Владимир Данихнов - Колыбельная

За столом на раскладных стульях сидели двое: высокий субъект в белом пальто и плотный мужик в куртке, вывернутой наизнанку. Тип в пальто то ли спал, то ли умер. Брюки его были заляпаны грязью, на руках засохла кровь, голова поникла. Мужик в куртке улыбался, и были видны его гнилые зубы. Похожие на проволочки волосы торчали из лысеющей головы, розовое лицо было гладко выбрито. Водку он пил прямо из бутылки.

— Привет! — Он помахал Таничу рукой.

Танич обернулся: может, он здоровается с кем-то еще? Сзади никого не было. Мужик похлопал ладонью по спинке свободного стула: иди сюда, садись!

Танич не сразу сдвинулся с места. На складе было темно, но он отчетливо видел и столик, и тех, кто за ним сидит. Что будет, если он подойдет? Он чувствовал, что ничего хорошего. Но ирреальность происходящего притупила страх. Нетвердой походкой он приблизился к столику. Огляделся. Субъект в пальто спал. Его голова покачивалась, руки слабо подергивались во сне. Он как будто балансирует на краю обрыва, подумал Танич и сел. Мужик в куртке приветливо улыбнулся и протянул бутылку: на, согрейся.

— Спасибо, не стоит, — сказал Танич.

— Почему не стоит? Стоит! После выпивки разговор пойдет легче, а людям надо общаться, верно? Особенно русским людям. Иначе как узнаешь, что у ближнего на уме. Да не робей, дружище. Пей. Стесняешься пить? Не стесняйся: у меня этого добра навалом! В кузове два полных ящика. Я специально их храню для подобных случаев.

Танич взял бутылку. Сделал глоток. Водка обожгла горло. Мужик подмигнул: честно говоря, я боялся, что ты не придешь. Или придешь, но не вовремя. Ты удивлен? Брось. Нечему тут удивляться. Ты меня знаешь. Можно сказать, мы старые друзья. Мы пересекались на форуме серийных убийц и еще кое-где. Ты поливал дерьмом Молнию, помнишь? Называл себя «объективным критиком». Ох, как мы над тобой потешались. А я тебя забанил. Я модератор. Ну, не дуйся, я не со зла. Работа такая. Кстати, я не поленился проверить, что тебя интересовало на том форуме. Ты заглянул только в две темы: в тему о Молнии и в тему о Солнечном Зайце. Я сразу догадался, что ты и есть Солнечный Заяц. Обидно, когда тебя забывают, верно? Твоя тема заброшена, а тут появляется выскочка, доморощенный серийный убийца, которым восхищается всякое быдло, не имеющее ни ума, ни вкуса; немудрено, что ты на него взъелся. Ладно, ладно: на МЕНЯ взъелся. Да не хмурься ты, дружище. — Молния засмеялся. — Давай еще по водочке. Водка развязывает язык, делает людей ближе. Священный напиток. О, не отдавай мне бутылку. Не надо. Я открою для себя новую. Будем пить из горла, как настоящие русские мужики.

Он ловко раскупорил бутылку. Они стукнулись, и стекло звякнуло в погребальной тишине заброшенного склада. Хорошо тут, мечтательно произнес Молния, тихо, никто не лезет в твою жизнь с нравоучениями. Сыро, правда, но кое с какими неудобствами приходится мириться. Знаешь, раньше я жил в таком ужасном месте, что по сравнению с ним эта дыра — настоящий рай. Серьезно, я не преувеличиваю. — Молния приложился к бутылке, крякнул. — А вообще я хочу домик в деревне. Представь: двор утопает в зелени, солнце жарит, в клетках дрыхнут кролики. А ты лежишь в гамаке и потягиваешь квас. Стрекозы летают, сверчки стрекочут… или что они там делают. Пчелы жужжат. Солнышко греет. Травка зеленеет, хе-хе. А воздух, боже мой, какой воздух. Сладкий, как малиновое варенье. Речка неподалеку, чтоб с утра в нее с обрыва — бултых, и весь день хорошее настроение. Вот такая у меня мечта. — Молния высморкался себе под ноги. — А у тебя есть мечта?

— Есть, — поразмыслив, ответил Танич.

— За мечту! — провозгласил Молния.

Они снова стукнулись.

