Веда Талагаева - Нереально

Судя по звукам, девочка разулась и поставила корзину, потом протопала в комнату, не снимая плаща.

— Я только харчи принесла, в холодильник поставлю и пойду гулять, сидеть с тобой не буду, попробуй Ритке наябедничай, — скороговоркой выпалила она, остановившись в дверях, и не замечая притаившихся нас, — Ты что заболела? Бабка-зараза! Сколько раз тебе говорила: перестань меня позорить! Тебе чего, плохо? Давай, выгляни. Чего ты там зарылась?

— Чтобы ты спросила, внученька, — мама высунулась из-под одеяла и направила на Машу обрез, Ну-ка, тихо, а то огорчишь бабушку.

Маша отскочила назад, оглянулась, увидела нас, раскрыла рот, но кричать не стала. В ее маленьких блестящих глазах вспыхнуло потрясение и догадка.

— Вы охотники? — одними губами спросила она, схватилась за щеки и села прямо на пол.

— Итак, — мама откинула одеяло и выбралась из кровати, — Тебе придется вести себя тихо. Поняла?

Маша кивнула.

— Где бабушка? — тихо спросила она.

Баба Зоя застучала по дверце шкафа и опять что-то невнятно, но громко крикнула.

— Лучше завязывать надо было, — мама укоризненно посмотрела на Симу.

— Выпустите ее, пожалуйста, она не волк, — попросила Маша.

Она все также сидела на полу и смотрела на маму снизу вверх. Мама подумала, потом кивнула нам, указывая на шкаф. Сима тут же подлетела к дверце. Она усадила бабу Зою на кресло рядом с телевизором.

— Развязывать погоди, — остановила ее мама, видя, что Сима уже потянулась к веревкам, и опять повернулась к Маше, — Если будешь слушаться, все будет нормально. Сейчас я свяжусь с вашим главным, и скажу, что хочу обменять тебя.

— На пуговицу? — спросила Маша.

— Ты ее видела? — удивилась мама.

Маша кивнула. Ее конопатое личико стало угрюмым и совсем не таким забавным, как раньше.

— Он ее забрал у Валерия, — шепотом проговорила она, — Я видела. Он взял меня с собой. На кладбище. Он меня выставил перед собой.

Она замолчала, обхватив колени руками и упершись в них подбородком.

— Он прикрылся тобой от охотника? — переспросила я.

Маша кивнула, продолжая смотреть на свои колени.

— Валерий, он меня не хотел убивать. А Серый…Сергей Васильевич утащил его в лес. Я просила, чтобы не надо, а он все равно утащил. А я сидела на памятнике и не могла уйти, пока…он не вернулся. Один, — она подняла глаза на маму, — Я вам помогу.

Ее слова удивили маму, она даже не пыталась это скрыть.

— Сергей Васильевич, кто он тебе? — спросила она.

— Он, — Маша растеряно повела взглядом по полу, опять уткнулась подбородком в колени, зажмурилась и заплакала.

— Что вы пристали к ребенку? — баба Зоя под шумок освободилась от кляпа, и ее голос был хриплым и злым, — Хотите, чтобы она вам сказала, что у нее отец волк?

Маша завсхлипывала еще горше.

— Он всех укусил, — сказала она, словно жалуясь, — Игоря, своего брата. Когда он еще маленький был. И маму. Она все для него делает. Она…

Маша не договорила, подавившись слезами.

— А ты пока нет, — скорее подтвердила, чем спросила мама.

Маша мотнула головой.

— Он хочет, чтобы и я тоже…Я вам помогу забрать пуговицу, только не отдавайте меня ему и маме!

— Она же вроде любит тебя, — с недоверием заметила я, вспомнив первую встречу у бара.

— Ага, днем любит! — пискнула Маша, — А ночью запирает, чтобы не сожрать. Они…звери. А я не хочу. А Игорь говорит, что так надо, потому что с волками жить — по-волчьи выть. Говорит, это семейное дело.

Хорошо, что она смотрела только на маму и не видела лица Симы. Такое понимание, такая боль в глазах! У меня волосы зашевелились на голове. Неужели и Сима относится к нам точно также, также о нас думает?

— Хорошо, — проговорила мама, — Но ты понимаешь, о чем просишь? Ты останешься без родителей.

— Я останусь с бабой Зоей, — умоляюще проговорила Маша, придвинулась к маме и обняла ее колени, — Не отдавайте меня!

— Мы не отдадим, — твердо сказала Сима.

Мама подняла на нее взгляд, такой сердитый, что я решила не встревать.

— Баба Зоя, — после нескольких минут обмена взглядами и молчания сказала мама, — Вы знаете телефон Риты? Дайте мне номер.

Я подошла к бабке и развязала ее. Та трясущимися руками начала перелистывать толстую записную книжку, лежавшую на столе. Мама повернулась к нам.

— Отсюда нужно уходить. Они заявятся сразу, как поймут, что Маша у нас. Пойдем к машине. Я повезу девочку, а вы сделаете для меня кое-что.

Мы вышил к машине, стараясь перемещаться с предосторожностями, чтобы нас не заметили не только вервольфы, но и просто знакомые жильцы. Мы с Симой сели в нашу «Волгу», мама подвела Машу к своей машине, черному «джипу». На ходу она позвонила Рите.

— Позови Волкова, — коротко, без предисловий сказала мама и отдала сотку Маше.

Маша оказалась куда сообразительнее и хладнокровнее, чем можно было ожидать.

— Я у них. Им нужна пуговица, — так же лаконично и уверенно, как наша мама, сказала она и вернула телефон.

Прислонясь к капоту своей машины, мама несколько минут разговаривала с оборотнем. Потом убрала телефон в карман.

— Он не обрадовался моему звонку, — холодно усмехнулась мама, — Но, кому сейчас легко?

— Он согласился вывести своих из города? — спросила я.

— Ерепенился, как мог, — мама пожала плечами, — Я тоже. Остановились на промежуточном варианте. Встретимся на кладбище, на могиле князя Чернолесского. И не лес, и не город.

— А это нас устраивает? — засомневалась я.

Мама пожала плечами.

— Сойдет. План не меняется. Действуем.

Она усадила Машу на переднее сиденье рядом с собой, захлопнула дверцу и уехала. Мы сели в «Волгу».

Кладбище было, видать, старинное. Покойничков из Князева и окрестных деревень сюда свозили еще до революции. Замшелые каменные надгробия, покрытые резьбой, здесь и там выглядывали из зарослей крапивы, куда их сволокли, чтобы освободить места для свежих захоронений. Возле одного такого стоящего вертикально серого обелиска мы притаились с Симой, прячась за кустами бузины. "Под сим камнем покоится прах младенцев Маршевых", — сообщала надпись с «ятями». Далее следовал список из шести мужских и женских имен. Что, интересно, могло унести в могилу столько детворы скопом? Эпидемия, голод?

— По-твоему, мы поступаем правильно? — спросила я Симу, стараясь говорить как можно тише.

Шорох ветра в листве кладбищенских рябин заглушал наши слова, но у вервольфов хороший слух.

— Конечно, — убежденно ответила Сима и прилипла глазами к армейскому биноклю, вглядываясь в просветы между листьями кустов.