Стивен Кинг - Доктор Сон

— Мне нужно над этим подумать, — сказал он. Но прежде, чем он успел это сделать, запиликал интерком: «Доктор Сон, вас вызывают».

Глава девятая

ГОЛОСА УМЕРШИХ ДРУЗЕЙ

Той осенью 2013-го Eleanor Ouelette была в свои сто два года самой старой жительницей «Дома Ривингтон». Такой старой, что ее имя так и не американизировалось. Отзывалась она не на «Уиллет», а на гораздо более элегантное французское произношение ее имени: Улэй. Дэн иногда называл ее мисс О-ля-ля, что неизменно вызывало у Элинор улыбку. Рон Стимсон, один из четырех врачей, делающих дневные обходы в хосписе, однажды сказал Дэну, что Элинор служит живым доказательством триумфа жизни над смертью. «Ее печень едва работает, легкие просмолились насквозь за восемьдесят лет курения, у нее рак прямой кишки — медленный, но злокачественный до жути, — а стенки сердца тоньше кошачьих усиков. И все же она держится».

Если Азрил прав (а Дэн по опыту знал, что тот никогда не ошибался), то долгосрочный договор, который заключила с жизнью Элинор, вот-вот истечет, хотя пока что она не выглядит женщиной на пороге смерти. Когда Дэн вошел к ней в комнату, она сидела в постели и гладила кота. Вчера приходил парикмахер и сделал ей завивку, а на ее розовой ночнушке, как обычно, не было ни пятнышка. Верхняя часть придавала хоть какой-то цвет ее бескровным щекам, а нижняя бальным платьем растеклась вокруг ее ножек-палочек.

Дэн поднял ладони к лицу и зашевелил пальцами.

— Ooh-la-la! Une belle femme! Je suis amoureux!

Элинор закатила глаза, вскинула голову и улыбнулась.

— До Мориса Шевалье тебе далековато, но все равно ты мне нравишься, cher. Ты весельчак, что важно, и наглец, что еще важнее. И что самое важное, у тебя симпатичный зад. На мужских задницах держится весь мир, а своей ты можешь гордиться. В мои лучшие годы я бы заткнула ее пальцем и съела бы тебя живьем. Где-нибудь у бассейна отеля «Le Meridien» в Монте-Карло. А вокруг бы стояли восхищенные зрители и аплодировали моим всесторонним усилиям.

Ее хриплый, но хорошо поставленный голос придал этой непристойной картине некое очарование. Дэну эта сигаретная хрипотца напоминала голос певицы кабаре, которая перевидала и перепробовала все еще до того, как весной 1940-го по Елисейским Полям промаршировали немецкие солдаты. Побитая жизнью, но не сломленная. Да, выглядела Элинор страшнее смерти господней, несмотря на слабый румянец, который придавала ее щекам умело подобранная ночнушка, но ведь она так выглядит еще с 2009-го, когда вселилась в 15-ю комнату «Ривингтона-1». Только присутствие в комнате Аззи говорило о том, что сегодня наступят перемены.

— Уверен, вы бы задали жару, — сказал Дэн.

— Ты с кем-нибудь встречаешься, cher?

— Нет, сейчас нет. — Исключением была девочка, которой до amour еще очень далеко.

— Ну и зря. Потому что с годами это, — она подняла костлявый указательный палец, а потом согнула его, — превращается в это. Сам увидишь.

Дэн улыбнулся и присел на кровать, как присаживался уже много раз.

— Как вы себя чувствуете, Элинор?

— Неплохо. — Она посмотрела, как Аззи спрыгнул с кровати и ужом выскользнул из комнаты, завершив свою сегодняшнюю работу. — У меня было много посетителей. Твоего кота они взволновали, но он продержался до твоего прихода.

— Аззи не мой кот, Элинор. Он принадлежит дому.

— Нет, — ответила она так, словно эта тема ее больше не интересовала, — он твой.

