Анна Зимова - Ходячие. Второй шаг

– От того, что мы здесь сидим, мужчин у нас не прибавится. Возможно, поездка решит наши проблемы.

– Сейчас есть гораздо более важные дела. Каролина больна. Вера беременна. С нами ребенок. Хотите оставить их без медицинской помощи?

– Давно ли вас назначили командиром, Стас? Что-то я не помню такого.

– А вас, Георгий Яковлевич? О чем вы думали, когда ехали ночью бог знает куда? Спасибо, хоть машины вернули.

– Давайте спросим мужчин, о численности которых вы беспокоитесь, что они думают? Семен Семенович, скажите нам, наконец, свое мнение. Не стесняйтесь.

– Опасно. Если хотя бы с формалином… Но вы говорите, что он не работает. В самую гущу ведь ехать надо.

– Понятно. Спасибо.

– Зачем ехать в город? Почему бы просто не подкараулить этого вашего доктора на ферме?

– Его давно там не было. Он, может, вообще больше туда не вернется. Я предлагаю искать по горячим следам. Саня, а вы как считаете?

– Стас правильно говорит. Если кто-нибудь уезжает, считай, начались проблемы. Ни разу никто никуда не съездил так, чтобы все закончилось нормально.

– Я не говорю, что риска не будет. Безопасность не гарантирую. Но куш слишком велик, вам не кажется? Если никто не пойдет со мной, я не буду возмущаться. Просто дайте мне машину.

– Возьмите меня, Георгий Яковлевич.

– Спасибо, конечно, Вера, но вас я не возьму ни при каком раскладе. Это даже не обсуждается.

– Я пойду с вами, – неожиданно сказал Евгений Дороган.

Все посмотрели на него, от чего Дороган начал, как всегда, смущаться. Но, запинаясь, заговорил:

– Просто надоело бояться. Эти. Эти. Эти. Все теперь зависит от них. Ходи на цыпочках. Ешь что попало. Всего бойся. Живем как тараканы под доской. Нос боимся высунуть. А они ведь даже не живые. Пусть даже и съедят. Если я могу сделать хоть что-нибудь полезное… Я сделаю.

Шер моргал чаще обычного. Не страсть в голосе Дорогана, не его уверенность поразили доктора, а в первую очередь то, что Евгений впервые на его памяти произнес такую длинную и связную речь.

– Под вашу ответственность, Георгий Яковлевич, – сдался Стас. – Но знайте, мне эта затея не нравится.

– Я с вами! – Сева молитвенно сложил руки.

– О, боже! Забудь.

– Тогда возьмите хотя бы ружье.

– Мне, если честно, с пистолетом… удобнее, – признался Шер. – Никогда не стрелял из охотничьего ружья.

Дороган покивал.

– Бойцы, твою мать, – вздохнул Саня.

– Вам ничего не кажется странным?

– Вообще-то в них все странно, – Дороган сидел за рулем и смотрел в окно взглядом, полным покорности и тоски. Так смотрят на дождь, который идет уже несколько дней. Шер, напротив, был оживлен, почти радостен:

– Это так. Но смотрите – они не разлагаются. Сколько дней уже прошло с начала эпидемии? Труп обязательно бы начал гнить. А они – ходят, активно двигаются.

– Вы хотите сказать, что в каком-то смысле они живы?

– Возможно.

Улица Мира, хоть и не была совершенно пуста, запруженной ее назвать тоже было нельзя. Этих здесь оказалось не больше, чем где-нибудь на окраине. Если бы Дороган не въехал в светофор, можно было бы сказать, что их встретил зеленый свет. «Да, я не Саня, – сказал Дороган, после того как, напуганный внезапным появлением этой, резко взял вправо и впечатался в столб, – я не могу переехать человека, даже такого». Безусловно, Саня на месте Дорогана только прибавил бы газу и постарался сбить эту, нанеся ей как можно больше увечий. «А может, я просто не очень хороший водитель», – заметил Евгений Дороган, и непонятно было, сказал ли он это с иронией или серьезно.

Удар вышел слабый – скорость была невелика. Машину лишь тряхнуло, но на лобовом стекле сразу же расползлась огромная снежинка трещин. А через несколько секунд они оказались в эпицентре небольшой толпы. Услышав звук удара, эти полезли из всех щелей. Выяснилось, что ларек был буквально облеплен ими. Эти вышли из-за каждого дома, из ближайших переулков и даже рекламных щитов. Что-что, а сливаться с окружающими предметами они умели. Люди шли к ним, глядя мертвыми глазами в никуда, но верно найдя источник звука. Были среди них и те, кто носил в себе остатки того, что называется респектабельностью, и те, кто был одет в явно дешевые одежды. Среди этих обнаружилось и несколько фигур в белых халатах, явно сотрудников института. Но все выглядели одинаково неопрятно. И дорогие пиджаки, сшитые на заказ, и синтетические сарафаны, купленные по дешевке, и халаты истрепались.

Шер и Дороган сидели в машине, буквально в нескольких метрах от института, и ждали, когда утихнет ажиотаж, вызванный их эксцентричным появлением. Но время шло, а с ним таяли и шансы попасть в здание. Эти буквально запрудили улицу. Вели они себя вяло, словно сонные пчелы: ощупывали автомобиль, прижимали лица к стеклам, надеясь различить запах живой плоти, скребли пальцами. Кто-то пытался пробовать машину на зуб.

Шер был прав. Эти менялись день ото дня. Их одежда пачкалась, приходила в упадок. Менялись и их тела. Кое-какие физиологические процессы не останавливались и после заражения. Например, продолжали расти волосы и ногти.

– Этот Игнат был прав. Посмотри на блондинку в шикарном наряде. – Шер ткнул пальцем, – видишь, какие у нее корни волос? Дамочка никогда бы не запустила прическу.

Дороган барабанил пальцами по приборной панели, губы его были скорбно сомкнуты, лицо утомлено. Мрачный, как туча, он смотрел на этих с ненавистью, будто перед ним – стадо саранчи, уничтожающей все, что ему дорого.

– Это, конечно, только поверхностные наблюдения, – Шер продолжал развлекать Дорогана беседой, не замечая, что тот слушает вполуха: – Сложно сказать, чего в них больше – жизни или смерти. Анабиоз это или процесс необратим.

– Мертвяки и есть мертвяки. Что о них рассуждать?

– Я бы не сказал, что они такие уж мертвяки. Судя по внутренностям, кое-какие процессы в них происходят. Да многие процессы! Кровь продолжает двигаться по сосудам, вы наверняка замечали это, когда вспарывали им горло. Их органы не переварены, как, например, при Эболе. Тело не разлагается, а это значит, что оно, так или иначе, продолжает функционировать. И обратите внимание! Даже в болезни они сохраняют подобие сознания. Да, оно выражено не более чем у личинок или червей, но все же. Пусть у них нет вожаков, но кое-какие правила, принятые в стае, они соблюдают. Видите, они почти всегда держатся вместе. Отличают своих от чужих. И посмотрите, как разумно они расходуют силы. Когда никого нет рядом, они затихают, будто экономят энергию. И оживляются, только когда в этом есть смысл. Возможно, потому они не умирают от голода.