Фрэнсис Вилсон - Прикосновение

Мог ли он унизиться до того, чтобы просить у этого человека душевную милостыню?

И что бы он мог предложить Балмеру взамен? И, наконец, самое худшее: что, если Балмер откажет ему? При одной этой мысли сенатора чуть не стошнило. Нет, избранный им путь лучше. Фонд — это его, Мак-Криди, территория, а уж никак не Балмера. Когда все данные будут собраны, он сможет выбрать тот или иной вариант действий. Если Балмер окажется жуликом, для него, Мак-Криди, это будет еще одним тупиком.

Но если научные анализы подтвердят слухи, Балмер будет в долгу перед ним.

И тогда Мак-Криди сможет разговаривать с Балмером высоко подняв голову. И пожинать плоды.

Глава 35

Алан

— Сейчас я не могу этого сделать, — твердо сказал Алан, глядя на Чарльза Эксфорда, едва скрывавшего свое раздражение.

— Хорошо, тогда когда же?

Алан проверил свои записи. Слава Богу, что они у него сохранились! Без них он ни черта бы не смог запомнить. Час целительной силы приходился на понедельник, в период от 4.00 до 5.00, а сегодня был четверг, и, следовательно, он должен наступить примерно в 7.00. Алан взглянул на часы.

— Я буду готов примерно через час.

— Прекрасно. — Чарльз произнес это как «при-и-крас-на». — А пока чувствуйте себя как дома.

Он встал и прошел к двери.

— Мне нужно проверить кое-что.

Алан остался в кабинете Чарльза Эксфорда в полном одиночестве. Ему совсем не хотелось находиться здесь, да и вообще он не желал переходить в подчинение Фонда Мак-Криди. Но Сильвия настояла на этом. Вернувшись домой с Джеффи, она передала ему предложения Мак-Криди и целый вечер уговаривала его принять их. Она говорила, что если он не согласится, то никогда больше не будет знать покоя, никогда не сможет вновь заниматься медицинской практикой, что он должен сделать это ради себя, ради своих обычных пациентов, и в особенности ради тех, кому он один в состоянии помочь, и так далее и так далее, пока Алан не сдался просто потому, что слишком обессилел для того, чтобы возражать.

Уж очень она была настойчива, эта женщина.

Но Алан любил ее, в этом не было никаких сомнений. Благодаря ее влиянию он чувствовал себя превосходно — по отношению к себе, к ней и ко всему этому проклятому миру. Он не хотел расставаться с ней даже на несколько дней, которые должно было бы отнять это чертово клиническое обследование. Он явился сюда не столько ради себя, сколько ради нее. Это действительно была любовь.

Институт Фонда Мак-Криди представлял собой довольно внушительное заведение. На постороннего наблюдателя оно производило несколько гнетущее впечатление: тонны стали и гранита снаружи и огромный холл, отделанный декоративными фресками, изнутри. Все двадцать этажей здания были заполнены медицинским оборудованием.

Однако эта обстановка не вызывала у Алана чувства комфорта. Ему было в высшей степени неприятно находиться здесь. Он терпеть не мог, когда его обследовали, изучали и обращались с ним как с подопытным кроликом. Пока еще дело до этого не дошло, но вскоре обследования должны были начаться, и он все явственнее чувствовал приближение этого неприятного момента. Он уже подписал все необходимые бумаги и согласился оставаться в стенах здания Фонда в течение времени, отведенного на обследования, с тем, чтобы влияние посторонних факторов было сведено к минимуму.

Алан вздохнул. Был ли у него выбор? Либо продолжать в том же духе, что и раньше, и потерять, право на врачебную практику, утратить репутацию надежного, ответственного врача и обречь себя на роль знахаря, балаганного целителя на ярмарке; либо предоставить Эксфорду проделать над собой все эти треклятые научные эксперименты в условиях строжайшего контроля, получить неоспоримые результаты, перепроверить их, и, во-первых, установить неопровержимо — существует ли эта целительная сила, а во-вторых, определить ее сущность и источник.

Алан хотел это знать — ради Сильвии, ради людей, но прежде всего ради самого себя. Потому что эта сила в значительной степени воздействовала и на него самого. Он не знал, как именно, но чувствовал, что теперь он уже не совсем тот человек, каким был прежде. Возможно, заключения Эксфорда окажутся не слишком обнадеживающими, но по крайней мере тогда ему станет известно, в чем дело, и, возможно, это знание поможет ему контролировать свою дальнейшую жизнь. В последнее время он явно утратил над ней всякий контроль.

Когда Эксфорд вернулся, электронные часы показывали 7.12.

— Ну как, теперь вы вполне готовы? — спросил он явно надменным тоном.

— Пока не попробую, не узнаю.

— Тогда, может быть, попробуем? Я задержал свою секретаршу и нескольких сотрудников после работы специально из-за вас. Надеюсь, вы не разочаруете их.

Эксфорд повел его к лифту, не переставая говорить на ходу.

— Некто, кого вы должны знать только как мистера К., согласился, чтобы вы осмотрели его. Ему ничего не известно о вас — он никогда не слышал вашего имени, не видел ваших фотографий в газете, он просто думает, что вы очередной врач, который должен его обследовать и, возможно, предписать какое-то лечение.

— Похоже, это недалеко от истины, а?

Эксфорд кивнул.

— Я обычно не лгу людям, которые приходят сюда лечиться.

— Но вы также стараетесь избежать каких бы то ни было намеков на возможные побочные эффекты.

— Верно. Хочу предупредить вас также, что в комнате, где будет происходить «осмотр», установлены микрофоны и все происходящее будет снято на видеопленку, чтобы мы были уверены в том, что вы ничего не внушите вашему пациенту.

Алан улыбнулся:

— Я рад, что вы приняли меры предосторожности. А какой у него диагноз?

— Аденокарцинома легких с метастазами в мозгу.

Алан вздрогнул.

— Чем вы его лечили до сих пор?

— Это довольно долгая история. А мы уже пришли. — Чарльз взялся за дверную ручку. — Я представлю вас и оставлю с ним наедине. С этого момента вы будете действовать по своему усмотрению. Но помните — я слышу и вижу вас на экране.

Алан поклонился.

— Слушаюсь, Большой Брат.

Мистер К. оказался высоким и очень тощим мужчиной с жутким цветом лица. Он сидел без рубашки на смотровом столе, ссутулившись. Когда он улыбался, собеседнику открывались его беззубые десны. У основания шеи, как раз над впадиной ключицы, был виден шрам двух— или трехмесячной давности, длиной около дюйма, — несомненно, последствие медиастиноскопии. Алан заметил также узловатую опухоль над правой ключицей — распухшие лимфатические узлы при раковой опухоли с метастазами. В легких мистера К., когда тот говорил, время от времени раздавался свист. Кроме того, мистер К. беспрерывно кашлял.