Сергей Жилин - Душегуб

Я подхожу ближе, бородатый улыбается чему-то своему, в очередной раз тянет с ответом, поигрывая на струне моих нервов. Мелодия, скажу откровенно, выходит неприятная.

— Нет, — выдаёт в конце концов он. — Я плохо его знаю, к тому же было бы нечестно о нём распространяться: я давал слово. Ну, коль уж я нашёл время ответить на ваш вопрос, требуется добиться равновесия: зачем вы спрашиваете?

— Мы тебе не доверяем, — упёрла я руки в бока.

— На то есть основания, — переместился за спину ретранслятора Максимилиан.

— Поделитесь.

— Неизвестно, что именно ты нам показываешь, — ответила я.

Харон обиженно поморщился, поправил шляпу и поднялся. Сделал взмахи руками, словно заправский фокусник, и попятился в сторону коридора. Максимилиан ничуть не напрягся, спокойно последовал за ним, даже не вспоминая об оружии.

— Эксперимент! — объявил на полпути Чедвер. — Я выхожу, крестоносец следит за мной, а ты, Кейт, сделай в комнате пару действий, чем сложнее, тем лучше. Вот я ухожу…

Харон пропал за углом, Максимилиан застыл в дверном проёме. А мне осталось лишь выполнить странные условия фокусника. И что ж глупо я себя чувствую. Так уж и быть, чтобы он там не задумал. Сперва я сделала пальцами собачку, как в театре теней, затем изобразила игру на рояле и закончила парад пантомим любимым жестом Максимилиана.

Вскоре раздался голос Харона:

— Готово?

— Да.

Он влетел в комнату пулей, шлёпнулся на стул и хлопнул в ладоши. Мне пришлось отступиться от собственного фантома, повторяющего все движения один в один. Пятисекундный спектакль закончился, посуровевший ретранслятор строго спросил:

— Я мог это видеть?

— Нет.

— Слышать?

— Нет.

— Выдумать?

— Нет.

— Нет. Поэтому Кейт и…

— Максимилиан, — подсказал полицейский.

— Кейт, Максимилиан, ещё и всем в своём сраном участке передайте: я никак не контролирую танцы зелёных человечков!

Не давая даже шанса вставить слово, он щёлкнул пальцами, погружая комнату в изумрудное свечение, эфир покрыл всё вокруг, а у стола выросла фигура Энгриля. В этот раз она очень активна.

Мы с Максимилианом обнаружили лишь дырочку от кнопки. В ретрансляции было видно, как Энгриль что-то записывает и прикалывает к ножке стола. Имя убийцы или что бы там ни было, оно было найдено Душегубом. Печально…

— Что там? — прохрипел Харон.

— Ничего нет, — равнодушно пожал плечами Максимилиан, — убийца нашёл подсказку Энгриля.

— Ловкач! Вы связались с опасным типом, должен вам сказать. Ухожу.

— Скатертью дорожка.

Я заворожено смотрела на крошечное отверстие до тех пор, пока хлопок дверью не вернул меня в сознание. Холостая попытка донести до последователей шокирующую истину… одну минуточку…

Не будь здесь улика, я обратила бы внимание сразу: за дальней ножкой можно разглядеть идеально ровное пятно серой штукатурки. Странно, конечно, но кто-то аккуратно вырезал квадратик обоев почти у самого плинтуса. Даже в полутьме хорошо заметно.

— Максимилиан, — подозвала я полицейского, — видишь, там кусок обоев вырезан.

— Да. Насколько я знаю Энгриля, он бы постарался избежать подобного.

— Дядя ни в жизнь не стал бы уродовать обои. Даже там, где никто не видит.

— А зачем вообще понадобилось вырезать такой маленький кусочек? — отчего-то понизил голос черноволосый.

— Чтобы заклеить им дырку на видном месте, но это бред: у Энгриля должен валяться целый рулон. Это сделал не он.

— Тогда Душегуб.

— На кой… — так, нельзя богохульствовать в присутствии этого чудака, — ляд Душегубу заделывать дырки в обоях своей жертвы?

— Может, спрятать дырку от выстрела?

А что, неплохая идея. Энгриль, превосходный стрелок, не мог просто словить пулю, с его реакцией он должен был успеть спустить курок. Но теперь выползает не менее фантастический факт, что он промазал.

Чувствую себя героем: во-первых, проклятый куб поддался мне, удалось собрать одну сторону, во-вторых… верно я неправильно расставил приоритеты… день с Юрико должен бы стоять повыше.

По возвращению в комнатку мы провели не меньше четырёх часов в безумном соитии, напарница устроила мне такое, что я ежесекундно подумывал о смерти от физического истощения. А потом набирал воздух в лёгкие и продолжал острую игру эмоций. В первый раз у меня такое.

Потом мы заснули и провалялись до следующего утра. По пробуждению Юрико сказала всего пару фраз:

— Гораздо лучше, чем зарядка. Если понадобиться снять напряжение, мы это повторим.

Ничего личного, просто физиология. Да мне и неважно, главное, что теперь стало проще, легче. Это успех, а успех стимулирует на новые подвиги. И вот мне уже плевать на каменное лицо коллеги и её повадки робота. Нырнуть под лёд её хладнокровия я уже сумел.

За прошедший час мы попеременно повозились с дневником, осилив ещё две страницы. Выяснилось, что жена Смитсона Хильда находится в натянутых отношениях с мамой, та пыталась выбить из дочери деньги, даже посылала её брата ограбить чету Гангейлов, за что суровый Смитсон отстрелил ему мизинец.

Жалобы, что лекарства Золтана не помогают от головной боли, рассказы о нечестном продавце Николае, но ни слова о болезни, ни строчки с подсказкой.

Довольно успешно потасовал игрушку, боясь испортить собранное, я откладываю головоломку на потом.

— Шериф должен уже проснуться, — сказал я, поднимаясь, — расспрошу насчёт Сеферана.

В приёмной, в самом деле, уже сидит Тим Симонс, принимает некую старушку. Та сетует на буйного соседа, шериф обещает разобраться. По завершению разговора старик оборачивается в мою сторону:

— Господин Праусен! Не будь вы гостями нашего городка, я бы высказал всё, что о вас думаю.

— Что-то не так, господин Симонс? — подошёл я и облокотился на стойку.

Интересно, чем так недоволен страж порядка.

— От вас много проблем. Редко с чужаками всё гладко, но вокруг вас неприятности кружат, как мухи. Вы же знаете, вокруг чего кружат мухи?

— Ещё и вокруг мёда…

— Бросьте эти шуточки, господин Праусен, — недовольно повёл усами Тим, — прекрасно знаете, что я имею в виду: вас сутки нет, костоломы Леквера ищут возможности подпортить вам жизнь, местные ропщут. Знали бы вы, как все недовольны полицией, а мне ещё приходится вас выгораживать.

— За это, конечно, спасибо…

— Сколько вы ещё пробудете здесь?

— Примерно две недели, — с удивлением для себя самого отметил я, сколько мы уже торчим в этой дыре.

— Не затягивайте — мой вам совет. Теперь перейдём к вашему вопросу.