Александр Матюхин - 13 маньяков

Заинтриговала она его. Ублюдок! Он уже тогда задумал слинять. Света поверила ему и поэтому была слепа до самого конца.

Они поднялись на второй этаж и подошли к двери детской. Света улыбнулась ему, поднесла к губам указательный палец, а другой рукой толкнула дверь.

– Смотри.

Она не видела его лица, потому что смотрела на своих деток, мирно спящих в кроватках. Борька и Ромка спали на двухъярусной кровати у окна, Алеша – на диване «Малютке», раскладываемом только на ночь. Леша всегда спал беспокойно. Одеяло сбилось к стене, правая ножка свесилась с края. Света подошла и укрыла ребенка, повернулась к любовнику и вот тут впервые поняла: что-то не так. Сережа стоял в дверях.

– Проходи, – прошептала она, все еще улыбаясь. В тот момент она понимала его реакцию. Не каждому в двенадцать ночи посчастливится заиметь сразу троих сыновей. – Ну что с тобой, проходи. – Света подошла к Сергею и потянула за руку внутрь комнаты.

Он выдернул руку. Слишком резко, чтобы она этого не заметила.

– Кто это? – спросил он шепотом.

– Познакомься, это мои дети, – прошептала Света, все еще весело, но улыбка начала увядать.

– Почему ты мне ничего не сказала раньше?

Он укорял ее. Но в чем она виновата?

– Я тебе говорю сейчас, – будто в оправдание произнесла Света. – Какая разница – вчера, сегодня, завтра, ночью, днем? Ты что, любишь детей в какие-то определенные часы?

Ей хотелось плакать, но она держалась. Держалась, только лишь чтобы не разбудить детей.

– Да нет, что ты…

На секунду она снова ему поверила. Ублюдок смог ее обмануть еще раз.

– Я не об этом. Завтра встанут дети, а тут дядька чужой…

– Мы им скажем, что ты их папа.

– Вот! – едва не закричал Сергей. – Вот, – убавив громкость, произнес он. – Ты же не хочешь, чтобы папка появился перед детьми без гостинца.

– Да ну, они у меня неизбалованные. Обойдутся.

– Что ты такое говоришь, – он поцеловал ее в щечку и сделал шаг назад, к лестнице. – Я сейчас быстро в город, куплю что нужно. – Еще шаг назад. – Кстати, что они любят?

– Борька и Ромка «Твикс» любят, – улыбнулась Света. – Потому что там две палочки. А Лешенька – арахис в глазури.

– Во как? Я в детстве тоже его любил. Ну вот, я сейчас все куплю… – Еще один шаг. – И мигом назад.

Он почти добрался до лестницы, когда она все поняла.

– Ты не вернешься, да? – Света уже не шептала, но еще и не кричала. Она прикрыла дверь в детскую. – Вы все не возвращаетесь. – Она усмехнулась.

– Нет, что ты… Я хочу усыновить…

– Ты лжешь! – выкрикнула она, и он дернулся. – Ты всегда лгал мне!

Света двинулась к нему. Сергей напрягся и сделал еще один шаг, как потом оказалось, последний в своей жизни. Лестница в их доме никогда не нравилась Свете – слишком крутая. Она очень боялась за детей, но Бог миловал. Она даже хотела сделать детскую на первом этаже, но, когда от нее сбегал первый обманщик, она поняла – лестница эта им в наказание, кара паршивцам. Они все как один ломали себе шеи. Света оттаскивала их в огород под куст черноплодной рябины и оставляла до следующего дня. Ей нужно было подготовить топор… да и эмоционально восстановиться. Она не любила лжецов. Ублюдки!

Света вскочила со своего импровизированного стула и начала с остервенением бить топором в грудь, на которой еще пару дней назад она засыпала после умопомрачительного секса. Кровь брызгала во все стороны, а топор с чавканьем вонзал свое лезвие все глубже и глубже.

Наконец успокоившись, Света повернулась к дому. Ей показалось, что за ней наблюдают. Та часть огорода, где она рубила обманщиков, просматривалась только из дома, но там, кроме детей, никого не было. Она успокоилась, но топор все-таки спрятала за спину. Улыбнулась и помахала окровавленной рукой. В окне никого не было, но ей казалось, что на нее смотрит Лешенька. Она знала, что он ее не выдаст, потому что это все ради них.

Света засунула останки Сергея в бочку, запихнула между обрубками тела куски покрышек, положила наверх одну целую, облила все это бензином из алюминиевой канистры. Постояла какое-то время, молча, будто прощаясь, достала из заднего кармана каминные спички, подожгла одну и бросила в центр бочки. Огонь вспыхнул и заплясал веселыми языками, потрескивая и поднимая к синему небу черные клубы дыма.

Михаил Андреич докурил, затушил окурок о потрескавшуюся скамейку, бросил под ноги и для верности растер подошвой потрепанных калош. Сначала он почувствовал запах и только потом посмотрел на запад, на дом Подсвирихи. Черный столб дыма стоял в огороде бабки Марии – Светка жгла костер. Как Подсвириха померла, девка совсем плохая стала. Дед Михаил встал и, кряхтя, пошел к калитке.

– От Светки опять жених сбег, – с порога заявил Андреич свой супруге Валентине.

– Что, опять костры палит? – Бабка Валя накрывала на стол, поэтому даже не повернулась к мужу.

– Да. Снова резину жжет. Уже третий раз за этот год.

Андреич сел за стол и сложил руки перед собой.

– Беда, как мать померла, совсем Светка испортилась. Все женихов в дом тащит.

– Так если б не тащила, может, они и не сбегали бы, – сказал старик и помял левую руку. Кисть, вздувшаяся венами, ныла страшно. – А то поглядят на ее заскоки – и в калитку.

Бабка Валя поставила перед ним тарелку с макаронами, рядом положила вилку. Старик посмотрел на супругу.

– Слушай, а может, они и не сбегают никуда?

– Это что еще? – Валентина поставила на стол плетеную тарелку с нарезанным бородинским хлебом.

– А то! – Андреич взял кусок хлеба, разломил его и замер, будто что вспомнил. – Ты видела, как она топором машет?

Супруга мотнула головой.

– Вот то-то и оно. Она ж за день дров может всей деревне на зиму наготовить. Только щепки летят.

– Ну и что?

– Да и то, милая моя. Хочет сбежать женишок, а она его топориком по темечку. Потом в тушенку да детишкам своим скормит.

– Тьфу ты! – Валентина всплеснула руками. – Баламут! Я думала, он серьезно.

– Серьезней некуда, женщина. – Андреич улыбнулся, но через секунду сменил шутливый тон: – Я иногда думаю, может, Егорычу позвонить. Пусть наведет порядок на своем участке.

– Да ладно тебе, баламут. Что тут может участковый? Тут психиатр нужен. Совсем Машка дочери голову задурила. С детства с ней о сексе рассуждала. Мол, только после свадьбы, а если уж вышло, то чтоб после этого дети непременно. А сама, говорят, стерилизовать ее хотела. Как кошку.

– Дурдом. – Михаил Андреич помешал вилкой макароны. – Ну после такой копоти, – Андреич кивнул в сторону дома Подсвирихи, – можно ждать пополнения. Сколько их уже у нее?

Баба Валя пожала плечами:

– Кажется, трое. Первый – Алешка – сразу после смерти Машки появился.