Эгис Румит - Песня для Корби

— Просто конкурс двойников, — сказал Паша.

— Вот так малолетние преступники становятся эмо-боями, — мрачно прокомментировал Комар.

Аня фыркнула. Корби почувствовал, что улыбается.

— Комар, почему ты носишь эту прядь? — спросил он.

— Мне нравится, — ответил Комар.

— Цвет огня и крови, — сказал Корби. — Позавчера один из моих новых друзей обокрал церковь и вынес оттуда три бутылки вина для причастия.

— Ты серьезно? — спросила Аня. Она закончила красить и уже расчесывала его волосы.

— Если твой друг так крут, я тем более хочу с ним познакомиться, — сказал Комар.

— Он шутит, — предположил Паша.

— Нет, — возразил Корби. — Это была часть того же пари, из-за которого погиб другой мальчик.

— И ты тоже что-то украл? — поинтересовался Комар.

— Автоматический пистолет Стечкина и семьдесят косарей, — ответил Корби.

— Ты и твои новые друзья — чокнутые, — сообщил Паша.

Аня чем-то попшикала. Запахло лаком.

— Похож, — признал Комар.

Несколько раз щелкнули ножницы. Корби понял, что Аня подравняла его стрижку.

— Все, — сказала она.

Подросток открыл глаза и увидел в зеркале чужое лицо. Слева его прикрывала прядь выпрямленных красных волос. Глаза смотрели темно и холодно. Губы не умели улыбаться, но как будто заново учились это делать. Выражение этого лица могло напугать.

— Это я? — тихо спросил Корби.

— А кто бы еще это мог быть? — поинтересовалась Аня.

Корби понял, что ждал другого. Ему казалось, что, когда Аня закончит, он будет выглядеть глупо и нелепо. Но человек в зеркале выглядел как тот, над кем никто никогда не засмеется. Он смотрел на Корби странным и немного пугающим взглядом.

«Он украл мое лицо, — подумал Корби. — Тот парень из зеркала, которого я видел вчера утром. Он украл мое лицо». Корби медленно встал с табуретки и провел пальцами от центра лба к виску. Алая прядь всколыхнулась. «И это не мой жест», — подумал подросток.

Он повернулся и посмотрел на друзей. Комар мрачно разглядывал его. Паша казался удивленным.

— Тебе идет даже больше, чем мне, — признал Комар.

— Да, — подтвердила Аня.

— Спасибо, — поблагодарил Корби. Ему захотелось пить.

— Можно стакан воды перед тем, как я уйду? — спросил он.

— Пойдем на кухню, — предложила Аня.

Паша налил кипяченую воду в большую старую фаянсовую кружку. Корби пил и чувствовал, что все на него смотрят. Вода была холодной, с легким кисловатым привкусом.

— Ты помнишь, что у нас был целый мир? — спросил Комар. — Помнишь, какие ты придумывал игры?

Корби допил, поставил чашку на стол. Взял нож, который полчаса назад ему подарила Аня — и долго не знал, куда его убрать. Наконец, сунул его в карман, лезвием вверх.

— Мне здорово отшибло память после смерти родителей, — ответил он Комару, — но я продолжаю вспоминать. Я вспомню.

Неожиданно для себя Корби слегка обнял Аню за плечи. Она удивленно вздрогнула. Корби посмотрел на Комара и Пашу.

— Я снова хочу быть вашим другом, — сказал он, — но сейчас мне нужно идти.

— Может, вернешь Комару штаны, — без уверенности ответил Паша.

Корби пожал его руку, потом руку Комара. На этот раз тот не держал между пальцами булавку. Его глаза странно блестели.

Все вчетвером они вышли в прихожую. Комар отдал Корби носки и черно-красные кроссовки, попадающие в цвет его прически.

— Если ты не вернешь мне мои вещи, это будет маленькая катастрофа, — сказал он.

Аня открыла дверь. В последний момент Корби показалось, что сейчас они скажут что-нибудь сочувственное насчет смерти его деда, что-нибудь формальное, как все то, что самые разные люди говорили ему после гибели его родителей. Но он ошибся.

— Я рад, что снова тебя увидел, — признался Паша.

— И я, — сказал Комар. — А еще больше я буду рад, если увижу тебя сегодня вечером.

— Удачи, — закончила Аня.

В подъезде было шумно: двумя или тремя этажами выше полицейские продолжали опрашивать жильцов. Корби вызвал лифт. Двери кабины открылись. Подросток зашел внутрь и нажал первый этаж.

У него появилось странное чувство, что он все-таки побывал дома. Он прыгнул в прошлое. Увидел мираж. И теперь он снова уходит отсюда во время, где его родители уже четыре года как мертвы.

На крыльце подъезда Корби встретил Барыбкина. Тот курил, устало прислонившись к стене.

— Без зонтика? — спросил он, скользнув взглядом по подростку.

— Ночевал у друзей, — ответил Корби. — Не знал, что будет ливень.

Не оборачиваясь, он быстро пошел в дождь. Вот забор платной школы. Опять тот же путь. Несколько секунд ему казалось, что сейчас Барыбкин узнает его и бросится вслед, но он заставил себя не оглядываться, и этого так и не произошло.

Корби уходил неузнанным. Его красная прядь мокла под дождем и липла ко лбу. Впереди была встреча с Ником, и он понятия не имел, чем она может закончиться.

Часть четвертая МЕЛОДИЯ МАСОК

Все собрались?

Все собрались?

Все собрались?

Церемония начинается!

Глава 22. Брат

Корби выскочил на платформу. Табло электронных часов показывало час пятьдесят. Через десять минут Ник уже должен говорить с Крином.

Корби понял, что время вышло, и побежал. Он буквально взлетел вверх по эскалатору, пробежал через пустынный, светящийся окнами киосков коридор подземного перехода и выскочил на улицу. Там бушевала стихия — ветер гнал по асфальту волны дождя. Они хлестали Корби со всех сторон, подхватывали его и несли вперед, как настоящая морская волна. Подросток немного обсох, пока ехал в метро, но теперь снова промок до нитки. Он чувствовал, как отсыревшие джинсы Комара липнут к ногам. Кроссовки шлепали по лужам. Он задыхался влажным воздухом, терпел резкую боль в правом боку, но все равно не сбавлял темп.

Когда серое здание полицейского отделения проступило сквозь пелену дождя, Корби перешел на шаг. Его немного шатало от усталости и от странного пьянящего чувства, которое поднималось у него изнутри, от сердца.

Последние сто шагов. Вот вход в отделение. Мокрый шлагбаум, едва различимый силуэт полицейского за забрызганным дождем стеклом сторожевой будки. Корби подумал, что опоздал, а потом увидел, что ему навстречу идут две фигуры.

Тяжело дыша, он остановился посреди улицы, согнулся и упер руки в колени. Несколько долгих секунд Корби не шевелился, потом поднял лицо и посмотрел на идущих людей.