Алексей Атеев - Холодный человек

Они приблизились к статуе Вовы Диденко.

– Смотри, – воскликнула Вера. – У него же одной руки нет!

– Действительно, – удивленно произнес Жюль Верн. – Вместо кисти – обрубок. Куда же, интересно, рука делась?!

– Может, обломил кто?

– Кто ее мог обломить? Семьдесят лет не обламывали, и вдруг на тебе!

– Бомжи. Которые металл в приемные пункты сдают.

– Ну, конечно! Мало тут беспризорного железа. Хватай любую оградку, любой памятник – и тащи в утиль. Никуда лезть не нужно. И отламывать не нужно. Ерунда!

– А ты как думаешь, куда она делась?

– Вот уж не знаю. Даже думать на эту тему не желаю.

– Мне кажется, без колдовства тут не обошлось, – заявила Вера.

– Понятное дело! – Жюль Верн невесело хмыкнул. – Тебе сейчас повсюду колдовство мерещится.

– А что ты думал? Я раньше тоже ни во что подобное не верила.

– А теперь?

– Теперь верю. Особенно после общения с Амалией. Да ведь ты и сам ее видел. Неужели уже забыл?!

– Ну, баронесса еще туда-сюда… А мальчишка? Он-то какое отношение к проискам Амалии имеет?

– Забыл, что баба Фрося толковала? Мальчишка этот вовсе не мальчишка, а «заложный» покойник. Именно он убил Сабурова. Тот ночью пришел за кладом, а Вова его подкараулил.

– Но зачем?!

– По приказу Амалии. Она в нем конкурента своему избраннику видела. Павлу Борисовичу… И Молчановского этот твой Вова укокошил, – неожиданно сообщила она. – Точно, Вова! Как я раньше не догадалась. Мальчишка и убил. А руку в ходе борьбы потерял. Отрубил ее Молчановский или отстрелил.

Жюль Верн почесал голову.

– Увлекательно излагаешь, – произнес он. – А если никакой это не Молчановский?..

– Тогда кто?

– Да никто! Проржавела рука, вот и отвалилась.

– Если отвалилась, то тут бы под ногами и валялась. А так, нет ее!

– Ладно, хватит спорить. Идем к склепу.

Вера понимала, что в общении с Жюлем Верном выбрала неправильный тон, но ничего не могла с собой поделать. Ей хотелось противоречить, спорить, настаивать на своем. Она вдруг пожалела, что привлекла к делу Жюля Верна. Бесспорно, он активный, знающий и упорный. Он неравнодушен к ней. Но вот как относится она к нему? С ним, безусловно, приятно заниматься любовью, но в качестве мужа подходит ли он ей? Поэтому Вере хотелось вывести Жюля Верна из себя, чтобы посмотреть, каков он в гневе. Ведь именно гнев – одна из ипостасей, в которых познается человек.

Склеп появился перед ними, точно вырос из-под земли. Вера даже не думала, что он такой маленький. Хотя почему маленький? И высота, и площадь его достаточно внушительны. Только за многие годы он так зарос деревьями, в основном дикими яблонями, и кленами, и кустарником, что из зарослей торчала лишь его крыша.

«Как замок Спящей красавицы, – подумала Вера, – только эта красавица дремлет, пока ее не позовут. И тогда, очнувшись от векового забвения, творит… Творит что? Зло? Или все-таки добро?

– Давно я тут не был, – сказал Жюль Верн. – Заросло-то все как!

Он продрался сквозь кусты и по ступенькам поднялся ко входу. Постучал по ржавым дверям, подергал древний пудовый замок.

– Тут где-то под одной из стен есть лаз внутрь. Да ведь ты должна знать! Сама недавно туда забиралась.

– Не помню, – отозвалась Вера. – Это ночью было…

– Если ночью смогла лаз найти, значит, днем и подавно найдешь.

– Неохота чего-то!

– Не понял?!