— Потом мы с тобой пересеклись возле ларька «ПИВОВОДЫ», — почесав голову, продолжал Молния. — Прости уж: пришлось стукнуть тебя по башке. Видит бог, я помягче хотел ударить, чтоб не повредить тебя ненароком, но сила в руках — ого-го! Русская силушка! — Он захохотал. — Дурная сила, ничего не скажешь. Вообще место то нехорошее. Постоянно кто-нибудь сует нос на свою голову. Одного бомжа пришлось завалить, представляешь? Гордиться тут нечем, конечно. Да что ж мы без закуски! — спохватился Молния. — У меня сардельки есть. Сам варил. Хорошие сардельки, чесслово. Будешь? Давай, не стесняйся, с сардельками водка куда лучше пойдет. Только без фанатизма: не превращай закуску в еду.

Он протянул Таничу прозрачный пакет с жирными сардельками и пластиковую вилку. Танич раскрыл пакет и подцепил вилкой сардельку. Он жевал сардельку, не чувствуя вкуса, как обезличенную резину. Молния печально глядел вдаль.

— Тяжело нам, простым людям, живется, — тихо произнес Молния, — всюду глухая стена непонимания. А мы ведь как лучше хотим, верно? — В его глазах набухли слезы, и он шмыгнул носом. — Мы, конечно, иногда ошибаемся, но делаем это от большой любви, да? Любовь не так просто выразить. Не знаем мы, как ее выразить, не научены, вот в чем закавыка. Но мы хотя бы пытаемся. В отличие от всякой мрази. Ох, сколько мрази на свете. Страшно подумать. Да что тут говорить: давай лучше споем. — Он прочистил горло и запел «Ой, цветет калина в поле у ручья».

Танич чуть не подавился сарделькой. Это сон, подумал он, такого не бывает. Он тайком ущипнул себя за руку, надеясь проснуться, но пробуждения не наступило. Молния прекратил петь. У него глаза светятся в темноте, подумал Танич, боже мой, у этой твари светятся глаза. Он сделал глоток из бутылки, чтоб немного успокоиться. Его трясло. Молния протянул ему пару кусков ржаного хлеба. Танич кивнул: спасибо, — и положил сардельку на хлеб. Мякиш намок от жира.

— Ну, продолжим, — сказал Молния. — Кроме того, я BallsCracker с форума городских сплетен. Я немного пофоткал здешние места. В том числе мою «газель». Ты знаешь, я люблю фоткать. «Остановись, мгновенье, ты прекрасно» и всё такое. В душе мы все люди искусства, верно, дружище? — Он подмигнул Таничу. — Затем я выложил фотки на форум. Надеялся, что ты увидишь их, поймешь мой намек и придешь. И вот ты здесь. — Он шутливо пихнул Танича кулаком в плечо. — Небось, не ожидал, что тебя водкой угостят?

— Не ожидал, — выдавил Танич.

Он украдкой посмотрел на спящего: тот еле заметно шевелил губами. Глазные яблоки быстро вращались под веками, на бледном лице лежали глубокие тени. Похоже, ему снится что-то страшное, подумал Танич.

Молния проследил за взглядом Танича:

— Ах, этот… Специальный человек, чтоб ты знал. Немного заигрался в детектива, но парень хороший. Надеюсь, он присоединится к нам. Или нет. Посмотрим.

— «Присоединится»? — переспросил Танич.

Лицо Молнии сделалось серьезным.

— Ну да. Я думал, это очевидно. Мы с тобой одинаковые, дружище. Мы должны объединить усилия, чтоб город почувствовал нашу любовь. Я бы даже сказал «прочувствовал». Конечно, объединяться мы будем под моим брендом. Прости, но Солнечный Заяц вышел в тираж. Да и кому такие мастодонты, как ты, сейчас интересны. Одно убийство за полгода, а то и в год — тоже мне, удивил. Будущее за проектом «Молния». Быстрее, больше, лучше! Вдвоем, но под одним именем. Незачем распыляться. Вместе мы горы своротим. О Молнии заговорят за рубежом. Как тебе? За рубежом, дружище! Русский маньяк, известный на западе, — звучит! Качаешь головой? Зря. Маньяки-одиночки давно устарели. В больших городах еженедельно пропадают десятки людей; всем плевать. Но что, если пропадет сто? Тысяча? Что, если мы украсим расчлененными трупами главную елку страны? Люди в панике. Кто виноват? Виноват Молния! Один только Молния! Злой гений Молния! Гитлер по сравнению с Молнией — святой! Кто будет знать, что Молния — это два разных человека? То есть пока два человека; со временем нас станет больше, я уверен. Как тебе идея? Странно, что раньше никто не додумался. Не зря говорят, что всё гениальное просто.