Анна Зимова - Ходячие. Второй шаг

Не так он рисовал себе поход за вакциной. План, который Стас назвал «авантюрой», на поверку обернулся чистым самоубийством. И убийством. Разумеется, он не ждал, что перед институтом будет пусто. Он был готов к трудностям и не надеялся просто войти внутрь и взять приготовленный приз. Но того, что все пойдет наперекосяк, он все же не ожидал. Да, взять в напарники Дорогана, который разбил джип на ровном месте, было серьезной ошибкой. Впрочем, кроме себя самого, упрекать ему некого. Всему виной его глупость и его тщеславие. Самонадеянный дурак!

Белоручка, который, когда дело дошло до того, что нужно проявить силу и ловкость, сразу же сел в лужу и погубил доверившегося ему Дорогана.

И все ради чего? Чтобы вместо лаборатории, где трудятся над созданием вакцины ученые, найти лишь заброшенное помещение, в котором бродят эти.

Но кое-что важное из этой поездки Шер все-таки вынес, пусть и ценой жизни Дорогана. По крайней мере теперь он, кажется, знает, что это была за вакцина. Слишком поздно он это понял. Шер в сердцах пнул машину и взвыл от боли. «Поделом дураку», – шептал он, поворачивая ключ.

«Я сам выбрал дату своей смерти – 25 августа 20… года, это день моего сорок второго дня рождения. Я так решил еще в тридцать лет. Этот день все ближе, но что мне делать теперь? Последние одиннадцать лет я планомерно шел к своей Цели. Однажды я по глупости проболтался о ней. И что же? Меня попросту закрыли в дурдоме. Люди очень странные. Если ты говоришь, что хочешь продать свой орган, к тебе выстраивается очередь. Но, когда я сказал, что хочу отдать свои органы бесплатно тем, кто в них нуждается, – меня признали умалишенным. Стали ахать, говорить, что я сбрендил. Меня положили в клинику, даже не пытаясь понять моей Цели. Обколотый галоперидолом, я вел малоподвижный образ жизни, наполненный лишь таблетками и общением со страдающими людьми. И пока я не признал прилюдно, что был неправ, что завещать свои органы людям – глупость и грех, – меня не выпустили. Мне пришлось покаяться, иначе мои органы пришли бы в негодность».

Аида опустила лист бумаги, исписанный дорогановским почерком, и обвела всех взглядом, наслаждаясь произведенным эффектом.

– Аида, тебе не кажется, что нехорошо было читать это? – с тревогой спросила Лидия Вячеславовна.

– День рождения у него – завтра! Я-то думала, чего это он так старается, строчит безостановочно? – Девушка отложила листки. – Такие секреты можно иметь, когда ты живешь один. Но он может быть опасен! Я, конечно, подозревала, что он ку-ку, но чтобы настолько…

– Мне тоже кажется, что мы должны были об этом узнать. Псих в коллективе – не шуточки. – Стас поморщился.

– Вдруг он сделает что-нибудь плохое? – поддержала Аиду Вика.

– Молодежь! Вы сильно преувеличиваете. – Семен Семенович говорил строго. – Вам не кажется, что если бы он хотел сделать что-нибудь плохое, то уже сделал бы?

– Да в том-то и дело! Он просто ждал двадцать пятое августа. Я сразу сказал, что он ненормальный! – проворчал Саня.

Аида вернулась к записям:

– «Еще в детстве я понял, что у меня нет никаких талантов. Я получал тройки по всем предметам, это был мой потолок. Ни в одном виде спорта себя не нашел. В искусствах тоже. В точных науках проявил себя слабо, в гуманитарных не лучше. Рукастым не оказался, починить проводку и прикрутить кран не мог. Танцевал плохо, так что лучше было и не начинать. Языки мне не давались. От учителей я усвоил, что я среднестатистический бездарь. От девчонок – что урод. Многие часы отрочества и юношества я потратил на размышления о смысле жизни. Мне все казалось, что способности у меня есть, что всего-то нужно их раскрыть. И в поисках своих талантов я хватался за все подряд – за кисти и краски, глину, бумагу, карандаши, конструктор, пластилин и даже нитку с иглой. Везде меня ждал полный провал. А я хотел сделать что-то, чтобы оставить след на этой земле. У каждого есть Цель. И я свою нашел».

– Хороша цель. Раздать свои потроха всем желающим, – пробурчал Саня.

– Он не собирался раздавать свои потроха, как ты выразился, всем желающим. Только тем, кто по-настоящему талантлив. Тем, кто занимается важным делом: изобретает что-то полезное или создает шедевр искусства. Но может не успеть. Он же объясняет, зачем ему все это. «25 августа я стану Донором. Мои почки, печень, сердце, роговица, легкие и даже половые органы спасут жизни других людей, будут продолжать работать в их телах, и благодаря этому я обрету свое бессмертие. Пусть не книгами, не картинами, не музыкальными произведениями я достигну его: я помогу другим людям создать то великое, что позволит и мне оставить след в веках».

Саня хлопнул в ладоши:

– Теперь я понимаю, почему он так вел себя все это время. Не пил, не курил. Боялся испортить органы.

– Он еще не на такие жертвы пошел. Слушай. «После того как я вышел из психушки, я стал острожным. Никогда и ни с кем не заводил беседы о том, что собираюсь сделать. Я не женился. Супруга, дети – все это факторы, которые сильно затруднили бы реализацию Цели или вовсе заставили бы от нее отказаться. Наличие постоянной женщины – тоже большой риск. Она всегда сможет спутать тебе карты, влюбиться в тебя. Никто не должен будет плакать, когда я умру. Я планомерно и долго шел к своей Цели. Тысячи людей ждали, когда им пожертвуют почку, костный мозг или кусок печени. И только единицы были по-настоящему достойны этого. И мне нужно было их найти. С тех пор как я решил умереть, жить мне стало легче. У моего существования наметился наконец вектор. Не каждому дано стать таким человеком. Большинство попросту ест и испражняется на протяжении всей жизни. Вынужденно занимается нелюбимым делом для того, чтобы иметь возможность прокормить себя. И заводят зачем-то детей, хотя не могут обучить их ничему достойному. Так я думал. Двадцать пятое августа совсем скоро, но что прикажете мне делать…»

Записи обрывались, оставляя читателям пищу для тревожных размышлений.

– Вопрос – станет ли он убивать себя теперь, – спросил Стас, – раз не сможет достичь своей Цели, как он ее называет.

– Авось он псих, но не дурак и делать так не станет, – заявил Семен Семенович.

– Он – псих, – сказал Саня. – Обещал себя убить, так убьет.

– Почему все беспокоятся о Дорогане? Если он умрет, Шер останется совсем один, – сказала Каролина.

Все вздрогнули. Не потому, что Каролина открыла всем глаза на происходящее. И не потому, что голос ее скрипел, как несмазанная телега. Каролина впервые с момента возвращения открыла рот. Впрочем, выдавив эту фразу, она откинулась на спинку стула и опять прикрыла глаза.