Фенрир. Рожденный волком - Лахлан Марк Даниэль
Жеан стряхнул с себя оцепенение, когда из-за поворота долины появились еще пять всадников и закричали викингам на бургундском диалекте:
– Бросить оружие! Немедленно бросить оружие!
Первый отряд бургундцев погнал своих лошадей вверх по склону, однако Офети и его товарищи уже успели занять хорошую оборонительную позицию. Астарт достал лук и теперь осыпал конников стрелами, заставляя их пятиться, прикрываясь щитами. Второй отряд промчался галопом едва ли не по растоптанному Жеану. Бургундцы теперь перекрыли оба выхода из долины.
У викингов за спиной оставался только склон, который чуть выше делался совершенно непроходимым, особенно если они надеялись сохранить награбленные богатства.
Жеан ощутил, как его поднимают на ноги. Двое бургундцев спешились и схватили его, третий подскочил к ним с ножом.
– Я не один из них, – сказал Жеан.
Жеан почти не знал бургундского наречия, однако перед лицом смерти внезапно нашел слова, которые случайно застряли в памяти с тех времен, когда он сиживал у костра с торговцами.
– Я монах и слуга римского императора.
Воины заговорили разом, слишком быстро, чтобы Жеан мог понять, хотя он уловил суть: они спорят, стоит ли его убивать. Один упирал на то, что Жеан – единственный, кто не кинулся бежать, завидев их, другой указывал на то, что вся его одежда в крови: какие еще нужны доказательства его причастности к резне в аббатстве?
– Как зовут императора?
– Карл Толстый, он союзник вашего великого правителя Ричарда.
Рыцари переглянулись. Всадники все еще пытались добраться до викингов, погоняя лошадей вверх по крутому склону.
Заговорил воин с ножом:
– Я все равно его убью. Он же с северянами, это все равно как если бы он был одним из них.
– Я честный паломник. Мой монастырь заплатит за мое возвращение.
В обычном состоянии Жеан счел бы ниже своего достоинства выторговывать собственную жизнь, но сейчас рядом с ним была девочка, бледная и оборванная. Она смотрела на север, и он знал: она пришла, чтобы отвести его к Элис. Все это вовсе не казалось Жеану странным, ему представлялось вполне естественным, что он следует за ней, что она читает его мысли и знает, куда его надо вести. Он обязан спасти Элис, именно ради этой цели он был освобожден от своей немощи.
– Как по мне, так ты не похож на монаха. Из какого ты монастыря?
– Аббатство Сен-Жермен в Париже. Я прошел долгий путь и вытерпел немало лишений.
Рыцари снова переглянулись. Над головой Жеана просвистел камень. Это викинги нашли обломки скалы и принялись метать их в бургундцев.
– Отведем его обратно в монастырь, – предложил рослый рыцарь, – а пока перекроем долину и доберемся до этих негодяев пешком.
– Нет, – сказал Жеан.
– Почему это?
– У себя на родине они настоящие богачи, за них тоже можно получить хороший выкуп. Я смогу договориться.
– Они убили наших братьев.
– Разве вы монахи?
– И да и нет. Ричард же епископ. Мы его воины. Ты можешь явиться к нему в аббатство.
Значит, Ричард Заступник сделался епископом. Наверное, это случилось совсем недавно, решил Жеан, или же эта сонливость, навалившаяся так внезапно, лишила его памяти? Но одно приход Ричарда означает наверняка: всем викингам конец. Герцог Бургундии вел жестокую и успешную войну со своим старшим братом Бозоном, в ходе которой выказал себя сильным и безжалостным противником. Ричард был монахом только по названию; нет никакого сомнения в том, что скоро в аббатстве появится целая толпа шлюх, а также стаи ловчих соколов и охотничьих собак.
– Эти люди не враги вам, – продолжал Жеан. – Мы паломники и случайно узнали, что произошло в аббатстве. Я велел им отвезти все сокровища монастыря в Сен-Жермен. Я ведь не знал, что ваш герцог вернется, и не хотел оставлять монастырь на милость разбойников и воров.
Воин с ножом засмеялся.
– Как хорошо, что ты такой добренький. А потом мы просто попросили бы Сен-Жермен вернуть нам драгоценности, и они тут же их выложили бы.
