Александр Варго - Нечто
– Круто, – только и смог выговорить Юра. – Да этим можно роту солдат накормить.
– Роту не надо, – плотоядно улыбнувшись, сказал Жуля. – А нас – надо.
Он быстро уселся за стол, сразу подвинув к себе курицу и миску с холодцом, затем принялся разливать по рюмкам водку. Юра вспомнил эти рюмки – он подарил их Алексу на прошлый день рождения. Изящные, сделанные из серебра, в форме миниатюрных тюльпанов, на каждой из них было изображено бушующее море, в волнах которого едва виднелся корабль, вступивший со стихией в неравную схватку.
Юра обратил внимание на стоящую на компьютерном столе фотографию Алекса, заключенную в золотистую рамку. В глаза сразу бросалась черная лента, безжалостно разрезающая рамку наискосок. Алекс дерзко смотрел прямо в объектив, на лице играла открытая, немного снисходительная улыбка, длинные волосы трепал ветер, и было трудно поверить, что этот обычный на первый взгляд студент почти полтора года безжалостно вырезал бездомных бродяг.
«Он так мечтал стать хирургом», – вспомнил Юра и отвернулся – фотография вызывала смутные, тревожные воспоминания, которыми не хотелось с кем-либо делиться.
Нелли села за стол последней. Юра обратил внимание, что ее тарелка пуста, и когда собрался ей что-то предложить, она молча покачала головой. Сам он тоже не мог смотреть на еду, поймав себя на мысли, что в последнее время вообще обходился только жидкостью, преимущественно водкой.
– За Алекса, – произнес Юра, поднимая рюмку. Все встали и молча выпили. Следующие несколько минут прошли в полном молчании, только слышалось чавканье Жули. Замечаний ему, однако, никто не делал – это было бесполезно.
– Вкусно, – промычал он с набитым ртом. – Где училась готовить, а?
Нелли с недоумением посмотрела на Жулю, словно он сказал очередную глупость, и ничего не ответила.
– Гюрза, как будем дальше жить? – спросил Мика, разрезая ломтик буженины. Нож был сервировочный и плохо резал, поэтому Мика отложил его в сторону и просто закинул в рот весь кусок целиком.
– В смысле?
– В том смысле, что мы так и не определились, – прожевывая, сказал Мика. – Хотелось бы выяснить наши дальнейшие планы на будущее. Я имею в виду акции.
Жуля закашлялся, будто кусок застрял в горле.
Нелли визгливо рассмеялась, но это был жуткий смех. «Смех сумасшедшей», – решил Юра.
– Акции? Мика, да ты сдурел.
– А что? – ничуть не смутившись, спросил Мика. – У нас было общее дело, теперь Алекса нет, и цепочка разрушилась.
– Ты называешь то, чем мы занимались, делом? – Тон Нелли становился выше, истеричные нотки пронизывали его насквозь.
– Может, не будем сегодня затрагивать эту тему? – сказал Юра. Он внезапно почувствовал растущее раздражение к Мике. Нашел место и время обсуждать акции.
Мика налил себе томатного сока и повернул лицо к Юре:
– Не вижу причин, почему бы не поговорить на эту тему. В любом случае мы к ней вернемся, и нужно что-то решать.
– Мика, ты псих, да? – спросила Нелли, не сводя с него изумленных глаз. – Хотя, что я у тебя спрашиваю… Неужели ты всерьез думаешь, что после всего того, что произошло, мы будем как ни в чем не бывало… лазить по свалкам и?.. – она прервалась, будто ужаснувшись, что последует дальше.
Мика решил оставить реплику Нелли без ответа, на его лице неоновыми буквами светилось: «Что с тобой говорить, психованная». Он снова обратился к Юре:
– Лично я считаю, что Алекс прекрасно знал, на что идет. И не надо строить тут из себя целок, а то такое впечатление, что мы на дискотеку ходили.
При слове «дискотека» Жуля засмеялся, роняя на стол крошки от бутерброда. Юре стало жарко, его мутило, мозг раскалывался. Поминки превращались в банальную пьянку, ему не верилось, что в этот день можно вот так сидеть за столом, жрать в три горла и смеяться.
– Ты-то чего ржешь, придурок? – спросил он, едва сдерживаясь. – Очень смешно?
– Гюрза, успокойся, – сказал Мика. – Он тут при чем? Давай закончим тему. Разбегаемся – так разбегаемся. Играем по всем правилам дальше, значит, играем дальше.
Мика произнес это слово с таким выражением на своем плоском лице, будто речь шла о строительных кубиках, из которых он намеревался возвести башню. Играем. Вот оно, точное определение их кошмарной деятельности.
«Игра. Просто игра. Игра человеческими жизнями». – Юра повторил эти слова про себя, и его охватил ужас.
– Я не буду, – вдруг подал голос Жуля, уплетая рыбный салат. Наевшись, он подвинул к себе холодец и облизнулся. – В сраку ваши акции. Скажите спасибо, что пока менты до вас не добрались, вон как Гюрзу в обезьяннике отмудохали.
