Дж. Уорд - Вечный любовник

– Снять. Если ты выдержишь меня в таком виде.

– Не волнуйся об этом.

Она развязала кожаный пояс и начала стаскивать с него черный шелк. Ей хотелось закричать, когда он, перекатываясь назад вперед, чтобы помочь, морщился от боли. К тому времени, как они, наконец, сняли накидку, простынь под ним пропиталась кровью.

Прекрасное покрывало будет испорчено, без особого интереса подумала она.

– Ты потерял много крови. – Она свернула тяжелую накидку.

– Я знаю. – Он закрыл глаза, голова утонула в подушках. Его тело несколько раз содрогнулось, дрожь в животе, бедрах и икрах заставляла матрас шевелиться.

Она бросила накидку в ванную и вернулась.

– Они промыли раны прежде, чем перевязать?

– Я не знаю.

– Возможно, мне стоит проверить.

– Дай мне час. К тому времени кровотечение остановится. – Он глубоко вздохнул и поморщился. – Мэри… им пришлось.

– Что? – Она наклонилась вниз.

– Им пришлось сделать это. Я не… – Следующий вздох пришел со стоном. – Не злись на них.

К черту. Это.

– Мэри, – сказал он громче, пустой взгляд сфокусировался на ней. – Я не оставил им выбора.

– Что ты сделал?

– Все кончено. И тебе не нужно злиться на них.

Ясность снова ушла из его взгляда.

А она могла испытывать к этим ублюдкам все, что хотела.

– Мэри?

– Не беспокойся. – Она погладила его по щеке, желая смыть кровь с лица. Он вздрогнул от этого легкого прикосновения, и она отпрянула. – Тебе что-нибудь принести?

– Просто разговаривай со мной. Почитай мне…

На полках рядом с его коллекцией DVD стояло несколько современных книг, и она подошла поближе, чтобы рассмотреть обложки. Она взяла «Гарри Поттера», второй том, и поставила стул около кровати. Поначалу было сложно сосредоточиться, потому что она постоянно следила за его дыханием, но, в конце концов, они оба нашли нужный ритм. Его дыхание замедлилось, спазмы прекратились.

Когда он уснул, она закрыла книгу. Его лоб был сморщен, бледные губы плотно сжаты. Ей была ненавистна сама мысль о том, что боль не оставляла его в покое даже во сне.

Мэри почувствовала, как годы утекают сквозь пальцы.

Она вновь увидела желтую спальню своей матери. Запах дезинфекции. Услышала затрудненное хриплое дыхание.

Вот все и вернулось, подумала она. Другая постель. Другие страдания. Беспомощность.

Она оглядела комнату, задержавшись на картине «Мадонна с младенцем», висевшей над комодом. В подобной обстановке картина была произведением искусства, а не иконой, частью коллекции, по своему качеству сравнимой с музейной, использующейся только как украшение.

Так что ей не нужно ненавидеть чертову картину. И она не пугает ее.

Статуя Мадонны в комнате матери была другим делом. Мэри презирала ее, и в тот же момент, как тело Сисси Льюс покинуло дом, этот кусок душеспасения оказался в гараже. У Мэри не хватило смелости разбить ее, но ей очень этого хотелось.

На следующее утро она отвезла статую к Деве Милосердной и там ее и выкинула. Тот триумф, что она испытывала, выезжая с церковной парковки, то настоящее «да пошел ты!», обращенное к Богу, опьяняло: это была единственная приятная эмоция за долгое время. Впрочем, удовольствие было недолгим. Когда она вернулась домой, она увидела тень от креста на стене и то место на полу, где стояла статуя: оно не было покрыто пылью.

В тот же день, два года спустя, ей поставили диагноз – лейкемия.

Разумом она понимала, что не могла быть проклята, потому что выкинула те вещи. На календаре было 365 дней, и, словно маленький шарик на колесе рулетки, должен был выпасть только один. Впрочем, в глубине души, она думала по-другому. И поэтому она ненавидела Бога еще сильнее.

Черт… У него не было времени, чтобы спасти ее верующую мать. Но он все же нашел минутку, чтобы наказать такую грешницу, как она. Вот так вот.

– Ты облегчаешь мою боль, – сказал Рейдж.

Ее глаза метнулись к нему. Взяв его за руку, она попыталась выкинуть все остальное из головы.

– Как ты себя чувствуешь?

– Лучше. Твой голос исцеляет меня.

То же самое было и с матерью, подумала она. Мама тоже любила звук ее голоса.

– Ты хочешь пить? – Спросила она.

– О чем ты только что подумала?

– Ни о чем.

Он закрыл глаза.

– Ты хочешь, чтобы я вымыла тебя? – Спросила она.

Он пожал плечами, и она отправилась в ванную за теплой влажной мочалкой и сухим полотенцем. Она вымыла его лицо, и аккуратно протерла кожу вокруг бинтов.

– Я это сниму, ладно?

Он кивнул, и она осторожно стянула с кожи ленту. Подняла марлю и ватную прокладку.

Мэри вздрогнула, тошнота подкатила к горлу.

Его высекли. Это было единственным объяснением подобным отметинам.

– О… Рейдж. – Глаза наполнились слезами, но она не позволяла им пролиться. – Я только сменю бинты. Раны еще слишком… свежие. У тебя есть…

– Ванная. Высокий шкафчик справа от зеркала.

Открыв ящик, она была потрясена количеством увиденного. Хирургические инструменты. Гипс для сращивания костей. Всевозможные бинты. Лента. Она взяла то, что по ее мнению могло пригодиться, и отправилась обратно в комнату. Разорвав упаковку стерильных двенадцати дюймовых марлевых подкладок, она приложила их к ранам на груди и животе. Придется оставить их так, подумала она. У нее не хватило бы сил, чтобы поднять его тело для перевязки, а накладывать сверху на них ленту не было никакого смысла.

Когда она, похлопав, приложила очередную прокладку, Рейдж дернулся.

– Я сделала тебе больно?

– Забавный вопрос.

– Извини?

Его глаза распахнулись, и он в упор посмотрел на нее.

– Ты даже и не догадываешься, так ведь?

Очевидно, нет.

– Рейдж, что тебе надо?

– Чтобы ты поговорила со мной.

– Хорошо. Позволь мне закончить.

Как только все прокладки заняли свои места, она открыла книгу. Он выругался.

В замешательстве она потянулась к его руке.

– Я не знаю, чего ты хочешь.

– Не так уж трудно догадаться. – Его голос был слабым, но звучал возмущенно. – Боже, Мэри, может, ты хоть раз откроешься мне?

Послышался стук в дверь. Они оба повернулись на звук.

– Я сейчас вернусь, – сказала она.

Открыв дверь, она обнаружила в коридоре парня с эспаньолкой. На одной руке он держал серебряный поднос с едой.

– Кстати, я Вишес. Он проснулся?

– Привет, Ви, – сказал Рейдж.

Вишес прошел мимо нее и поставил еду на комод. Когда он направился к кровати, она пожелала быть такой же большой, как он, чтобы иметь возможность выставить его из комнаты.