Дэн сомневался в том, что у Элинор был хотя бы один посетитель — помимо Азрила, разумеется. Ни сегодня, ни за последнюю неделю, ни за месяц, ни за год. Она осталась одна в этом мире. Даже динозавр-бухгалтер, который столько лет поддерживал в порядке ее финансы, приходя к ней раз в квартал со своим портфелем размером с багажник «сааба», уже отправился в мир иной. Мисс О-ля-ля утверждала, что у нее есть родственники в Монреале, «но у меня осталось не так много денег, чтобы как-то оправдать их визит, cher».

— Кто же к вам приходил? — спросил Дэн, думая, что она имеет в виду Джину Уимс или Андреа Боттштейн, медсестер, который работали сегодня в «Рив-1» с трех дня до одиннадцати вечера. А может, Пол Ларсон, нерасторопный, но хороший санитар, которого Дэн окрестил Антифредом Карлингом, заходил с ней поболтать.

— Как я уже сказала, много. Они и сейчас идут. Бесконечной чередой. Улыбаются, кланяются, показывают мне язык. Кое-кто вступает в разговор. Ты знаешь поэта по имени Йоргос Сеферис?

— Нет, мэм, не знаю. — Был ли в комнате кто-то еще? Вполне возможно, но он никого не чувствовал. Хотя чувствовал он не всегда.

— Мистер Сеферис спрашивает: «Голоса ли это наших умерших друзей, или то всего лишь звуки граммофона?» Детей видеть грустнее всего. Я видела мальчика, который упал в колодец.

— Правда?

— Да, а еще женщину, которая покончила с собой при помощи матрасной пружины.

Дэн не ощущал ни малейшего намека на чье-то присутствие. Может, встреча с Аброй Стоун высосала из него все соки? Возможно, но в любом случае, у сияния были приливы и отливы, которые предсказанию не поддавались. Но Дэн не думал, что дело в этом. Наверное, у Элинор приступ слабоумия. А, может, она его разыгрывает. С нее станется. Элинор О-ля-ля была той еще штучкой. Кто-то — кажется, Оскар Уайльд — якобы пошутил, будучи на смертном одре: «Или я, или эти мерзкие обои в цветочек».

— Жди, — сказала Элинор. Веселость из ее голоса улетучилась. — Лампы возвестят о прибытии. Возможны другие отклонения. Дверь откроется. И тогда посетитель придет к тебе.

Дэн с сомнением посмотрел на дверь в коридор, которая уже была открыта. Он всегда оставлял ее открытой, чтобы Аззи мог уйти, если захочет. Обычно кот так и поступал, когда Дэн приходил ему на смену.

— Элинор, выпьете холодного сока?

— Я бы выпила, если бы усп… — начала было она, но тут жизнь покинула ее лицо, словно вода дырявую чашу. Ее глаза вперились в точку повыше головы Дэна, а рот широко распахнулся. Щеки запали, а подбородок почти достал до костлявой груди. Верхняя вставная челюсть выпала изо рта, скользнула по нижней губе и повисла в жутковатой ухмылке.

«Черт, быстро же она».

Дэн осторожно поддел вставную челюсть пальцем и вытащил ее. Губа Элинор оттянулась, а потом вернулась обратно с тихим хлюпом. Дэн положил челюсть на прикроватный столик. Хотел было встать с кровати, но передумал. Он ждал красной дымки, которую старая медсестра из Тампы прозвала криком… словно бы речь сначала шла о неком вдохе, а потом о выдохе. Дымки не было.

Жди.

Хорошо, он подождет, хотя бы немного. Дэн попытался дотянуться до разума Абры, но ничего не нащупал. Может, оно и к лучшему. Возможно, она уже кое-что предприняла для охраны своих мыслей. А, может, его способность — восприимчивость — покинула его. Если и да, то ничего страшного. Она еще вернется. По крайней мере, до сих пор возвращалась.