Стивен Кинг - Доктор Сон

«Какая прелесть, — подумал Дэн. — Любопытная лучшая подруга».

— Все нормально, — откликнулась Абра. — У нее старший сын футболист, и она никогда не пропускает игры «Циклонов». Почти все ушли на матч, так что можешь не волноваться, что кто-то подумает, будто мы…

Предложение она закончила мысленной картинкой, даже карикатурой. Она появилась мгновенно, набросанная грубыми, но четкими штрихами. Маленькая девочка в темном переулке, над которой угрожающе завис незнакомец в плаще. У девочки тряслись колени, и прежде, чем картинка растаяла, Дэн успел разглядеть над ее головой облачко со словами: «А-а-а-а, маньяк!»

— Не так уж это и смешно.

Он нарисовал собственную картинку и отослал ей: двое дюжих полицейских уводят прочь Дэна Торранса в полосатой тюремной робе. Раньше он никогда ничего подобного не делал, и картинка вышла не такой хорошей, как у Абры, но Дэн радовался и тому, что вообще это умеет. И вдруг, прежде чем он успел сообразить, что происходит, Абра захватила контроль над картинкой и переделала ее. Дэн выхватил из рукава пистолет, навел на одного из копов и нажал на спуск. Из дула выскочил флажок с надписью ПИФ-ПАФ!

Дэн смотрел на Абру, открыв рот.

Абра зажала рот руками и прыснула:

— Извини. Не смогла удержаться. Мы так целый день могли бы, скажи? Вот весело было бы.

Не просто весело — это было бы облегчением. Долгие годы прожила она с чудесным мячиком, который некому было кинуть. Да и он тоже. Впервые с детских лет — впервые после Хэллоранна — он не только посылал, но и получал ответ.

— Еще как весело, но сейчас не время. Расскажи мне все сначала и по порядку. В письме ты изложила только самое главное.

— С чего начать?

— Как насчет твоей фамилии? Наверное, как почетный дядюшка, я должен ее знать.

Это ее рассмешило. Дэн попробовал было удержать серьезное лицо и не смог. Господи помилуй, он к ней уже привязался.

— Я — Абра Рафаэлла Стоун, — сказала она. Внезапно ее смех оборвался. — Только надеюсь, тетка в цилиндре этого так и не узнает.

Сорок пять минут сидели они рядышком на скамейке, грея лица на осеннем солнышке. Впервые в жизни Абра испытывала ничем не замутненное удовольствие — даже радость — от обладания даром, который прежде всегда пугал ее и ставил в тупик. Благодаря этому человеку она даже узнала, как он называется: сияние. Это было хорошее имя; уютное имя, потому что раньше Абра воспринимала дар как нечто темное.

У них накопилось много тем для разговора — куча заметок для сравнения, — но не успели они начать, как к ним подошла поздороваться полная женщина лет пятидесяти в твидовой юбке. На Дэна она взглянула с любопытством, но любопытством доброжелательным.

— Здрасьте, миссис Джерард. Это мой дядя Дэн. Миссис Джерард вела у нас в прошлом году литературу.

— Приятно познакомиться, мэм. Дэн Торранс.

Миссис Джерард пожала протянутую руку коротко и энергично. Абра почувствовала, что Дэн — дядя Дэн — расслабился. Хорошо.

— Вы из наших краев, мистер Торранс?

— Чуть подальше, из Фрейзера. Работаю там в хосписе. «Дом Хелен Ривингтон», слышали?

— А! Вы делаете благое дело. Абра, ты еще не прочла «Мастерового»? Роман Маламуда, который я порекомендовала?

Абра помрачнела.

— Я залила его на «Нук» — мне подарили бонусную карточку на день рождения, — но пока еще не приступала. Он какой-то сложный.

— Ты уже доросла до сложных книг, — заявила миссис Джерард, — и давно. Оглянуться не успеешь, как вот уже старшая школа, а за ней и колледж. Предлагаю тебе начать читать сегодня же. Приятно было познакомиться, мистер Торранс. У вас необычайно одаренная племянница. Но, Абра, с умных и спрос больше.

Она постучала Абре пальцем по виску, чтобы подчеркнуть сказанное, потом поднялась по библиотечной лестнице и скрылась внутри.

Абра повернулась к Дэну:

— Неплохо прошло, да?

— Пока да, — согласился Дэн. — Конечно, если она побеседует с твоими родителями…

— Это вряд ли. Мама сейчас в Бостоне, ухаживает за Момо. У нее рак.

— Мне так жаль. Момо — это твоя

(бабушка)

(прабабушка)

— Кроме того, — прибавила Абра, — то, что ты мой дядя, это не совсем обман. В прошлом году на биологии мистер Стейли рассказывал нам, что у всех людей одинаковый генетический набор. Он сказал, что мы различаемся только благодаря сущим мелочам. Вот ты знал, что на девяносто девять процентов наш генетический набор совпадает с собачьим?

— Нет, — признался Дэн, — но это объясняет, почему корм «Альпо» всегда казался мне таким аппетитным.

Абра рассмеялась:

— Так что ты можешь приходиться мне дядей или кузеном, или кем угодно. Вот я о чем.

— Значит, это такая теория относительности Абры?

— Ну да. Разве обязательно иметь глаза одного цвета или одинаковые волосы, чтобы быть родственниками? У нас с тобой есть еще кое-что общее, чего у других нет вообще. Как думаешь, это какой-то ген, как тот, что отвечает за голубые глаза или рыжие волосы? И кстати, ты знал, что в Шотландии самый высокий процент рыжих?

— Не знал, — ответил Дэн. — Ты просто кладезь информации.

Ее улыбка слегка увяла.

— Это ты так ставишь меня на место?

— Вовсе нет. Может быть, сияние связано с каким-то геном, но я так не думаю. Мне кажется, это что-то неуловимое.

— Это означает, что сияние нельзя понять? Как Бога на небесах и все такое?

— Да.

Он поймал себя на том, что думает о Чарли Хэйесе и обо всех тех, кто был до Чарли и после него, о тех, кого проводил в мир иной доктор Сон. Некоторые называли миг смерти переходом. Дэну нравилось это определение, потому что оно казалось ему верным. Когда ты собственными глазами видишь, как уходят мужчины и женщины — из Минитауна нашей реальности в Облачную падь загробной жизни, — начинаешь думать по-другому. Для умирающих уходил сам мир. В те мгновения на границе миров Дэн всегда чувствовал присутствие чего-то огромного и невидимого. Люди засыпали, просыпались, уходили в какое-то место. Шли дальше. И у него были все основания верить в это, даже в детстве.

— О чем ты думаешь? — спросила Абра. — Я вижу, но не понимаю. А мне хочется понять.

— Не знаю, как объяснить, — ответил он.

— Это что-то о людях-призраках, да? Я однажды их видела, на маленьком поезде во Фрейзере. Во сне, но я думаю, это было по-настоящему…

Его глаза распахнулись:

— Неужели?

— Да. Не думаю, что они хотели мне зла — они просто смотрели на меня, — но все равно было страшно. Может, это были люди, которые катались на этом поезде в прежние времена. А ты видел людей-призраков? Видел же?