Даша Пар - Мёртвая бабочка

– Ты сегодня опоздала, – заметил Константин. Он любовался игрой света, спрятанной в бутылке, которую он держал в руках.

Усилив зрение, я, с сожалением, констатировала, что в бутылке и правда содержится серебро. И, похоже, в не маленьких пропорциях.

– Меня сегодня не разбудил Принц, – немного возбужденно ответила я, чувствуя, что сегодняшний день будет тяжелым.

– Я отправил его по делам, – ответил вампир, переведя взгляд на меня, – и я рад, что ты, хоть и опоздала, но всё-таки пришла.

– Разве я могла отказаться? – ядовито спросила я.

– Нет, но не суть важно, – кивнул он, и сразу перешел к делу, – ты сделала доклад?

– Да, он на ноутбуке.

– Хорошо, позже я прочитаю его, а теперь давай я немного расскажу тебе о сегодняшнем мероприятии.

– Вчера тебе удалось немного заинтриговать меня, – нервно проговорила я, убирая свои волосы в конский хвост.

– Все мои тренировки, занятия, направленны на то, чтобы ты поняла свои возможности, чтобы ты осознала, кем ты стала. И не сопротивлялась этому, а наоборот – радовалась. Сегодняшний урок будет очень сложным и ответственным для тебя. Пожалуй, – тут он усмехнулся, – это тот урок, через который проходят все жители этой земли, самый главный урок жизни.

– Что это? – медленно проговорила я.

– Урок смерти, моя малышка. Запомни этот день – сегодня ты умрешь.

И, с небывалой легкостью, он запустил в меня, отравленный серебром, кинжал, вошедший на своё старое, можно сказать, законное место с легким хрустом.

Легонько и тревожно выдохнув, я провалилась во мрак.

Наверное, каждый человек и не человек хоть раз в жизни задумывался о том, что будет после смерти. Эти мысли тревожны и полны сумбура, навеянного различными религиями и постулатов атеистов. Доподлинно не известно, что же там, за гранью. Является ли смерть тела смертью живого существа? Или же наш дух бессмертен и после физической смерти, он отправляется в неизвестные человеческому разуму дали? Есть ли рай и ад? Такие вопросы преследуют нас сквозь нашу жизнь, не раз всплывая под тем или иным углом.

Что же касается вампиров, то у нас есть и другая смерть, малодоступная человеку. Смерть, во время которой наше тело регенерируется, восстанавливается и становится вновь цельным. Как, впоследствии, утверждал Константин, каждый молодой вампир рано или поздно должен пройти через это, чтобы лучше осознать, кем он стал. Это сильнее прочего разорвет нить, связывающую вампира с человеческим прошлым. Люди знают, что они смертны, мы же знаем, что наша смертность не такая, как у них. Ведь мы… возвращаемся.

Наверное, я никогда не вспомню, что же я испытала там, за гранью, видела ли свет в конце тоннеля или же стоны миллионов грешников и огни адских сковородок. Увы, но никому не дано сказать правду, а главное вспомнить, что же там. Я запомнила лишь те мгновения, предшествующие моему возврату в мир живых.

Сначала это было неясное биение, гулко отдававшее мне в уши. Постепенно, оно стало приобретать цветовую пульсацию, а также медный привкус во рту. Его ровный гул был мучительно прекрасным, как символ пробуждения. Позже стали появляться и другие звуки – более резкие, более грубые. Они сводили мой не проснувшийся разум с ума, заставляя недовольно морщиться. А затем я сделала первый глубокий вздох и резко закричала.

Слепая, как маленький котенок, я приподнялась на руках и прислушалась, мои пальцы сжались, и на них выросли длинные когти. Мой рот приоткрылся, и показались острые клыки. Биение усиливалось, его, ранее ровный ритм ускорился, стал более рваным, тревожным и таким сладким! Принюхавшись, я поняла, откуда раздается этот и другие звуки. Кто-то маленький сидел неподалеку от меня, он тихо поскуливал и царапал руками пол, оставляя на нем кровавые следы.