– Неохота, говорю, искать.

– Слушай, ты чего придуриваешься? Это кому нужно: тебе или мне?

– Мне? Мне не особенно.

– Кончай дуру из себя строить! Сама же притащила меня сюда.

– Я тебя не тащила… Это ты меня тащил!

– Вздор мелешь. Ладно, я не прав. Притащил так притащил… Но ведь не зря же мы сюда шли. Давай искать.

Вера, стоя на ступеньках, безучастно смотрела в сторону. Потом она сорвала полузасохшую ягоду шиповника, сунула ее в рот и принялась посасывать, словно леденец.

– Ну, не хочешь как хочешь. Тогда я сам…

Жюль Верн исчез за углом, и вскоре Вера услышала его голос:

– Иди сюда!

– Зачем?

– Нашел я…

– Ну и черт с тобой, – прошипела Вера.

– Иди же!

«Ладно, урод! Еще пожалеешь, что связался со мной».

Вера медленно пошла вдоль черной стены и почти тотчас же наткнулась на Жюля Верна. Тот стоял перед дырой, видимо, поджидая ее.

– Полезешь? – спросил он.

– Нет.

– Почему?

– Грязно. Боюсь запачкаться.

– Но ведь ты же специально надела старые джинсы. И кроссовки вон не новые. Да и куртка…

– Джинсы, может быть, и старые, но чистые. Куртка – тоже. Полезай, если хочешь, а я тут подожду.

– Нет, так дело не пойдет! Ради кого я сюда пришел? Ради тебя! Если лезть, так лезть вместе.

Вера пожала плечами, но не двинулась с места.

– Не понимаю, – громко произнес Жюль Верн. – Не понимаю… Какой бес вдруг в тебя вселился?!

«Бес вселился… – подумала Вера. – А может, и точно бес?» Лицо замкнулось, она поджала губы, глаза сощурились и стали колючими, а Жюль Верн даже не догадывался, какая внутренняя борьба происходит в девушке.

– Черт с тобой, – сердито произнес он. – Оставайся снаружи, я сам туда полезу. Ведь не зря же я перся в такую даль. Да и интересно на самом деле.

– Давай-давай, – сказала Вера. – Может, найдешь там черепушку, другую…

– А если и найду, что тогда?

– В костер брось.

– Это не я должен бросить, а ты.

– Ищи, ищи… А я подумаю, что с ней делать.

Жюль Верн извлек из куртки небольшой карманный фонарь, включил его. Даже днем было заметно, какой мощный у фонаря луч. Парень вновь вопросительно взглянул на Веру, но лицо девушки по-прежнему оставалось холодным и отстраненным. Не задавая больше вопросов, Жюль Верн полез в яму. Вера некоторое время слышала, как он сопит и кряхтит, словно старик, потом возня закончилась, и наступила тишина. Солнце спряталось. С мутных небес посыпался мелкий снежок. Было так тихо, что Вере казалось, она слышит, как падающие снежинки скребут по сухим листьям, еще оставшимся на деревьях и пока не сорванным зимними ветрами.

Начавшая замерзать девушка прогуливалась перед склепом и не понимала: зачем она явилась сюда?

– Эй?! – услышала она приглушенный голос, исходивший изнутри склепа. – Может, все-таки спустишься? Тут много интересного.

– Чего уж там интересного? – откликнулась Вера. – Труха одна…

Она еще некоторое время топталась перед ямой. Жюль Верн не показывался.

«Может, действительно залезть в склеп? – думала Вера. – Вдруг там теплее?»

Она шмыгнула носом и спустилась в яму. Пролезать внутрь было крайне неудобно. Мешала куртка. Тогда девушка дала задний ход, вылезла наверх, сняла куртку и вновь проделала тот же путь, что и в первый раз. Куртку она тащила за собой. Наконец лаз преодолен. Луч фонарика ударил прямо в лицо, и она на некоторое время ослепла.