– Я не вор! – возразил Жеан.
В их сторону снова полетели камни.
– Тогда вели им сложить оружие и идти к Заступнику. Уж он-то установит истину, можешь мне поверить.
Жеан развернулся к холму и закричал на языке норманнов. В голове все еще стоял туман.
– Офети, у тебя всего один шанс. Сокровища потеряны. Выбора нет, если хочешь, можешь умереть за золото.
– Тогда я умру! – прокричал в ответ Офети.
– Да брось ты. Я приведу вас к другому сокровищу, еще лучше, клянусь. Я же привел вас сюда, правда? Я выкуплю сейчас ваши жизни, а потом мы найдем золота в десять раз больше.
– Тебе трудно понять, ты слуга Христа, однако погибнуть в хорошей драке, стоя по колено в золоте, – это мечта всей моей жизни. Веди сюда этих франкских цыплят, мы сложим из них курган в твою честь.
Бледная девочка рядом с Жеаном подняла глаза, и слова полились у исповедника изо рта:
– Я могу отвести тебя к девушке. К Элис, сестре графа. Я могу отвести тебя к ней.
– Что ты сказал?
– Я знаю, куда она пошла.
Жеан не понимал, откуда берутся слова и что они означают, однако слышал, как они звучат.
– Ты станешь…
Он так и не завершил фразу. Викинги решили воспользоваться преимуществом, которого он добился, отвлекая рыцарей переговорами, и ринулись в наступление. Офети спрыгнул со склона, размахивая мечом, Астарт и Эгил тут же последовали за ним.
Бургундец с ножом бросился на Жеана.
Ступор монаха растаял, как тает в пламени кусок шелка, мысли съежились, сожженные дотла огнем его гнева. Он выхватил оружие из руки рыцаря, и Волк вырвался на свободу из леса его разума.
Когда все было кончено, когда изломанные тела людей и животных, мертвых и умирающих, лежали на промерзшей земле, когда снег сделался красным от крови и туман пал на долину, словно горам стало невыносимо это зрелище, Жеан почувствовал в руке холодную детскую ладошку и вновь обрел спокойствие.
Перед ним, опустив головы и подняв перед собой мечи как кресты, стояли на коленях девять человек. Сознание заполнило сиплое сырое дыхание умирающей лошади, которое мешало думать.
– Мы слуги Христа.
Жеан огляделся по сторонам. Бургундцы были разбиты, как будто гигантский кулак обрушился на них с небес. Некоторые погибли от оружия – отрубленные пальцы торчали окровавленными пеньками, у одного из глаза натекла кровавая лужа, – но большинству не повезло. Их конечности были вывихнуты под немыслимыми углами, шеи свернуты так, что лицо смотрело на спину, грудные клетки разорваны, словно куски ткани. Тела уже раздели, и Жеан заметил, что воины, стоявшие перед ним, были в прекрасных кольчугах. Разбежавшиеся лошади собрались в долине чуть подальше, греясь друг о друга.
– Мы слуги Христа. – Толстый воин стоял на коленях.
Во рту у Жеана остался какой-то привкус. Кровь, насыщенная и соленая.
– Господин, надо идти, пока нас не нагнали другие.
Господин?
И снова Жеан ощутил отупение и головокружение. Девочка держала его за руку. Он сумел проговорить:
– И вы хотите креститься?
– Ради такого воина, как ты, мы пройдем любые испытания, – сказал Фастар.
– Это не испытание, это омовение, чтобы смыть ваши грехи.
– Пусть так и будет, но сначала уйдем отсюда. Нам нельзя здесь задерживаться, господин.
– Почему вы называете меня господином?
– Ты великий человек. Воин, берсеркер, такой, какие существовали во времена моего отца.
– Я не воин.
– Если ты не воин, значит, мы никогда не видели воинов, – сказал Офети. – Это все твоя работа. Не успел я подумать о том, чтобы стать приверженцем твоего бога, как передо мной оказались несметные сокровища, а моих врагов изрубили на куски у меня на глазах. Господин Тюр никогда не бывал таким щедрым. Христос изгнал его, как, по твоим словам, и должно было случиться. Отныне мы всегда будем служить только твоему Христу. Вот уж он поистине воинственный бог!
