Основные Больные Вещи - Рональд Келли
Всякий раз, когда он задавал вопросы о своем здоровье, она казалась рассеянной, направляя его мысли в другое место. Боб понятия не имел, была ли проведена операция или он добился какого-либо прогресса в своем выздоровлении. Казалось, он остался таким же, каким был при первом пробуждении: сонным, не в состоянии вспомнить обстоятельства своей госпитализации и неспособным чувствовать нижнюю часть своего тела.
Но там была еда. Во всяком случае, это было то, что поддерживало его. Не пресная, неудобоваримая больничная еда, а кулинарные изыски, которые соперничали с лучшими высококлассными ресторанами, какие только можно себе представить. Говядина, свинина, курица, телятина... все приготовлено изысканно, приправлено до совершенства. Божественные первые блюда подаются с овощами на пару, рисом или пастой.
- Вы знаете, что были шеф-поваром? - спросила она его однажды.
Боб попытался осмыслить это утверждение сквозь туман своего одурманенного интеллекта.
- Нет, я этого не помню, - признался он.
- Вы работали в одном из лучших бистро в городе. Вы были своего рода знаменитостью, на самом деле. Об этом писали во всех журналах о изысканной кухне. Они практически обожали вас.
- Жаль, что я не могу вспомнить, - разочарованно пробормотал Боб.
Дженнифер откусила кусочек глазированной грудинки и медленно прожевала ее, улыбаясь.
- Не волнуйтесь... вы справитесь.
Затем, когда его тарелка была чистой, а живот набит, она увеличивала капельницу, и он снова уснул.
Но он никогда не ложился спать голодным. Раздражающее, ноющее рычание в глубине его живота исчезло. Он никогда в жизни не чувствовал себя таким довольным и уверенным в себе.
* * *
Потом настал день, когда Боб проснулся, и все стало по-другому.
В больничной палате было темно и жутко холодно. Он едва мог разглядеть дверь слева от себя и мертвый ряд мониторов. Их дисплеи были черными и не реагировали. Именно в этот момент Боб впервые осознал, что в комнате нет окон.
Он закричал в агонии, когда боль пронзила его нижнюю часть живота. Его разум был ясен впервые с тех пор, как он поступил в больницу после автомобильной аварии.
То есть, если бы вообще произошла автомобильная авария...
Внезапно до него все дошло. Что случилось той дождливой ночью? Кем он был... и чем он был?
- Теперь я вспомнил, - прохрипел он сухим голосом.
У него было такое чувство, словно он несколько дней не пил воды.
Из темного угла комнаты появилась гибкая фигура. Она не была яркой и жизнерадостной. Ни ободряющей улыбки, ни совершенно белого докторского халата. Только бледное, бесстрастное лицо и одежда черная, как мантия жнеца.
Дженнифер подошла к его кровати, опустила перила и села на край матраса, чуть впереди полотняной палатки, скрывавшей нижнюю часть его тела. Она повесила галогенную походную лампу на крюк капельницы и включила ее, окутав их обоих бледно-желтым сиянием. Боб поднял глаза и увидел, что капельницы опустели.
- Пришло время поговорить, - сказала она.
Ее голос был ровным и бесстрастным. Она сняла очки, затем потянулась к голове и сняла короткий рыжий парик. Длинные светлые волосы рассыпались по ее узким плечам. Ее веснушки были ненастоящими. Они были нарисованы.
Желудок Боба громко заурчал, как у рычащего льва.
- Я убил тебя, - сказал он.
- Нет. Это была моя сестра, - у ее глаз был странный оттенок: тусклые, почти остекленевшие. Как глаза трупа. - Моя сестра-близнец. Джессика.
- Джессика, - эхом отозвался он. - Да, я помню, - oн застонал, когда агония разлилась из его паха, доходя до груди. - Не можешь... не можешь ли ты мне что-нибудь дать? Для...
- Больно? - Дженнифер рассмеялась. Это был ужасный звук. - Ты подумал о боли Джессики, когда снял с нее живьем кожу? Наполнял свой живот ее мышцами и внутренними органами, готовил и ел их у нее на глазах?
Боб ничего не ответил. Весь разговор вел его желудок. Это было очень вокально и настойчиво.
Заткнись! - закричал разум Боба. - Это ты втянул меня в эту историю!
- Ты понимаешь, что это сделало с моей семьей? Получить этот визит от полиции... сообщивший нам, что они наконец-то нашли ее в мусорном контейнере за рестораном быстрого питания? Они даже не были уверены, что это была она, пока не сделали анализы зубов и ДНК. Потому что, конечно, от нее не осталось ничего, кроме костей. И ее глаза. Ты оставил эти прекрасные голубые глаза на ее голом черепе. Разве они были недостаточно хороши для тебя, Боб? Разве они не служили кулинарной цели? Не мог бы ты приготовить из них вкусное варенье или изысканное песто?
Боб промолчал. Его больше волновала ужасная агония, терзавшая его тело, чем то, что она должна была сказать о своей хнычущей, умоляющей сестре.
- Ты понимаешь последствия своей порочности? - продолжала она. - Что это сделало с моими матерью и отцом? Что это со мной сделало? Она была практически моей второй половинкой, Боб. Телом, разумом и душой. Когда ты похитил и жестоко обращался с ней... питался ею... ты сделал то же самое со мной. Беспокоиться о ее местонахождении в течение трех месяцев было достаточно тяжело. Обнаружение ее останков так, как ты нагло отбросил их в сторону... вот что изменило меня. Я провела время в психиатрической больнице из-за тебя и твоего хобби, Боб. И когда я одурачила их, и они решили, что я достаточно здорова, чтобы отпустить... Я пришла искать тебя. Сначала это было трудно. Несмотря на то, что ты уже проделал то же самое с шестнадцатью другими женщинами, ты хорошо замел свои следы. Полиция, ФБР - никто не имел ни малейшего понятия, кто ты такой. Я неплохо разбираюсь в компьютерах, поэтому взломала федеральную базу данных и получила копию отчета судебной экспертизы. И я нашла интересный лакомый кусочек. Они обнаружили следы очень необычной специи в нескольких местах на костях Джессики. Равинцара. Растение, которое растет в диком виде в тропических лесах Мадагаскара. Его обработанный продукт чрезвычайно редок и его трудно найти в Соединенных Штатах. Купить его могут только те, кто обладает кулинарными знаниями и связями. Я поискала дальше и обнаружила, что только три человека в штате Джорджия имели к нему доступ. Ты был одним из них.
- Так вот как ты меня нашла? Из-за проклятой Равинцары?
Дженнифер усмехнулась. Это было все равно, что смотреть на лицо ее сестры... после снятия кожи.
