Александр Варго - Нечто
Он уже собирался выходить на берег, когда боковым зрением увидел какое-то движение в кустах. Рост насторожился. Медленно, шаг за шагом, он вышел из воды, приглаживая волосы. Кусты снова зашевелились, и Рост остановился как вкопанный. Даша! Она-то что тут делает? Удивление быстро сменило раздражение – похоже, следила за ним. Он тоже хорош гусь, позволил ей за собой шпионить, а сам ничего не заметил.
– Выходи. Тоже мне, Штирлиц, – сказал Рост, вытряхивая воду из ушей. Даша несмело вышла из-за кустарника, и Рост впервые посмотрел на нее внимательно. На ней была мятая рубашка, стройные ноги обтянуты грязными джинсами, обута в мужские ботинки. Несмотря на убогий гардероб, у нее была привлекательная фигура и миловидное лицо, которое портила только брешь в зубах.
«Дать, что ли, ей денег на стоматолога?» – неожиданно пришло в голову Росту.
– Иди сюда, – проговорил он, и женщина послушно приблизилась к нему. Она подошла вплотную и остановилась, опустив голову. Рост обратил внимание, что волосы у Даши чистые, не в пример ее собратьям по несчастью. От него также не ускользнуло, что ее волосы стали чище буквально на третий день после его появления на свалке.
– Не знаешь разве, что подсматривать нехорошо? – попробовал подколоть Дашу Рост, но, увидев, как задрожали губы женщины, торопливо взял ее за плечо. – Ну, что ты?
Следующая фраза Даши сразила Роста наповал.
– Не уезжай, Ростик, – она обхватила его руками, осторожно, словно боясь, что в следующее мгновение он оттолкнет ее, и заплакала. Вот так новость!
– Да что с тобой? – неловко спросил Рост, чувствуя, что в подобной идиотской ситуации оказывается впервые. Еще больше его изумило «Ростик», так к нему обращалась только мать.
– Кто тебе сказал, что я уезжаю? – спросил он, понимая, что врать этой женщине он просто не в состоянии.
– Я знаю. Для тебя наша свалка просто передышка, верно? – Она вытерла слезы и всхлипнула. Рост попытался мягко освободиться, но Даша только крепче вцепилась в него, как маленькая девочка хватается за руку матери, переходя оживленную улицу.
Вдыхая запах волос этой странной женщины, Рост внезапно ощутил прилив желания.
Он нежно поцеловал ее в макушку, и Даша подняла лицо. Неуверенная улыбка коснулась ее губ, сочных, как спелая вишня.
– Иди искупайся, – тихо сказал Рост и протянул ей мыло. Даша, не сводя с него взгляда, принялась раздеваться. Глядя в глаза женщины, Рост почувствовал себя подонком. Она смотрела на него так, как смотрит на хозяина бесконечно преданная ему собака.
«Остановись, пока есть время, – предупреждающе заговорил внутренний голос. – Она не тот человек, с которым можно делать то, что сейчас собираешься делать ты…»
Но голос этот был слишком слабый, не громче комариного писка. Его младший брат уже окончательно проснулся и теперь вовсю распирал трусы, грозя порвать материю. Тем более что под рубашкой Даши не было лифчика. Зато была грудь, пусть не совсем чистая, но эти крепкие загорелые мячики с дерзко торчащими сосками были прекрасны, они напоминали Росту двух сытых поросят. Трусиков на ней тоже не было, Даша зашла в воду полностью обнаженной.
Рост обратил внимание на пенсионера с болонкой. Тот стоял на противоположном берегу и внимательно следил за ними. Рост сделал вид, что отдает ему воинское приветствие, и пенсионер, подхватив собаку, торопливо ушел.
Вскоре Даша вышла из воды, выжимая волосы. Рост привлек ее к себе, и она приникла к нему всем телом, покрывая его лицо страстными поцелуями.
Через час они шли обратно. С мокрыми волосами, сияющими изумрудными глазами Даша выглядела лет на пять помолодевшей и почти прекрасной. Даже мятая рубашка и мужские растрескавшиеся ботинки не портили ее.
– Когда ты уезжаешь? – спросила она, робко взяв Роста за руку.
– Дня через три, – рассеянно ответил Рост, обнаружив, что совершенно не имеет больше желания врать. – Это зависит от одного дела…
Даша с понимающим видом кивнула, словно была прекрасно осведомлена обо всех делах Роста. И тут же торопливо сказала:
– Я никому ничего не говорила о тебе, поверь. И не скажу.
Рост улыбнулся:
– Сейчас это уже не имеет значения.
Какое-то время они шли молча. Даша продолжала крепко держаться за руку Роста, украдкой поглядывая на него. Наконец она заговорила:
– Ты знаешь, Ростислав… Ты думаешь, я полная дура… И шлюха, к тому же…
– Перестань.
