Гай Смит - Лагерь

Билли в замешательстве прикрылся руками. Ублюдки!

— Ну, миссис, снимайте!

Валери отступила на шаг, спряталась за мужа:

— Нет, я не буду. Я… я закричу.

Трое бритых вышли вперед, уставились немигающим взглядом на дрожащую от страха пару. Высокий достал цепь, раскрутил ее. Все следили за этим маятником, завороженные, почти загипнотизированные. Цепь раскачивалась все сильнее: полукруг, полный круг. Все быстрее и быстрее, пока цепь не превратилась в пятно, зловеще поблескивающее в сумерках рассвета. Угрожающий свист.

Валери затряслась, отступила в сторону, дрожащими руками начала стаскивать трусики. Они упали до колен, она потянула за них, и белье соскользнуло вниз, задержавшись у голенищ ее сапог. Она закрыла глаза, распахнула пальто и задрала подол платья до пояса. Ноги раздвинуты, глаза закрыты. О, какое унижение! Воспоминание об этом будет преследовать ее до самой смерти. Я не буду смотреть на них. Поглядите и кончено.

Она почувствовала, как они толпой обступили ее, слышала их шумное дыхание, присвистывание, бормотание. Один из них проворчал:

— Похоже на наш дверной коврик у черного хода, который мамаша потом выбросила!

Раздался смех.

Другой голос произнес:

— Ну и густая же травка на лужайке!

— Что мы с ними будем делать, Вонючка?

Последовало долгое молчание. Валери не открыла глаза. Ужасный момент ожидания, она почувствовала себя подсудимой на скамье, ждущей приговора. А судья не спешил. Она опасалась худшего. Билли, сделай же что-нибудь.

— Думаю, что им лучше скинуть эту зимнюю одежку, пока они в ней не задохнулись, — объявил, наконец, вожак. — Слышали меня? Раздевайтесь!

У Валери все завертелось в голове. Нет, только не голыми!

— Мы замерзнем до смерти. Еще хуже, мы…

— Или сами снимете тряпки, или мы их с вас срежем!

Послышалось звяканье ножей, доставаемых из ножен.

— Нам лучше подчиниться, — она инстинктивно почувствовала, что Билли начал расстегивать пуговицы на рубашке. Все молчали, публика, присутствующая на этом утреннем спектакле, ждала финала.

Валери отвернулась, все еще не открывая глаза. Она скинула с плеч пальто, уронила его на землю, стала стягивать свитер через голову. Затем блузку, может быть, они позволят ей оставить бюстгальтер.

Когда она стаскивала сапоги, то чуть не упала, потеряв равновесие. Какой дикий холод, она умрет от воспаления легких. Внезапно смерть не показалась ей такой ужасной перспективой. Это было бы забвение, конец борьбы за выживание, конец унижению.

Она задрожала. Таков был их удел. И молись Богу, чтобы они тебя не тронули.

— И лифчик тоже!

Она кивнула, с трудом расстегнула его. Лифчик упал на землю. Глядя из-под опущенных век, она увидела круг насмешливых лиц, уставившихся на Билли. Боже, ну и вид, даже ей захотелось смеяться. Пузо выпятилось, отвислые ягодицы дрожат.

— Хорошо, — парень, которого называли Вонючкой, кивнул стоящему рядом: — Собери одежонку!

— У меня нет перчаток, Вонючка.

— Ничего, потом продезинфицируешь руки. — Взрыв хохота.

Парень принялся собирать одежду с земли, встал, держа ее кучей в руках:

— Куда мы их денем?

— Где-нибудь выбросим.

— Да я об этих чокнутых. Не скажу, чтобы она меня привлекла, сиськи висят, живот в морщинах.

У Валери бешено колотилось сердце. Оскорбляйте меня, делайте все, что угодно, но, пожалуйста, не троньте меня. Я рада, что не привлекаю вас.

— Да пусть убираются. Повеселим отдыхающих, если кто-то из этих ленивых сволочей встал.

Валери охватило такое сильное облегчение, что она чуть было не потеряла сознание. Судья вынес приговор. Не виновны, можете идти.

Они остались вдвоем, она и Билли, дрожа и стараясь не смотреть друг на друга. Юнцы исчезли, не было слышно даже их удаляющихся шагов. Они ушли.

— Билли, что мы будем делать? — странно, но она не заплакала, просто была в отчаянии. Она сдалась.

— Лучше нам вернуться, — он повернулся и пошел уныло, предоставив ей возможность идти за ним, если она хотела. Ему было бы все равно, если бы она осталась. Они были побеждены, все остальное не имело значения.

Они бесцельно брели по бетонным дорожкам; от усталости ей было трудно поспеть за Билли. Она не могла вспомнить, где находится их дом, ей было все равно. Они возвращались лишь для того, чтобы умереть, так не лучше ли покончить со всем этим здесь. Она позавидовала той женщине в церкви, для нее все кончено.

— Билли!

— Что? — он не замедлил шаг, не повернул голову.

— Ты помнишь дорогу к церкви?

— А что?

— Я подумала, что там было бы хорошо умереть.

Билли не ответил, он шел вперед.

— Билли! — она остановилась, прислушалась.

— Что еще?

— Я слышу, кто-то идет!

Сзади послышались шаги, они испугались, не решаясь обернуться и посмотреть. Эта банда шла следом, они играли с ними, как кот часами играет с мышью, прежде чем убить; вы свободны, вы не свободны, я передумал. Мы все-таки хотим вас, миссис, даже если у вас сиськи висят и живот в морщинах.

— Стой! — приказал чей-то голос. Чья-то рука схватила ее руку, но без вожделения. Это по-иному испугало ее; она вскрикнула.

— Господи, опять эти двое!

Валери уставилась на мужчин в серой форме: у обоих опущены забрала на шлемах, оба явно поражены. Все в ней задрожало; о нет, только не в ту ужасную комнату, только не укол!

— Ну, они явно впадают в крайности, — рассмеялся второй. — Сначала ходят в зимней одежде, а теперь разгуливают нагишом!

— На нас… напали, — сказал Билли.

— Напали! По вашему виду не скажешь. Что же они забрали? Одежду?

— Да, — Валери знала, что они не поверят ей, она бы хотела, чтобы они освободили ей руки, она могла бы тогда прикрыть грудь. Эти двое такие же, как и те ублюдки, смотрят туда, куда не имеют права смотреть. Извращенцы в последней стадии.

— Понимаю, — один из них держал ее, другой завел руку за спину. — Хорошо, вам лучше пойти с нами, вы сможете написать заявление, а мы постараемся найти тех парней. Мы не можем допустить, чтобы подобные вещи творились в лагере, не так ли? Но мы не можем также допускать, чтобы некая парочка разгуливала голышом, отдыхающие могут пожаловаться. Мы найдем вам кое-что надеть, а, может быть, накормим завтраком.

Он произнес это снисходительным тоном — так разговаривают с парой непослушных детей. Валери не пыталась сопротивляться. Если эти люди решили отвести их с Билли в ту ужасную комнату, похожую на камеру, они ничего не могут поделать. Она опустила голову на грудь и дала волю слезам.

— Боже, Майк, — тихо сказал один из сотрудников службы безопасности своему спутнику, — Шефа ждет ударчик, и я не хотел бы быть тем, кто ему об этом сообщит. Эта пара должна была выйти из-под воздействия препарата, забыть обо всем. Вместо этого они еще больше свихнулись. Это хреновое противоядие не действует!