Джулия Плек - Древние. Возвышение

Тем не менее он все равно открыл окно и пригласил ее внутрь. Лили была первой ведьмой за все эти сорок с лишним лет, откликнувшейся на предложение Клауса, и он не мог позволить себе ее игнорировать.

Воскрешать мертвых – дело непростое, а тут требовалось даже нечто большее. Тут нужна была темная, пугающая магия, обращаться к которой смели лишь очень немногие. Клаус десятилетиями распускал слухи – но потихоньку, не вовлекая брата и сестру, не их это забота – что ценой возвращения ведьм в Новый Орлеан станет Вивианн. Ведьмы страстно рвались вернуться домой, но никто из них не посмел выйти из общего строя, чтобы дерзнуть попробовать свои силы. Клаус знал, что к этому приложила руку Изабель, но теперь она мертва, а ее дочь пришла поторговаться и заключить сделку.

– Я могу дать вам то, к чему вы так стремитесь, – без предисловий начала Лили Леру. – Но вам придется заплатить. Отдельно за колдовство и отдельно кое-что для моей дочери.

– Как я и говорил… – начал Клаус, но ведьма нетерпеливо отмахнулась.

– Я знаю, что вы предлагаете, – напомнила она. – А теперь послушайте, чего я хочу.

Клаус никогда не горел желанием заключать сомнительные сделки, но если это означало, что к нему вернется Вивианн, то он готов выслушать все, что бы ни сказала эта ведьма.

Глава 2

Ребекка должна была признать, что Клаус умеет устраивать вечеринки. Они с братьями так долго жили в относительной изоляции, что теперь она никак не могла нарадоваться обществу себе подобных, и Клаус всегда был готов организовать для нее какую-нибудь компанию. Грациозные молодые вампиры наполняли дом, танцевали, пели, выпивали, бросали прельстительные взгляды друг на друга… и на нее. Всегда на нее. Для них она была больше чем знаменитость. Она была практически богиней.

После нескольких бокалов шампанского Ребекка обнаружила, что просто отлично чувствует себя в качестве объекта поклонения. Парочка – ладно, больше чем парочка – молодых вампиров состязались за ее внимание, и она без зазрения совести их поощряла. Тут были Роберт и Роджер (которых она постоянно путала) и Эфраин, обладатель невероятных голубых глаз, который при одном только взгляде на нее начинал заикаться. Этой ночью в доме царило веселье, и завтра, возможно, будет то же самое.

Роберт (Ребекка была почти уверена, что это именно Роберт) долил ее бокал, прежде чем тот успел опустеть, и она томно улыбнулась юноше. Они были вроде милых, очаровательных щенков, которые сидят у ног, жадно ловя малейшее проявление внимания. Воспринимать их всерьез было невозможно, но, вероятно, сейчас ей как раз и требуется нечто несерьезное.

Некогда она была влюблена и знала, чем это заканчивается. Но ей предстояла длинная-длинная жизнь, и невозможно было провести ее, избегая любых связей. Хорошая интрижка – это как раз то, что ей нужно… а потом, возможно, еще одна.

В салон, где расположилась со своей свитой Ребекка, вошла развеселого вида вампиресса с золотисто-рыжими волосами. Ребекка заметила, что Клаус тем временем удалился из гостиной в противоположном направлении. Опять хандрит, поняла она. Брат был все так же притягателен и для людей, и для вампиров. Все они откликались на его приглашения, являлись в гости, и тогда он прятался от них, словно какой-нибудь отшельник. Вот и сейчас опять отправился на этот свой продуваемый всеми ветрами чердак, она точно это знала.

– Прошу прощения за грубость моего брата, – неожиданно для себя сказала она вампирессе.

Серые глаза той на миг расширились от удивления, словно бы ей и в голову не пришло обижаться на Клауса за его дурное расположение духа. Ребекка почувствовала себя глупо из-за своих импульсивных слов, но тут вампиресса легко улыбнулась. Ее белые зубы напоминали жемчужное ожерелье.

– Не стоит, – заверила она Ребекку с такой непринужденностью, словно они были ровней, – он такой, какой он есть.

– Мудрые слова, – согласилась Ребекка, осушив бокал и многозначительно уставившись на Роджера.

Тот немедленно поспешил на поиски новой бутылки. – Клаусу несвойственно думать об окружающих.

В последние сорок с лишним лет Клаус занимался исключительно тем, что сводил Ребекку и Элайджу с ума. Он выиграл в карты свой любимый помпезный бордель, но быстро проиграл его обратно. Над «Южным местечком» неделю красовалась надпись «НАШЛЕПАЕМ И ПОЩЕКОЧЕМ», но потом старая вывеска вернулась на место. Однако Клаус все равно проводил там, выпивая и развратничая, излишне много времени, словно его присутствие требовалось для того, чтобы заведение нормально функционировало. Он вываливался оттуда лишь к утру, чтобы вмешаться в баталии французской армии и в свое удовольствие покормиться, вынуждая Ребекку вновь и вновь почем зря прибегать к дару внушения. Он наслаждался, издеваясь над французскими властями, пока те не оставили город, и Древние чуть не лишились права на землю с появлением испанцев.

Рыжеволосая, не дожидаясь приглашения, запросто уселась рядом. Ребекка вздернула бровь, но была позабавлена, а храбрая девица, казалось, не обратила ни малейшего внимания на выражение ее лица.

– А я и не ожидала, что он станет думать о ком-то, кроме себя самого, – легко согласилась она, – просто пыталась поднять ему настроение.

– С чего бы он капризничал с тобою меньше, чем со всеми остальными? Я ведь тебя даже не знаю, – напомнила Ребекка. Она была уверена, что видела рыжеволосую и раньше, но была слишком занята Робертом/Роджером, чтобы обращать на нее внимание. И в любом случае, посещение нескольких вечеринок не является входным билетом в тесный кружок друзей Микаэльсонов.

– О, так я Лизетт, – протягивая руку, проговорила вампиресса, словно вспомнив задним числом, что следует представиться. Она никак не извинилась за свое нахальство, и, казалось, понятия не имела, что ведет себя бесцеремонно. Похоже, мистический ореол Древних совершенно от нее ускользал. После подобострастного внимания обожателей Ребекки такое поведение вызывало шок не хуже, чем от прыжка в холодную воду.

Ребекка некоторое время поколебалась в неодобрении, но потом пожала протянутую руку Лизетт. Какая-то ее часть хотела добиться от нахалки надлежащей почтительности, но в целом она наслаждалась новизной происходящего. Интрижка – это, конечно, роскошно, но подруга… сколько времени прошло с тех пор, как у Ребекки была настоящая подруга? Из-за своей сущности, своего положения, своей семьи она была почти лишена возможности заводить подруг, а уж поддерживать дружбу и вовсе не выходило. Ребекка Микаэльсон была опасна, грозна, бессмертна и осмотрительна. Но Лизетт, казалось, до этого и дела нет.