Эдуард Катлас - Создатели

— Но мы сильнее! Почему ты думаешь, что они вернутся?

— Здесь — не вернутся. Но они знают законы. Знают, что теперь они — наша дичь. Что мы будем нападать. Поэтому я и думаю, что их главарь сбежит в реальность и постарается, если сумеет, достать тебя там.

— И что я могу ему противопоставить?

— Мы, — улыбнулся Михаил. — Если уж я не отпустил тебя одного разбираться с Душителем, то тут-то точно хочу поучаствовать. Надо их вычистить — всех, кого найдем. Найти мир главаря. Прелестная особенность наркотиков в том, что мало кому удается воздерживаться от них долго. И если он нырнет раньше, чем найдет тебя, то он — наш.

То была знатная охота, бурная, но жестокая.

На сей раз первым шел Михаил, а Лекс запрыгнул в чужой мир по его следу, появившись сразу за спиной друга, почти в него врезавшись.

Приятное место. Беленый домик посреди поля, ограниченного со всех сторон обрывом. Они так и появились, у самого обрыва, в полукилометре от единственного строения в этом мире.

Лекс оглянулся назад и понял, что обрыв — это край. За ним был лишь непонятный, движущийся серый туман, каким здешний хозяин, видимо, представлял себе пространство между мирами. Опасный туман, надо сказать. Попадать туда не стоило даже им. Поэтому Лекс подтолкнул друга вперед и сам пошел рядом, по направлению к домику.

Шли по дурманящему полю из алых маков.

Здесь не росло больше ничего, только они. От одного обрыва до другого. Плавающий в безвременье остров, весь забитый алыми цветами. Простенький рай для того, кто и пришел сюда только благодаря этим самым макам.

Хозяин не спешил выскакивать им навстречу, защищать свой мир от вторжения, обороняться.

Они поняли почему, только когда поднялись по трем ступеням деревянного крыльца мазанки и ступили внутрь.

Единственная комната хаты представляла собой разительное отличие от псевдопасторального пейзажа снаружи.

Пол был грязным, давно не мытым. В углу, явно просто отодвинутые ногой, лежали шприцы. Много шприцов. И одноразовые, давно использованные, и классические стеклянные шприцы, требующие обязательного кипячения и автоклава между процедурами. Иглы некоторых давно были сломаны, у других были повреждены поршни. Один, чуть в стороне, явно был недавно раздавлен, мимоходом, и на дощатом полу лежали лишь осколки, все еще сохраняющие форму шприца.

Хозяин мира забился в угол и смотрел на них бессмысленными глазами. Жгут на левой руке был распущен, но так и остался обмотанным вокруг бицепса.

Шприц, наверное, один из той кучи в углу, выбранный случайно, не глядя, валялся неподалеку. Теперь тоже пустой.

Михаил подошел поближе и присел рядом на корточки. Взял парня сначала за запястье, но, не обнаружив там пульса, прижал пальцы к сонной артерии.

Помотал головой.

— Пульса нет. Совсем. Он мертв.

— Как мертв?!

— Мертвее не бывает. — Михаил встал и огляделся. — Ничего себе рай у наркоманов. Стоило ширяться, чтобы оказаться здесь и ширяться снова.

— Может, он просто потерял способность оставаться в ясном сознании? Но как он мог умереть? — недоумевал Лекс.

Михаил пожал плечами.

— Думаю, что передоз. Насколько я в этом разбираюсь.

— Передоз в нашем мире?! Это невозможно.

— Может, он так хотел кайфа, что наконец добился своего и получил сполна. Но он точно мертв. Чудес не бывает. Никто не умеет представлять себя мертвым, ни в каком мире. Он мертв здесь и умер здесь, значит, где-то под забором или в такой же вот хате в заброшенной деревне умер и реальный человек.

— Значит, нам дальше, — заключил Лекс.

— А что здесь? — выходя на крыльцо, огляделся Михаил.

— Здесь я разберусь, — тихо ответил мальчик.

Маки все еще горели в его глазах. И маки, и дом, и земля под всем миром с мертвецом внутри. Огонь был темнее цветом, злее, яростней. В отличие от алых лепестков, прячущих медленно спеющие коробочки, он не обманывал, не предлагал ложных надежд и не пел дурманящих сказок. Он сжигал. Выжигал все дотла, весь мир, каждую его составляющую.

Лекс отправился вслед за Михаилом раньше, чем смог увидеть, как занялась земля. Он не знал, насколько глубоко сумеет прогореть почва, но важно было другое — ни дома, ни маков, ни трупа мертвеца в этом мире не останется. И если был хоть малейший шанс, что это притворство, а не реальная смерть, то оно не помогло — теперь-то смерть точно стала реальной. Донельзя.

В глазах Лекса все еще горели маки, но охота продолжалась. Они попали к подножию пирамиды и на край мира одновременно. Здесь не было ступеней, чтобы подняться, и блоки лежали наклонно, градусов под сорок. Едва прибыв, они чуть не угодили в ловушку — сзади, у основания пирамиды, мир их нового врага заканчивался каналом с какой-то жидкостью, издающей едкий запах и ощутимо дымящейся. Кислота, надо полагать.

У Лекса в руке моментально появился альпинистский то ли топорик, то ли ледоруб, каким он его себе представлял, и мальчик, не раздумывая, что есть силы, вонзил его в камень. Наверное, предполагалось, что камень пирамиды настолько прочен, что не должен был поддаться. Что же, у Лекса на этот счет имелось другое представление, и на сей раз его вариант победил.

Он успел закрепиться и удержать падающего назад Михаила. Лишь после этого посмотрел вверх.

Наверху, на кромке вершины пирамиды, кто-то стоял.

В этот раз им явно собирались устроить горячий прием, но на самом деле именно такого они и ожидали. И если первый мир и оказался исключением, то этого было слишком мало, чтобы успеть расслабиться.

Михаил лег прямо на пирамиду и прижался к камню плотнее. Этого оказалось достаточно, чтобы удержаться от соскальзывания вниз, в ров, и освободило Лексу руку.

Мальчик кивнул другу, подвинулся и вонзил рядом с первым второй ледоруб. Острие вошло глубоко, словно не в камень, а в слегка подтаявшее масло, но Лексу было не до деталей.

Кивнув Михаилу на первую рукоять, предлагая держаться за нее, сам он подтянулся на второй, уперся локтями и снова посмотрел вверх. Обзор чуть улучшился, и теперь Лекс мог оглядеться повнимательней.

Весь этот мир составляла пирамида. Он не видел отсюда, что находилось наверху, на ее плоской «крыше» — может, ничего, может, там был расстелен ковер или посажен сад. Или стоял дворец. Отсюда он видел только далекую фигуру, которая что-то делала.

Он быстро догадался — что.

Вниз покатились огромные валуны, почти круглые, идеально подходящие для того, чтобы отправлять их точно в цель. Не один, не два — несколько десятков, хотя Лекс увидел только первые, но по гулу понял, что за ними следует еще много.