее от земли и разбрасывая по двум кучкам – та, что покрупнее, отправится в погреб, а помельче – на корм поросятам. Понятие «голубой» ассоциировалось, разве что, с небом, но никак ни с этими перепачканными руками, и лицом, украшенным капельками пота.

– Ваше Высочество! – позвала Катя, – помочь? Сейчас переобуюсь, – она направилась к дому.

– Кать! – крикнула мать вдогонку, смеясь над удачной шуткой, – тут осталось-то!.. Пойдем, лучше блинцами тебя угощу, пока не остыли, – она нагнала дочь, – а Нинка, значит, померла… и слава богу! Несчастный человек.

– Почему?

– Потому! Выше себя не прыгнешь, даже если очень хочется. Девка она неглупая была – университет закончила, в отличие от нас с Людкой. Ее даже на кафедре оставили, а там-то сплошь профессора да доценты – фамилии у всех на «ский» заканчивались; интеллигенция в третьем колене. Видать, кто-то пошутил над ней, а, может, самой завидно стало, и кинулась она в книжках рыться – тоже, значит, предков своих искать. А корни наши в Новгородской области – это в войну родители каким-то образом здесь очутились. Вот, Нинка поначалу и решила, что происходит прямиком от викингов. Даже древо генеалогическое рисовала. Целую историю придумала, как какой-то конунг – ну, царь по-ихнему, пришел на Русь вместе с другими варягами и влюбился в простую новгородскую девушку. Да, а конунг тот происходил чуть ли не от самого Рюрика… цирк, да и только! Ну, обсмеяли ее естественно, и тогда пошла она другим путем – от фамилии нашей. Фамилия-то редкая, и, представляешь, нашла ее в каком-то старом словаре…

– Разве Самойловы редкая фамилия? – перебила Катя.

– Ты даже не знаешь, что девичья фамилия наша – Аплечеевы? – возмутилась мать, – во, дожили!.. Так вот, Нинка нас с Людкой специально в библиотеку водила, словарь тот показывать. Там томов!.. Целая полка!.. Толстые, с золочеными корешками, как сейчас помню. И, значит, Аплечеевы там упоминались отдельным пунктом.

– И кто они? – спросила Катя разочарованно. В душе она рассчитывала на более именитое родство, и даже совершенно сказочная история с викингами привлекала ее гораздо больше.

– Сейчас скажу, – мать поставила тарелку с блинами и вытерла руки, – Нинка тогда заставила нас это наизусть выучить. Пока, говорит, не выучите, из дома не выйдете. А нам лет по семнадцать было. Выучили, как миленькие, да так, что до сих пор помню, – она подняла глаза к потолку, – «…фамилия Аплечеевых многия в древния времена служили российскому престолу дворянския службы в разных чинах и жалованы от государей поместьями. Происшедший от сего рода Михайло Дмитриев Аплечеев написан в списку 1634 года в числе дворян и детей боярских и верстан поместным окладом». Вот, – мать выдохнула с облегчением, словно сдала трудный экзамен, – на этой почве она и двинулась. Она все искала себе ровню, только где ее найдешь в те времена? Тогда даже кто и знал свое происхождение, скрывали, иначе в партию не примут, а без партии ж никакой карьеры. В общем, сложное время было, ты уж и не помнишь его.

– Но теперь-то все можно, – воодушевилась Катя, – если, правда, в архив запрос послать?..

– Катька, – мать строго погрозила пальцем, – тебе одной свихнувшейся мало? Она, вон, прожила всю жизнь, как перст, в своих бредовых фантазиях, а у тебя нормальная семья, нормальный муж. Ребенка вам еще надо…