Из моего рта раздалось глухое шипение, и во рту образовалась кровавая слюна – мой паразит почувствовал пищу и осознал, как он голоден.

Монстр проснулся.

Гораздо позже, свернувшись калачиком в углу неизвестной комнаты, и засыпая в пронзительной тишине, монстру пришла далекая мысль, что нужно убрать за собой – что таковы правила выживания, но эта мысль была мимолетной и она тотчас же пропала, под давлением кого-то, кто был неизвестен монстру, но внушал абсолютное доверие. Что-то коснулось кровавых губ монстра, нежно, как перышко и прошептало тихо, еле слышно:

– Спи спокойно, моя маленькая малышка. Я позабочусь о тебе…

Второе рождение сопровождалось чугунной головой и целой плеядой мыслей. С раздражением приоткрыв глаза, я обнаружила себя в своей спальне в Португалии. Разумеется, моей первой осознанной мыслью был вопрос – что я здесь делаю? Осторожно пошевелив конечностями и убедившись, что тело нормально меня слушается, я выбралась из смятой постели и поплелась в душ. За окном, в которое я мельком посмотрела, стояла глухая ночь, не освещенная призрачным светом луны или хотя бы месяца. Ночь новолуния, самая темная для самых темных.

Уже стоя под душем, я вспомнила самое главное, то, что не сразу смогла осознать по пробуждению – меня убили. От этой мысли, я резко открыла глаза и выскочила из-под душа. Быстро протерев успевшее запотеть стекло, я уставилась на свою девственную грудь, на которой не было ни раны, на даже малюсенького шрамика, напоминавшего о случившемся. В панике, я стала осматривать себя со всех сторон и, не увидев ни следа от произошедших со мной событий, медленно осела на мокрый пол.

В данный момент мне было всё равно – капает ли вода, заливая пол или же это следы цунами, бушующего за окнами – в моей душе воцарился невиданный доселе покой. Я никогда не умру. Никогда не постарею. Моё тело совершенно, оно чистое, прекрасное, белое, вечно живое. Не замечая, как по щекам текут розоватые слезы, я принялась безудержно смеяться и плакать одновременно. Мой взгляд упал на бритвенный набор, быстро вскочив на ноги, я схватила бритву и вытащила из неё лезвие, а затем уставилась в зеркало. Оно вновь запотело, но мне так даже более нравилось – из-за тусклого освещения создавалось впечатление, что моя кожа светиться. Я сделала резкий надрез на левой руке возле запястья и с минуту наблюдала, как он затягивается. После ещё один, и ещё, и ещё… а затем я порезала шею, порезала живот, грудь, ноги, сделала глубокий надрез возле бровей, под глазом, в интимной части тела. Я резала и резала себя, не видя, как по телу стекает на белый коврик красная кровь, как она окрашивает меня в этот ржавый цвет, как скапливается у моих ног, пропитав всё вокруг своим тяжелым приторным запахом. Я просто продолжала резать себя и хохотать, размазывая по щекам свои слезы. А затем я стала пачкать всё вокруг своей кровью, и первым делом зеркало. Я стала рисовать на нем странные узоры, поминутно макая палец в свои раны, используя кровь, как краску. Время от времени мне приходилось вскрывать надрезы заново – они слишком быстро закрывались. Наконец, мне это надоело, и я вновь опустилась на пол. Теперь мне захотелось большего – я хотела проткнуть себя, выколоть глаза, отрезать язык, поранить себя так сильно, как только возможно, чтобы увидеть – насколько бессмертной я стала. Мой далекий и безнадежный смех стих, теперь я только тускло всхлипывала. Мой голос был скрыт звуковой волной душа, но на это мне было всё равно. Я просто продолжала своё дело.