Вячеслав Романцев - Корабль-призрак

– В незначительной степени, – покачал Лесник головой. – Не настолько, чтобы вести допрос самостоятельно.

– Мне всего лишь нужен ассистент. Плотный контакт с расстроенным разумом этого господина требует подстраховки. Я попросил бы вас, Николай Иванович, отослать матросов на палубу. Сами же, при желании, можете понаблюдать за допросом. И убедиться, что ни единый волос не упадет с головы вашего дорогого некомбатанта.

Дела минувших дней – VIII

Борт эсминца «Тускарора», время неизвестно

Буланский тяжело дышал, волосы слиплись от пота. Бессильно откинулся на спинку стула, молчал... Араб медленно выходил из транса – и, по всему судя, пока не понимал, где он и что с ним происходит.

Старцеву казалось, что после всех недавних событий его способность удивляться начисто атрофировалась. Однако же вновь удивился. Да, флотской контрразведке не грех кое-чему поучиться у господ из Синода... Он-то всегда считал месмеризм шарлатанством и салонным развлечением, сродни гаданию по магическим кристаллам или столоверчению. Оказалось же, что животный магнетизм – более чем эффективное средство для ведения допросов.

– Можно было бы попробовать навязать этому господину нашу волю, – сказал Богдан Савельевич тихо и устало. – Чтобы сам сходил к тайнику и принес нам график, не отдавая отчета в своих действиях... Но я не стал рисковать. Заложенная в медиума-новичка... э-э-э... не знаю даже, какое тут слово больше подходит...

– Гипнограмма, – подсказал Урманцев словно бы машинально.

– О! Замечательный термин вы придумали, милостивый государь, очень точный! Так вот, гипнограмма у медиума-новичка подвержена многим случайностям, нам же рисковать не резон. Но, думаю, теперь у нас появилась вполне реальная возможность договориться с господином Азиди. Готовность к сотрудничеству я ему все-таки внушил.

Помянутый господин меж тем окончательно пришел в себя.

Старцев обратился к нему на английском:

– Вы готовы отдать нам график перемещений корабля во времени?

– Возможно... Но что я получу взамен?

Если он и в самом деле обрел стараниями коллежского асессора готовность к сотрудничеству, то сотрудничать в ущерб себе явно не собирался.

Арабу ответил Буланский:

– Получите жизнь. И свободу – возможность убраться со своими уцелевшими людьми в любое интересующее вас время.

Урманцев быстро добавил:

– Кроме двадцать первого века, разумеется. Иначе вы, вновь вооружившись пеленгующей «Тускарору» аппаратурой, наверняка затеете новый тур той же игры.

– А мое имущество? – кивнул Азиди на железный ящик и свертки из ткани, пропитанной, как показалось Старцеву, гуттаперчей.

– Нет, – отрезал Урманцев. – В конце концов, мы и сами можем добраться до графика. Сумели уничтожить половину вашей шайки – перебьем и остальных.

Капитан-лейтенант подумал, что у коллеги Богдана Савельевича глаза убийцы...

– А теперь, батенька, скушайте-ка вот это... – сказал Богдан по-русски, явно пародируя какого-то земского врача. Затем добавил фразу по-арабски.

Азиди недоуменно смотрел на протянутый ему крохотный предмет. Насколько мог разглядеть Старцев, это была пилюля в новомодной желатиновой оболочке.

Вторая арабская фраза Богдана Савельевича прозвучала гораздо резче, в руке блеснул браунинг. Боцман Кухаренко переводил недоуменный взгляд с одного участника мизансцены на другого. Капитан-лейтенант тоже ничего не понял. Лишь Урманцев, по видимости, сообразил, в чем дело, и кивнул одобрительно.

Араб взял наконец пилюлю, глотнул с видимым усилием. После чего дотошный Буланский заставил пленника широко открыть рот и проверил, не утаил ли тот лекарство где-нибудь за щекой.

Вытянул за цепочку часы из жилетного кармана, отщелкнул крышку, взглянул на циферблат. Удовлетворенно сказал по-английски:

– Ну вот, милейший, теперь в вашем распоряжении десять минут, чтобы получить это... – он продемонстрировал небольшую плоскую склянку коричневого стекла, тоже с пилюлями.

Азиди, освобожденный от наручников, в буквальном смысле бегом устремился к двери. Боцман Кухаренко, вышедший проводить пленника, вернулся и доложил:

– Сиганул на бак, душа некрещеная, словно пятки салом смазаны...

– Яд и противоядие? – догадался Старцев.

Буланский рассмеялся.

– Прихватил сегодня с собой пилюли от морской болезни. Вот и пригодились, хоть и для другой цели... Ну как наш азиатский друг, оказавшись на воле, передумал бы исполнять обещанное? А так у него даже времени на изготовление фальшивого документа не будет.

Араб уложился в три с небольшим минуты – тяжело дыша, запыхавшись после быстрого бега, протянул Буланскому свернутую в рулончик бумагу, показал жестом: давай, дескать, скорей свое противоядие. Торопливо проглотил заветную пилюлю и буквально рухнул на вращающийся табурет.

Коллежский асессор развернул свиток, быстро просмотрел два столбика цифр. Ткнул пальцем в одну из них, отмеченную крестиком. Спросил:

– Насколько я понимаю, это – наше текущее положение? В волнах, извините за высокопарное выражение, моря Хроноса?

Араб, до сих пор не восстановивший нормальное дыхание, молча кивнул.

– Вы понимаете, что вас ждет, если вы солгали?

Новый кивок.

– Разрешите взглянуть, – попросил Урманцев. – Я хорошо помню все хронопереходы с момента нашего прибытия на борт «Тускароры».

– Вашего? – быстро поднял голову Буланский. – Вашего – с кем?

Старцеву показалось, что «коллега» чиновника Синода испытал секундное замешательство. Однако же ответил без запинки, даже с иронией:

– Надеюсь, вы не думали, Богдан Савельевич, что я добрался сюда в одиночку, на плотике из двух связанных бревен? Нет, конечно же. Я зафрахтовал рыбачье судно в Эсбьерге... К сожалению, нервы у моих спутников оказались слабее, чем у экипажа вашей миноноски...

В разговор вступил наконец отдышавшийся араб:

– Я выполнил свою часть сделки. Очередь за вами.

– Не спешите, милейший, – покачал головой Буланский. – Если даже вы единственный продавец на этом рынке, мы не обещали покупать негодный товар. Почему некоторые точки не обозначены датами?

Азиди пожал плечами.

– Определения проводились астрономическими методами. Иногда, при слишком быстро следовавшими друг за другом переходах, произвести их не позволяли погодные условия.

Следующие несколько минут бумагу внимательно изучал Урманцев. После чего вынес вердикт:

– Похоже, график настоящий. 2006 и 2018 годы идеально стыкуются с известными мне фактами. Ганзейский когг вполне можно отнести к 1473 году, пассажирский лайнер, который мы недавно видели – к 1989-му. Жаль, конечно, что 1904 год не определен. Но судя по всему – вот он.