Чарльз Линт - Блуждающие огни

- Тебе теперь все равно, - сказала я, обращаясь к фотографии, - но мне очень жаль, что с тобой случилось такое. Может, на твоем месте должна была оказаться я, но получилось иначе. И с этим я ничего не могу поделать. Но зато я могу сделать кое-что со своей жизнью.

Я оставила газету на скамейке возле автобусной остановки и пошла назад на Грассо-стрит к конторе Анжелы. Я села на стул напротив нее, держа на коленях Рэкси, чтобы придать себе смелости. Я рассказала Анжеле про Томми и про собак, рассказала о том, как я нужна им, и что именно поэтому я и не хотела принимать от нее помощь.

Когда я замолчала, она печально покачала головой. У нее снова сделалось такое лицо, будто она вот-вот заплачет, - такой же вид был у нее, когда я рассказывала ей ту, первую историю, но на этот раз я и сама была близка к тому, чтобы разреветься.

- Почему ты мне не сказала? - спросила она. Я пожала плечами:

- Наверно, я боялась, что вы отберете их у меня.

Я удивлялась самой себе. Я не врала ей и не отделывалась шутками. Вместо этого я выложила ей всю правду. Не так уж много, но все-таки это было начало.

- Ничего, Мэйзи, - проговорила Анжела. - Мы что-нибудь придумаем.

Она вышла из-за стола, и я не отбрыкивалась, когда она обняла меня. Забавно. Я вовсе не собиралась плакать, а заплакала. И она тоже. Приятно было сознавать, что есть кто-то, на кого можно опереться. У меня никого такого не было с тех пор, как в 1971 году умерла моя бабушка. Мне как раз исполнилось восемь лет. Я тогда долго держалась, но в тот день, когда мистер Хэммонд попросил меня зайти к нему после уроков, я окончательно сдалась, перестала, обманывая себя, воображать, будто я тоже добропорядочная гражданка, живущая дневной жизнью, и стала частью мира ночного.

Я знала, что снова найти место в том, дневном мире будет нелегко, возможно, я никогда полностью не вольюсь в него, да вряд ли и захочу этого. Я знала, что в будущем меня ждут трудности, и что трудностей и грязи будет навалом, и, может, я еще пожалею о принятом сегодня решении, но все равно сейчас я счастлива, что возвращаюсь.

Ньюфорд - что-то вроде приманки для всего мистического и странного, для пугающего и прекрасного, он притягивает к себе одинаково мыслящих людей. Семейство Келледи, с которым вы познакомитесь в помещенном ниже рассказе, впервые появилось в рассказах, которые я написал в последние годы. До сих пор, правда, не знаю, как Келледи попали в Ньюфорд из Иного мира, где я впервые с ними столкнулся. Когда я начал рассказ под названием «Drowned Man's Reel», они оказались тут как тут.

Когда-нибудь я выясню, как это случилось, а пока оставляю эту задачу до другого раза.

Духи ветра и тени

Не исключено, что человечество ожидают великие, невероятные свершения, однако наше происхождение не может не сказаться на этом самым странным образом.

Кларенс Дей. «Этот обезьяний мир»* [Дей Кларенс (1874 - 1935) - американский писатель, прославился книгами «Жизнь с отцом» и «Жизнь с матерью». «Этот обезьяний мир» - ироническое изложение теории эволюции - написан в 1920 г.]

По вторникам и четвергам с двух до четырех дня Мэран Келледи давала уроки игры на флейте в старом пожарном депо на Ли-стрит, где община Нижнего Кроуси устроила свой культурный центр. На эти часы отвели небольшую комнату в цокольном этаже. В остальные дни недели помещение находилось в распоряжении редактора газеты «Кроу-си тайме», выходящей ежемесячно.

В комнате всегда слегка пахло сыростью. Стены были голые, если не считать двух старых плакатов: один рекламировал давным-давно состоявшуюся благотворительную распродажу, другой возвещал о выставке работ художницы Джилли Копперкорн из серии «Уличные сценки в Нижнем Кроуси» в галерее «Зеленый человечек». На плакате воспроизводилась репродукция одной из картин, на которой как раз и изображалось это самое пожарное депо. Плакат, впрочем, тоже давно устарел.

Почти всю комнату занимал массивный дубовый письменный стол. Широкая столешница, в центре которой красовался компьютер, была постоянно завалена ворохом рукописей, ожидающих, когда их перенесут на дискеты, рекламными проспектами, листами бумаги, палочками клея, ручками, карандашами, блокнотами и тому подобным. Принтер оказался сосланным в деревянный ящик из-под яблок, стоящий на полу. Большая пробковая доска, подвешенная над столом, устрашала огромным количеством пришпиленных к ней листочков бумаги с едва различимыми записками и заметками. Края доски и бока компьютера, словно праздничными украшениями, были облеплены желтыми наклейками с распоряжениями. В старом металлическом шкафчике хранились подшивки газеты. На нем стояла ваза с засохшими цветами - вряд ли она служила украшением, скорее о букете просто забыли. Раз в месяц на стол сваливали груду материалов для текущего номера газеты на разных стадиях готовности.

Комната не производила впечатления пригодной для занятий музыкой, несмотря на наличие в ней двух небольших пюпитров, их вытаскивали из-за металлического шкафчика, где они постоянно хранились, и ставили между столом и дверью перед двумя деревянными стульями с прямыми спинками. Дважды в неделю стулья извлекали из кладовки в холле. Но у музыки свои чары, и достаточно первых трелей старой мелодии, чтобы преобразить в волшебное царство любое помещение, даже если это всего лишь крошечная контора без окон в цокольном этаже старого пожарного депо.

Мэран обучала старинному стилю игры на флейте. Облюбованный ею инструмент был скромным кузеном серебряной оркестровой флейты. Эта простенькая деревянная дудочка с боковой прорезью не имела пластинки для губ, помогающей направлять поток воздуха, клапанов у нее тоже не было, их заменяли шесть отверстий.

Обычно такие флейты называют ирландскими, потому что на них исполняют традиционную ирландскую танцевальную музыку и заунывные напевы Ирландии и Шотландии. У таких флейт есть родственницы в большинстве стран мира и в оркестрах барочных инструментов.

Так или иначе, флейта - один из первых инструментов, созданных древними людьми, чтобы наделить голосом окружавшие их тайны, познать которые очень хотелось, а словам эти тайны не поддавались. Древнее флейты только барабан.

Когда последняя за этот день ученица скрылась за дверью, Мэран взялась за исполнение обычного ритуала: надо было вычистить инструмент, прежде чем убрать его в футляр. А потом уж можно идти домой. Мэран развинтила флейту на три части. Каждую из них протерла внутри мягкой тряпочкой, намотанной на специальную палочку. Убирая инструмент в футляр, она заметила, что в дверях нерешительно мнется какая-то женщина, явно ожидающая того момента, когда Мэран закончит свои манипуляции и увидит ее.