Елена Артамонова - Большая книга ужасов – 54 (сборник)

Около полуночи я закрылся в своей комнате, включил ночник и приступил к чтению дневника, стараясь пропускать страницы, не имевшие отношения к теме: раздумья о женской дружбе, несправедливых учителях, любви и прекрасных принцах. Однако избежать откровенных признаний было не так – то легко, они занимали большую часть дневника. «Когда я вспоминаю его облик, то сердце мое сжимается от сладкой тоски. Его бездонные глаза, его такое необычное, запоминающееся лицо, его длинные блестящие кудри…» – писала Барышева, я перелистывал несколько страниц, и мой взгляд упирался в очередное упоминание о неком парне, чей талант и потрясающая внешность вскружили ее голову. Вскоре мне захотелось узнать, кто был героем девичьих фантазий. Судя по описанию, он не походил ни на одного из наших знакомых и, скорее всего, не был киноактером – Виктория лично знала черноволосого красавчика.

«Мы так и не узнали его имени, он скрыл его, желая сгинуть в пучине забвения. Я называла его Незнакомец в Черном. Вспоминаю нашу последнюю встречу: белый, чистейший снег, золотые купола церкви, тишину и торжественность спящего кладбища… Тогда он пришел проститься с нами. Мне никогда не забыть его грустную улыбку, темные, непроницаемые глаза, печать страдания на лице…»

Так вот о ком грезила Барышева! Я очень хорошо помнил тот погожий день в середине прошлой зимы, когда мне впервые удалось увидеть настоящее привидение. Тогда вся наша компания тайком приехала в небольшой районный городок Алексино, чтобы похоронить на местном кладбище останки отдаленного предка Виктории Барышевой. После похорон мы уже собрались возвращаться домой и вдруг увидели виновника всех необычных и страшных событий, обрушившихся на наши головы, – призрак того самого итальянского художника, что сто пятьдесят лет назад приехал в Россию, связался с нечистой силой и погиб при невыясненных обстоятельствах. Пришелец из загробного мира поблагодарил за оказанную услугу и обещал больше не лезть в дела живых, чем, кстати, очень меня обрадовал. В отличие от Барышевой и других девчонок я не испытывал симпатии к этому назойливому, немного сумасшедшему призраку, особенно после того, как он выбрал моего деда на роль медиума и тем самым довел его до больницы.

Теперь, когда после нашего знакомства прошло больше года, образ чокнутого итальянца окончательно выветрился из памяти, и сколько я ни старался, так и не вспомнил восхищавшую Барышеву внешность призрака. Впрочем, это не имело особого значения, важнее было понять, что связывало романтически настроенную Барышеву с Часовщиком и имел ли к ним какое – то отношение Незнакомец в Черном. Дневник Виктории дал ответ и на этот вопрос:

«Д. Д. обещал ему второй шанс. Старик может вызывать души умерших и вселять их в механические тела. У его кукол человеческие души. Д. Д. – волшебник. Не об этом ли я мечтала, желая чуда? Пусть внешне он противный старикашка, но он обещал помочь мне, если я помогу ему. Толкачев был прав – при помощи одной только механики не создашь разумного автомата. «Механизм – грубая основа, на которую накладывается колдовство» – так говорил мне старый мастер. Скоро наступит подходящий момент для ритуала оживления автоматов, и тогда Д. Д. не обойтись без ассистента. Толкачев ему не подошел – Петька не верит в чудеса и слишком рационален. Он может только ловко закручивать винтики… – Я возмущенно хмыкнул, но потом сообразил, что поступаю намного хуже, чем обо мне могла подумать Барышева, и продолжил чтение: – Когда я выполню все необходимое, Д. Д. даст новое тело Незнакомцу, и тогда он сможет жить среди нас как обычный человек. Незнакомец был так добр ко мне. Лучшее, чем можно его отблагодарить, – дать ему вторую жизнь…»

Я захлопнул дневник. Легкомыслие и наивность девчонок не знают границ! Неужели Вика не видела, с каким коварным старым чертом связалась?! Впрочем, Дмитрий Дмитрич умел обманывать и очаровывать людей. Мне вспомнились его высохшее морщинистое лицо, лысый череп, фальшивые зубы и расхлябанная походка – даже внешне Часовщик производил отвратительное впечатление, а я почему – то проникся к нему сочувствием, искренне хотел помочь и своими руками собирал его механических чудовищ… Одно было несомненно – следовало во что бы то ни стало помешать Барышевой совершить эту ошибку. С такими мыслями я потушил ночник, откинулся на подушку и попытался уснуть.

День восьмой. «Ты поведешь меня дорогой, по которой не ступала нога смертного…»

День начался не слишком удачно. Контрольная по геометрии оказалась сложнее, чем можно было предположить, и я прочно «завяз» в первом же вопросе. Подсказок ждать не приходилось – сидевшая за соседним столом Панкратова с недавних пор никому не давала списывать и даже могла настучать на просителя учителям. Пришлось вникать в задачу самостоятельно. Неожиданно скоро прозвенел звонок. Не успев выполнить два последних задания, я сдал тетрадь и вышел из класса.

Барышева сидела на подоконнике, разговаривая со стоявшей рядом Акулиничевой. Виктория жаловалась подруге:

– Я просто не ожидала, что мама способна на такое! Она никогда, никогда не рылась в моих вещах!

– А моя делает это постоянно, – заметила Светка.

– Теперь даже не знаю, как поступить! Мама молчит, будто ничего не случилось, а вот так подойти к ней и сказать: «Верни, пожалуйста, мой дневник» – стыдно. Там тако-о-о-е написано…

– Вика, ты сегодня после школы свободна? Я должна рассказать тебе что – то очень важное. Лучше всего это сделать у меня дома.

– Извини, Света. – Барышева соскочила с подоконника и пошла в класс. – Сегодня никак не получится. Сразу после школы у меня крайне важная встреча. В другой раз, ладненько?

– Но, Вика… Эх, почему меня никто не слушает? – грустно вздохнула Акулиничева и погрузилась в чтение конспекта.

Я не сомневался, что Барышева говорила о встрече с Часовщиком, и потому, как только кончились занятия, тайком последовал за ней. Забежав домой и оставив там сумку с учебниками, Вика вновь отправилась на вещевой рынок. Слежка оказалась довольно сложным делом. За время нашего путешествия я допустил множество ошибок, и меня спасла только рассеянность думавшей о своем Барышевой. Пройдясь по рынку, Вика купила несколько пар обуви, парики и даже нижнее белье. Потом она проследовала к остановке, села в автобус восьмого маршрута, я еле – еле успел проскочить за ней, и мы поехали в район новостроек.

Барышева вылезла из автобуса и быстро пошла по узкой асфальтовой дорожке. Окраина города произвела на меня неприятное впечатление – блестевшие облицовкой многоэтажки, чахлые деревца, черная стена леса в конце улицы навевали уныние. Чем дальше я углублялся в дебри новостроек, тем сильнее становилась необъяснимая тоска, сжимавшая сердце. Похоже, дело было вовсе не в однотипной застройке микрорайона… А Барышева весело шагала вперед, ничуть не страшась Часовщика и ожидая от жизни только приятные сюрпризы.