– Ну, я услышу сегодня что-нибудь определенное? – не унимался Мика, и Юра испытал непреодолимое желание запустить в него тяжелой вазой с яблоками.
– Тебе мало того, что произошло? В тебе что, вообще ничего святого нет, Мика? Или тебе уже не хватает твоих поездок в Калугу?
– При чем здесь Калуга? – Лицо Мики, хранящее полную бесстрастность, дрогнуло, но Юру уже было не унять.
– Тебе напомнить о таджиках и прочих чурках, которых ты со своими дружками-скинами потрошите в электричках, а потом скидываете под колеса? Допинга не хватает, Мика? – Юра уже почти кричал.
– Мои личные дела, Гюрза, не имеют к тебе ровно никакого отношения, – чеканя каждое слово, произнес Мика. Он положил перед собой крупные, угрожающего вида кулаки.
Юра хотел ответить, но безумный смех Нелли заглушил его голос.
– Боже мой… Да вы свихнулись, оба, – проговорила она, отсмеявшись. – Точнее, мы все психи, и место наше в «дурке» с подушками на стенках. О чем вы говорите? О ЧЕМ, РАДИ БОГА??
Она расплакалась. Жуля прекратил есть и недоуменно воззрился на девушку.
– Ты спрашиваешь, что нам делать дальше. Я тебе скажу, Мика. Возьми свою цепь или кастет и убей меня. Ну, что вылупился? Я же бомж. Квартира не моя, работы у меня, скорее всего, тоже не будет. Разве что не воняю, но с такой жизнью это всего лишь вопрос времени… Что молчишь?
Лицо Мики пошло красными пятнами, но он выдержал пронзительный взгляд Нелли.
– Вы что, совсем ничего не понимаете? – сквозь слезы продолжала она. – Мы с вами давно умерли. Эти оболочки, которые мы называем мики-жули-гюрзы и так далее – не более, чем гребаная скорлупа от стухшего яйца. А гнилье внутри скорлупы – мы и есть. Мы даже хуже.
Жуля посмотрел на Юру и покрутил у виска пальцем.
– Лично я в психушку пока не собираюсь, – сказал Мика.
– Да к черту все! – Нелли вскочила из-за стола. – Я не хочу больше этого! Ненавижу вас! Ненавижу себя, ненавижу за то, что у меня не хватило сил удержать Алешку от вашей акции… ненавижу… – она, качаясь, вышла из комнаты.
– Сучка, – процедил Мика, сцепив пальцы в крепкий замок.
– Заткнись, – бросил Юра. – Сам затеял этот базар.
В комнате повисла гнетущая тишина.
– Чего-то Нелли долго нет, – озабоченно сказал Юра.
– Красится, наверно, – равнодушно предположил Мика. По его виду было заметно, что ему уже надоело здесь находиться и он с удовольствием покинул бы их общество.
Юра вышел из комнаты.
– Нелли! – позвал он. Тишина. Он проверил кухню, туалет. Подергал ручку ванной. Заперто. Он постучал и прислонил ухо к двери. Оттуда донесся какой-то шорох.
– Нелли, открой, – стараясь, чтобы его голос звучал успокаивающе, сказал Юра. Его просьба осталась без ответа. Тревожное чувство обхватило его шею скрюченными пальцами. Он постучал сильнее.
– Нет… Нет, нет, нетнетнетнетнет! – неожиданно закричала захлебывающимся голосом Нелли. – Не хочу… уходи!
– Нелли, если ты не откроешь, я выбью дверь! – крикнул Юра. Тревожное чувство переросло в страх, и он понял почему – голос Нелли звучал так, словно она разговаривала не с ним, а с кем-то посторонним. Ее слова явно были адресованы кому-то другому.
«Что за бред», – попытался он себя одернуть, но страх все сильнее сжимал его горло.
– Я прошу тебя… Ну не нужно, ну пожалуйста… Я умоляю… умоляю…
Последние слова Нелли проговорила почти шепотом, и Юра еле их расслышал.
Она снова крикнула, послышался глухой удар, и вслед за ним – звон разбивающихся пузырьков и склянок. Юра ударил ногой в дверь. Та хрястнула, возмущенная подобным обращением.
– НЕ-Е-ЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕТ!!! – Нелли уже не кричала и даже не вопила – она хрипло выла, и в этом жутком звуке уже не было ничего человеческого. Слыша этот животный, охваченный смертельным испугом вой, Юра подумал о волчице, которая провалилась в яму с кольями, пропоров себя насквозь. Послышалась какая-то возня, затем снова удар.
В коридоре появился Жуля, держа в руках бутерброд. Челюсти его ритмично двигались.
– Че за шум, Гюрза?
Юра ударил снова, и дверь жалобно застонала, от замка шрапнелью отлетели болты, и ручка звякнула, повиснув на одном шурупе. Еще удар, и дверь вылетела из коробки. Юра шагнул в ванную. Нелли стояла, как-то необычно пригнувшись, словно у нее вынули несколько позвонков, голова безвольно опущена вниз, как цветок на надломленном стебельке.
