Виктор Точинов - Пятиозерье

Он пробежал в направлении услышанного выстрела чуть меньше километра — и находился сейчас в окрестностях той точки, где стреляли. Но никого не встретил — ни людей, проводивших облаву, ни дичь, на которую они охотились, ни своих запропавших ребят. Никого.

Леша подумывал, не повернуть ли все-таки к штабу, благо недалеко, — и тут тишину леса нарушил второй выстрел. Пистолет, определил Закревский, и гораздо ближе...

Он засек направление, выбрал ориентир — приметное дерево, и двинулся к нему напролом сквозь густой кустарник, который в ином случае предпочел бы обойти стороной.

Торопливо продрался сквозь зеленые джунгли на небольшую, с трех сторон укрытую кустами полянку, — и чуть не наступил ногой на труп. Чуть поодаль, у «шестерки» с распахнутой дверцей, лежали еще три тела...

«Интересные дела», — подумал Леша спустя минуту-другую. Стреляли в этих людей давно, ночью или ранним утром — кровь спеклась, почернела. Но одна из нескольких гильз, блестевших под ногами, оказалась совершенно свежая, чуть не теплая, — резкий пороховой запах не успел выветриться. Похоже, первый услышанный выстрел прозвучал именно здесь.

Честно говоря, наблюдаемая на полянке картина Закревского в шок не повергла. Навидался всякого. Гораздо больше его встревожила находка, сделанная, когда он продирался сквозь кустарник. Там, застряв в сплетении ветвей, висел пластмассовый муляж автомата, явно зашвырнутый с глаз подальше. Игроки в «Зарницу» — либо из «Бригантины», либо из «Варяга», — побывали здесь...

Леша еще раз осмотрел лежавших, но ничего нового не обнаружил. Затем открыл заднюю дверцу «жигулей» — и сразу увидел валявшийся на днище салона автомат. Старый, знавший лучшие времена АК-47. Подсумок с запасными магазинами, засунутый под переднее сидение, нашелся чуть позже.

По идее, надо было немедленно мчаться в лагерь и оповещать о находках тех, кому такими находками положено заниматься. Но в лесу оставались его парни... Судя по брошенному муляжу — не просто в лесу, а где-то неподалеку. И, услышав в отдалении шум автомобильного двигателя, Закревский побежал туда.

С автоматом и патронами.

10 августа, 11:40, лесная дорога

Выпученными глазами Укроп смотрел, как Миха торопливо и неловко пытается снять портупею с неподвижного тела старшины.

— Т-т-ты з-з-зачем его... — дальше Укроп ничего не смог сказать, его кадык дергался и из горла вырывались отдельные булькающие звуки.

Слон наблюдал эту сцену молча и равнодушно, прислонившись спиной к помятому боку «воронка» и ковыряя в зубах травинкой. Миха избавил его от проблемы выбора и взял груз на собственные плечи — никаких других эмоций Слон не испытывал.

— Ты че, дурной? Еще не въехал? Жмуров у «Жигуля» видал? — Миха закончил возиться с ремнем и портупеей, его короткие пальцы забегали по пуговицам кителя. — Зуб даю, это те самые хмыри, которых нынче ищут... хабар небось не поделили... Понял, нет? Теперь под них что хочешь списать можно... и мента они завалили... и «бриганов»... тоже они...

— К-к-каких б-бриганов... — Укроп с немалым трудом вернулся к членораздельной речи.

Он до сих пор не воспринимал всерьез намерение Слона и Михи нанести визит в «Бригантину». Вернее — не верил, что это может осуществиться прямо здесь и сейчас.

— Таких!! Я этих блядей достану! Под стволом срать друг другу на головы будут!!! Говно жрать будут!!! Добавки просить! — Миха стянул наконец китель и кинул его на водительское сиденье, рядом с ремнем и фуражкой. Добавил чуть спокойнее: — Хватайся за ноги, в кусты сховаем... Ну что ты встал, как хрен моржовый?! Слон! Объясни ты ему!

Укроп сделал шаг назад, руки его тряслись.

Слон выплюнул изжеванную травинку, вразвалочку подошел к Укропу и молча положил руку на плечо — под закатанным рукавом перекатывались тугие мышцы.

Укроп мелко закивал головой. Нагнулся, глядя куда-то в сторону, взялся дрожащей рукой за ногу старшины и тут же отдернул ее — скрюченные пальцы невзначай прикоснулись к голой коже между носком и вздернувшейся брючиной... Он сглотнул и крепко вцепился двумя руками в форменный ботинок.

Небрезгливый Слон обхватил старшину поперек груди.

Наблюдавшего из кустов за этим зрелищем Димку Ослика никто не заметил. А он медленно отполз далеко в сторону, вскочил на ноги и побежал через лес, не разбирая дороги.

Димка знал одно — в лагерь он не вернется. Никогда.

10 августа, 11:45, ДОЛ «Варяг», кабинет Горлового

После нескольких часов молчания телефон вдруг неожиданно заработал. Зазвонил. Из всех неожиданностей богатого потрясениями дня эта оказалась самой безобидной.

— Да... да... понял... — Начлаг отвечал, расправив плечи и выпятив грудь, сразу было видно — на линии начальство Горлового. — Да, «Зарница» уже закончилась, участковый с утра приезжад... Меры приняты, посторонние на территорию...

Он осекся — дверь в кабинет резко распахнулась от удара ногой. Горловой замолчал, пораженный, — так его дверь никто и никогда не открывал.

Вошел Степаныч — и не протиснулся бочком, как бывало в тех редких случаях, когда ему приходилось бывать в этом помещении.

Трубка еще бубнила в опустившейся руке, но начальник не обращал внимания, уставившись на рыжую кошачью голову, безжизненно повисшую из ворота синей спецовки. Казалось, Чубайс смотрел прямо на Горлового мертвенно-зелеными глазами.

— У-у... Вэ-э-э... — попытался что-то произнести начлаг, не замечая поначалу другого взгляда — немигающего, бездонно-черного — ружейных стволов, медленно поднимающихся на уровень его лица.

Заметил, когда безмолвная сталь уставилась ему в переносицу — дернулся назад и вбок, сжимаясь калачиком на вращающемся кресле и пытаясь оградиться выставленной ладонью...

— Не-е-е... — Горловой все еще безуспешно пытался справиться с отказавшими связками.

Вороненое дуло ружья легко качнулось вниз, потом чуть вверх — и на середине этого противохода взорвалось безжалостным огненным вихрем.

Выбитый из кресла и отброшенный к стене Горловой сначала не почувствовал боли в изрешеченном, развороченном дробью животе. У него перехватило дыхание, как от удара под ложечку; в ушах стоял гром выстрела, оглушительного в узком замкнутом пространстве; перед глазами пламенела ослепительно яркая вспышка — видеть что-то можно было только на периферии застилающего взор огненного пятна...

И этим боковым, нечетким зрением начальник увидел Степаныча, аккуратными маленькими шажками приближающегося к нему в обход стола.

— Гни-и-ида-а! — Сквозь колокольный звон в ушах ругательство сторожа прозвучало певуче и ласково.