Дэннис Крик - Судьба вампира

При мысли о том, что ему придется убить ее, сердце его сжалось. Короткие удары воскресили боль. Ту боль, что он испытывал, когда узнал: возлюбленная его находится на грани между этим миром и миром тем, неведомым и ужасным, как черные пещеры Аригольского хребта.

В те дни он побывал в аду. Тогда отчаяние — признак угасающей надежды и вестник скорого конца, коснулось его своим ледяным рукавом, приобняв за сутулые плечи. Далекий синий горизонт окрасился печальным, мрачнеющим закатом. И в мокрых от невыплаканных слез глазах отразилась вся печаль мира, в котором он потерял свою единственную любовь.

Одри Меру.

Холумбек коснулся ее плеча. С каждым последующим мгновением Анна дышала все чаще и громче. Вскоре ее вздохи переросли в тихие всхлипывания. Она открыла глаза и посмотрела на склонившегося над ней человека.

— Отец? — ее взгляд прояснился. — Где я? — глаза забегали по сторонам.

— Ты со мной, дочь моя. Все в порядке.

— Что случилось? Почему я здесь?

— Этот гостиничный номер будет твоим временным пристанищем.

— Пристанищем? Что происходит, отец? Что я здесь делаю?

— Тебе грозит опасность. Я вынужден был привезти тебя сюда, чтобы, не дай бог, с тобой не случилось самое страшное.

— О чем ты говоришь?

— За тобой охотится один человек. Поверь, он настолько опасен, что не остановится ни перед чем, чтобы добраться до тебя. Для него не существует законов и морали, он кровожаден и зол. Он способен убить любого, кто посмеет ему помешать. Как ты понимаешь, мы с Магдой не можем допустить вашей встречи. Иначе тебя просто не станет.

— Кто же он? И зачем он ищет меня?

— Обещаю, я скажу об этом позже. Когда буду уверен в твоей безопасности. А пока давай поужинаем. Я очень проголодался. — А где мама?

— Она придет сюда. Скоро. Как только завершит одно дело.

— Господи, неужели все так серьезно?

— Все намного серьезнее, чем кажется на первый взгляд. Поэтому твоя мама делает все, что в ее силах, стараясь уберечь тебя от опасной встречи. А я помогаю ей. Нам нужно перестать бояться.

— И долго мне еще здесь находиться?

— Мы должны переждать. Надеюсь, еще день-два максимум.

— Но почему вы не сообщите в полицию? Они помогут…

— Никто нам не поможет, кроме нас самих. Поверь, это уже проверено.

— Никто не поможет? Но как же мы справимся с ним?

— Справимся. Магда знает, как это сделать. Как только все закончится, ты вернешься домой.

— Она убьет его?

— Думаю, до этого не дойдет и все обойдется без кровопролития. В одном я уверен точно. Она позаботится о том, чтобы он больше никогда не появился в нашем городе.

Холумбек открыл большой бумажный пакет, достал продукты и одноразовую посуду, и они принялись за еду.

Они ели жареного цыпленка в чесночном соусе с картофельным пюре. После основного блюда в ход пошли салаты. Сначала греческий, потом теплый салат с тунцом и сыром. А заканчивалась трапеза десертными пирожными с апельсиновым соком.

Смотря на все это, Тэо понимал, что его теория рушится. Незаросшая царапина на щеке Холумбека, обед с человеческой пищей — все это однозначно говорило о том, что ни сторож, ни его приемная дочь вампирами не являются. Осознание данного факта придало орнану надежду на то, что писатель все-таки выберется (ведь теперь ему не придется убивать собственную дочь), и не оставило ему выбора в поиске вампира-прародителя.

После слов Холумбека о том, что его жена «позаботится» о писателе, последние сомнения у мудреца отпали. Все встало на свои места.

Магде было известно, что Виктор — отец Анны. Как только она узнала, что по какому-то чудовищному стечению обстоятельств они встретились, она решила действовать.

И так как являлась вампиром, ничего лучше, чем укусить ненавистного ей человека, не придумала.

Она так боялась, что писатель каким-то образом выяснит (или сердце подскажет), что Анна — его дочь, что готова была пойти на все, лишь бы избавиться от него. Любым путем. Она вовлекла в свою аферу даже мужа, резонно надеясь, что он ее не подведет.

Тэо вышел из своего укрытия. Появление незнакомца ввело Холумбека и его приемную дочь в ступор. Воспользовавшись их замешательством, Тэо схватил со стола разделочный нож и кинулся к самозванцу. Несколько размашистых шагов, и он приставил острие клинка к его горлу.

— Никто из вас меня не знает, зато я вас знаю хорошо, — сказал он тихо, переводя взгляд на девушку.

— Наверное, это прозвучит для вас странно, но, тем не менее, я пришел вам помочь.

— Что вам нужно? — Тэо видел, как девушка старается казаться смелее, чем на самом деле, и это ему нравилось.

— Кто ты такой, щенок? — Холумбек дернулся, но кончик ножа, впившийся в шею, помешал ему встать со стула. Из маленькой ранки потекла кровь.

— Полагаю, ты все знаешь, — Тэо посмотрел в глаза сторожу. — Вижу, что знаешь. Скажи мне, кто убил ее отца?

Холумбек заерзал на стуле, как ужаленный.

— О чем он, отец?

— Я не знаю, это какой-то сумасшедший!

— Действительно, скажите, кто вы? Не мучайте нас, — девушка обратилась к человеку с ножом.

— Ответ на этот вопрос, если я за него возьмусь, может превратиться в длинную историю. А у меня на это нет времени, Анна.

— Откуда вы знаете мое имя?

— Я же сказал, что знаю о тебе гораздо больше, чем ты можешь себе представить.

— Но откуда?

— Это неважно. Главное — это тайна, в которую я хочу тебя посвятить. Она будет для тебя настоящим откровением.

— Я помню тебя, — проскрипел зубами сторож. — Ты был тогда на кладбище вместе с вандалом, который вскрыл могилу…

— Чью могилу он вскрыл, Холумбек? Отвечай! Чью? Ее? Ты знаешь, что ее!

— Он бредит, Анна! Видит бог, он безумен!

— У меня мало времени, сторож. У тебя есть два пути. Первый — ты сам сейчас добровольно рассказываешь, что произошло той ночью, когда убили братьев Бриль. И второй — я перерезаю твое горло. И ты уже ничего никому не скажешь. Зато твоя тайна уйдет с тобой в могилу.

Выбирай.

— Вы скоро подохнете! И ты, и он. Но знаешь, что я скажу тебе напоследок? Вам не надо бояться покидать этот мир. Там, в другом, все намного прекраснее. Вот увидишь! И я еще присмотрю за вашими душами в темноте Черной Долины…

— Выкладывай все начистоту, — клинок заскользил по краю раны.

— Ты не сделаешь это при ней… — голос, опустившийся до хрипа, ранее был не знаком Анне.

— Сделаю, поверь. Знаешь, сколько таких вот, как ты, пытались взять меня на жалость? Их всех и не припомнить. Но им это было простительно, ибо они цеплялись за свою жизнь, как и подобает жалким тварям. Ты же человек…