– Нет, послушай. Антона я знаю почти полгода, и до этого у меня были мужики, на пай-девочку я не похожа, ты, наверное, заметил. Просто я хочу, чтобы ты знал – ни с кем мне не было так хорошо, как с тобой.
Рост решил ничего не отвечать на это признание.
– Антон… он, в общем, неплохой человек. Просто у него была очень тяжелая жизнь.
«У кого она легкая», – угрюмо подумал Рост и сказал:
– И поэтому ты позволяешь ему отрабатывать на себе удары? Зуб тебе он вышиб? Только не ври, твое лицо как букварь для дошколят, и так все написано.
Лицо женщины залила краска.
– Ты… да, в общем… А сейчас я от него убежала.
– Убежала?
– Да. Я боюсь, мне кажется, у него что-то с головой, – произнесла вполголоса Даша, будто Жгут был где-то рядом.
– С чего бы это?
– Не знаю. Мы сидели возле костра, я пошла воду в чайник наливать, возвращаюсь, а он сам с собой разговаривает и ест мух.
– Мух? Ты серьезно? – не поверил Рост.
Она кивнула.
– Сидит, хихикает, как сумасшедший, потом раз! – прямо на лету муху поймал и в рот, – брезгливо сказала Даша. – Потом снова р-р-аз! Еще одну поймал, и так ловко! И все время живот гладит… и говорит так успокаивающе, будто… беременный, ты понял? Он словно разговаривал с кем-то…
Она подняла голову и, встретившись взглядом с Ростом, выдавила кривую улыбку:
– Ты не веришь мне.
– Да нет, верю… – «И он еще удивляется, почему у него понос», – подумал про себя Рост. – Он видел тебя?
– Нет. Я тихонько поставила чайник и ушла.
Рост даже не знал, что на это сказать, и решил сменить тему.
– А чем ты раньше занималась?
– Не поверишь. Работала учителем в начальных классах.
Роста словно по затылку стукнули.
– Ты что, серьезно?
– Ну да. Что, не похоже?
– Да нет, то есть… хм…
– А похоже, что у Кеши два высших образования? – вздохнула Даша. – Собственно, здесь много таких. Просто не сумели в свое время приспособиться к жизни там, теперь вынуждены приспосабливаться здесь…
– А как здесь очутилась?
– Витек же рассказывал, – ответила она, и Рост заметил, как похолодел ее голос. – Отец успел до тюрьмы продать квартиру каким-то приезжим, меня в интернат. А комиссия по опеке эту квартиру проворонила, до суда дело так и не дошло, и в итоге… как видишь.
– Родные остались? – поинтересовался Рост.
– Сестра и дядя. И сын.
Роста почувствовал второй удар по затылку. Значит, дети все же есть.
– И сколько ему?
– В этом году будет тринадцать, – не без гордости ответила Даша и, поймав недоуменный взгляд Роста, сказала:
– Я родила в семнадцать. Ты не думай, у нас хорошие отношения… Его забрал дядя, когда я оказалась в интернате.
– Так что к ним не поедешь?
Даша горько усмехнулась и похлопала себя по рубашке.
– Как? У меня не то что паспорта нет, мне ходить не в чем.
Рост задумался. Определенно, если все пойдет хорошо, он поможет этой женщине.
Примерно метров за триста до дома Даша вдруг остановилась.
– Иди один. Антон не должен видеть нас вместе.
49
Близился день поминок Алекса, сорок дней. Это событие было решено отмечать в его квартире, где все еще жила Нелли. Утром все сходили на кладбище, посидели немного у родителей погибшего друга, затем отправились домой. Нелли ушла пораньше, чтобы успеть все подготовить. Мать Алекса сидела с покрасневшими от слез глазами и говорила так тихо, что приходилось напрягать слух. Первое время она держалась, затем не выдержала и расплакалась. Сквозь слезы она в который раз умоляла рассказать, что же произошло на самом деле, и ребята заторопились уйти.
Войдя в квартиру Алекса, троица обомлела. Нелли было не узнать, вместо взбалмошной девчонки, которая терпеть не могла платья и юбки и использовала минимум косметики, перед ними стояла шикарная женщина в строгом черном платье до щиколоток, с красиво уложенной прической. Ее нервное состояние выдавали только глаза, в которых пряталась безграничная боль. Она пригласила всех к столу, который и вовсе потряс молодых людей. Тут было все – салат из крабовых палочек, конечно же, всеми обожаемый традиционный «оливье», маринованные опята, семга, холодец с хреном, только что вынутый из холодильника, караси, обжаренные в сметане, перец фаршированный, огромная индейка, покрытая золотистой корочкой, из разломов которой тянулись струйки пахучего пара, хрустящие, обжаренные в масле тоненькие ломтики картофеля, несколько видов «нарезки», миниатюрные бутербродики из французского батона, щедро намазанные красной икрой, жульен и много чего еще.
